Полное собрание сочинений. Том 27.

— Стрляй! я не боюсь, только всхъ убей. ^[163]Ушелъ! ушелъ!

Про дтей только она не вспомнила ни разу ни въ бреду ни въ свтлыя минуты. Она не узнала даже Л[изаньку], которая прорвалась къ ней. Я не видалъ, какъ она умерла въ тотъ же день, къ полдню. Меня въ 8 часовъ отвезли въ часть, а оттуда въ острогъ. И тамъ то, просидя эти 11 мсяцевъ, дожидаясь суда, я обдумалъ себя, свое прошедшее и понялъ его.

Мы долго сидли молча. Онъ всхлипывалъ и трясся молча передо мной. Лицо его сдлалось тонкое, длинное и ротъ во всю ширину его.

— Да, — сказалъ онъ вдругъ. — Если бы я зналъ, что знаю теперь, какъ я былъ [бы] счастливъ и какъ бы она могла быть счастлива. Я бы не женился на ней ни за что. И ни на комъ не женился бы.

Опять мы долго молчали.

— Да-съ, вотъ что я сдлалъ и вотъ что я пережилъ. Такъ я знаю, что такое половыя отношенія. <Если шекеры правы, половыя отношенія въ нашемъ обществ должны быть регулированы, теперь же они совсмъ безъ контроля.> Прежде, когда былъ домострой, были религіозныя врованія, опредлявшія брачныя отношенія, было опредленіе этихъ отношеній, но теперь, когда не врятъ больше, нтъ никакого опредленія ихъ. А сходиться мущинамъ и женщинамъ хочется отъ праздности и отъ того, что имъ внушено, что это есть нкотораго рода partie de plaisir. ^[164]Вотъ они и сходятся, a основаній, на которыхъ бы они могли сходиться, нтъ никакихъ, кром животнаго удовольствія. Они это называютъ любовью, но дло отъ этаго не изменяется. Вотъ какой-то жидъ написалъ книгу: «Convenzionelle Luegen». Условныя лжи, которая считается всми передовой, и тамъ онъ прямо совтуетъ людямъ спуститься опять назадъ съ той ступени развитія, въ семейномъ отношеніи доведшей людей до единобрачія, и спуститься опять въ половой развратъ, только назвавъ половое влеченіе хорошимъ словомъ — любовью. Но назадъ люди не ходятъ и не бросаютъ завоеваннаго. И въ этомъ отношеніи людямъ надо идти не назадъ, но впередъ. И знаете, я право думаю, что шекеры правы.

(Вписать то, что въ XII и XIII главахъ). ^[165]

— Да съ, надо понять настоящее значеніе, что слова Евангелія Матфея V, 28, о томъ, что «всякій, кто смотритъ на женщину съ похотью, прелюбодйствуетъ», относятся не къ одной посторонней, а преимущественно къ своей жен.

1889, 28 Августа.

Я[сная] П[оляна].

Л. Т.

* № 18.

— Надо вамъ сказать, что такое было за существо моя жена. Во-первыхъ, никакъ нельзя сказать про нее, какоеона была существо, надо сказать, какіядва существа была моя жена. Мы — и вс люди — я всегда удивлялся, отчего писатели романисты, которыхъ главное дло описывать характеры, — никогда не описываютъ того, что всякій человкъ не одинъ характеръ и даже не два, а иногда много. И въ жен моей было много разныхъ, но два, нтъ три совсмъ разныхъ существа. Одно ^[166]— мученица въ обоихъ смыслахъ, т. е. женщина, желающая мучать себя и всхъ людей, но прежде всего себя, и другая — страстная, но неумлая кокетка, тщеславная и лгунья. И въ самой глубин души — добрый, великодушный, почти святой человкъ, способный мгновенно, безъ малйшаго колебанія и раскаянія, отдать себя всего, всю свою жизнь другому. Ну, да этаго разсказать нельзя, надо было все пережить, какъ я пережилъ.

* № 19.

<Возвращаюсь я разъ съ мужскаго обда. Сидитъ она съ дядей моимъ ^[167]и молодымъ слдователемъ, добрымъ, не опаснымъ юношей, который часто бывалъ у насъ и которого я почти не ревновалъ. Сидятъ и играютъ въ винтъ. Дти ужъ уложены спать. Старшій, ^[168]Вася, тотъ, котораго кормила кормилица (ему было десять лтъ, онъ былъ въ приготовительномъ класс), потомъ ^[169]Лиза, 8 лтъ двочка, потомъ Ваня и Митя и Анночка, послдняя, двухъ лтъ.

Я слъ за нее, а она, по просьб дяди, сла за фортепіано.

— Ахъ да, — говоритъ она, — прізжалъ Трухачевскій, я не приняла его.>

* № 20.

<Все, что я длалъ, я длалъ съ большой точностью, не торопливостью и ловкостью, какъ это длаютъ зври и люди въ моменты физическаго возбужденія.

Я послушалъ у двери гостиной. Были слышны голоса, и по звуку этихъ голосовъ ничего нельзя было заключить. Но заключеніе, какое мн нужно было, уже было сдлано. Ничто теперь ужъ не могло разуврить меня въ ея виновности. Теперь, разбирая мои чувства, я могу опредлить ихъ такъ. Я былъ виноватъ въ своемъ животномъ и безчеловчномъ отношеніи къ жен. Я чувствовалъ эту свою вину въ глубин души, но чтобы не признавать свою вину, мн нужна была ея виновность: отъ этаго этотъ мучительный восторгъ, который я испытывалъ при всякомъ повод, который она мн подавала, обвинять ее. Отъ этаго же желаніе ея вины и ни на чемъ не основанная увренность въ ея дйствительности. Увренность замнялась злобой противъ нея и всмъ тмъ, что возбуждало ее.>

** [ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ «ПОСЛЕСЛОВИЯ К «КРЕЙЦЕРОВОЙ СОНАТЕ».]

ПОСЛСЛОВIE.

— Читали вы послднюю повсть Толстаго?

— Нтъ, а что?

— Да ужъ до того дописался, что проповдуетъ безбрачіе, прекращеніе рода человческаго.

— Да, мистицизмъ до добра не доведетъ. И какая это жалость, что наши русскіе писатели такъ скоро повреждаются въ разсудк. Отчего бы это? — и т. д.

Вотъ т сужденія, которыя въ большинств случаевъ среди самыхъ вліятельныхъ судей вызоветъ мой разсказъ. И мн жалко, что это такъ будетъ. Мн бы хотлось, чтобы читатели, особенно молодые, не ршали бы такъ сразу, а вдумались бы въ т вопросы, которые затронуты въ этомъ разсказ. А стоитъ только безъ предвзятыхъ мыслей, безъ непоколебимой вры въ пошлость, въ то, что существующіе порядки суть самые хорошіе порядки, стоитъ серьезно и свободно подумать объ этихъ предметахъ, чтобы неизбжно придти къ тмъ же мыслямъ, къ которымъ пришелъ и я. Мысли же, къ которымъ я пришелъ, выражая ихъ въ самой сжатой форм, вотъ какія:

1) Въ дохристіанское время и въ внхристіанскихъ народахъ мущины смотрли и смотрятъ на женщину какъ на предметъ наслажденія. Христіанство установило равенство мущины и женщины и этимъ самымъ уничтожило въ сознаніи до и внхристіанскій взглядъ на женщину. Но эта перемна взгляда совершилась только въ тхъ христіанахъ, которые всмъ сердцемъ усвоили всю сущность ученія, а такихъ всегда было очень мало; большинство осталось съ прежнимъ взглядомъ на женщину, несмотря на то, что соединеніе съ женщиной совершалось и совершается въ форм христіанскаго брака. Для большинства женщина осталась орудіемъ наслажденія, и отъ этого проституція, развратъ и нехристіанская жизнь въ семьяхъ.

2) Христіанское отношеніе половъ выражено въ 28 стих V главы Матфея, гд сказано, что тотъ, кто смотритъ на женщину съ вожделніемъ, уже прелюбодйствовалъ съ ней въ сердц своемъ. Тоже надо понимать и обратно. Положеніе это относится не къ однимъ чужимъ женамъ и чужимъ мужьямъ, а и къ своей жен и къ своему мужу. Похоть къ женщин есть нехристіанское чувство, съ которымъ всегда боролось и борется истинное христіанство. Въ наше же время чувство это поощряется въ общественной жизни книгами, картинами, зрлищами, нарядами, увеселеніями и признается законнымъ ^[170]въ семейной жизни. Отъ этаго — разнообразным безчисленныя физическія страданія, вырожденіе потомства, униженія человческаго достоинства и общій упадокъ нравственности.

3) Идеалъ того, къ чему можетъ и долженъ стремиться христіанинъ, выраженъ также въ Евангеліи Мф. XIX, 10, 11, 12. На заявленіе о томъ, что если таково ^[171]отношеніе къ жен, какое оно предписываетъ, то лучше не жениться вовсе, Христосъ говоритъ, что не вс могутъ сдлать это, но т, кому дано, т, которые сдлали себя скопцами для Царства небеснаго. Словами этими высказано то, что идеалъ христіанина, женщины и мущины, есть безбрачіе и чистота совершенная, а не тотъ идеалъ, который въ лучшемъ случа, т. е. въ нравственно воспитанныхъ молодыхъ людяхъ, теперь стоитъ передъ ними — идеалъ плотской любви въ супружеской жизни. И вотъ, потому что идеаломъ людей стоятъ плотскія наслажденія супружеской жизни, получается развратная супружеская жизнь. Только тогда достигнутъ люди честнаго и чистаго брака, когда идеаломъ ихъ будетъ совершенная чистота. Только тогда можно достать камнемъ до цли, когда будешь бить дальше ея.

4) Когда было полное смшеніе половъ, многоженство, наложничество было идеаломъ, который не вполн достигался, но всетаки поднималъ семейную жизнь на высшую ступень. Единобрачіе было слдующимъ идеаломъ, который далеко не достигается, но стремленіе къ которому подняло людей на слдующую ступень. Теперь ясно выступаетъ поставленный христіанствомъ идеалъ полной чистоты, и стремленіе къ нему поднимаетъ на слдующую, высшую ступень.

Таковы мои мысли объ отношеніяхъ мущинъ и женщинъ. И я убжденъ, что тотъ, кто серьезно подумаетъ объ этомъ предмет, придетъ къ тому же, потому что я пришелъ къ этимъ мыслямъ не потому, что я выдумалъ ихъ, а потому что, вопервыхъ, я нашелъ стремленіе къ чистот и отвращеніе къ похоти въ своемъ сердц, и всякій искренній, не испорченный человкъ найдетъ тоже въ своемъ, во 2-хъ, я нашелъ ясное и точное указаніе на это въ высшемъ проявленіи разума человческаго, а въ 3-хъ — я нашел тоже въ общемъ движеніи всего человчества. Съ тхъ поръ, какъ мы знаемъ людей, они постоянно двигаются отъ наибольшей распущенности въ половомъ отношеніи къ большей умренности, воздержанію и чистот.

«Но родъ человческій прекратится». На это я могу сказать только то, съ чмъ, я думаю, согласится всякій, — что я несомннно чувствую, что содйствіе продолженію рода человческаго никакъ не лежитъ въ моихъ обязанностяхъ. Что родъ человческій прекратится отъ того, что люди сдлаются чистыми и святыми, ничего нтъ страшнаго. По ученію церкви мы признаемъ, что жизнь рода человческаго прекратится, по ученію науки, указывающей на то, что ужъ начинаетъ обмерзать съ краевъ (на полюсахъ) нашъ земной шаръ, и что скоро онъ весь замерзнетъ, и жизнь прекратится. И мы не протестуемъ и не боимся. Отчего же мы такъ пугаемся того, что жизнь прекратится отъ того, что люди сдлаются святыми? При томъ же если ужъ говорить, о чемъ не слдуетъ говорить, то и другое можетъ случиться въ одно и тоже время.