Поселенцы (= Пионеры) [старая орфография]

— Господинъ Левуа предлагаетъ вамъ десять пенсовъ за фунтъ сахара, сказалъ Эдвардсъ порубщику не понявшему француза.

Пристально, большими глазами смотрлъ тотъ на говорившихъ, не произнося ни слова.

— О, десять пенни, повторилъ французъ. Билли снова осмотрлся, и, кажется, былъ того мннія, что надъ нимъ смются. Потомъ, взявъ ложку, которая лежала въ сторон отъ котла, началъ старательно мшать жидкость, наполнивъ ее сокомъ, поднялъ и снова вылилъ сокъ въ котелъ; ложку же покачалъ въ воздух, какъ бы желая остудить остатки, и предложилъ ее господину Левуа, сказавъ:

— Попробуйте-ка, мосье, и вы сами скажете, что это стоитъ больше того, что вы предлагаете; одинъ сиропъ стоить уже этого.

Услужливый французъ тотчасъ наполнилъ ротъ расплавленною жидкостью; но, схватившись за грудь, бросилъ на дамъ жалостный взглядъ. Билли разсказывалъ потомъ, что ноги француза такъ быстро затрепетали какъ палки, которыя бьютъ по барабану; выплюнувъ онъ началъ издавать по-французски проклятія; но кто желалъ смяться надъ Билли Кирби, тотъ долженъ былъ быть посмтливе.

Наивная мина, съ которой порубщикъ снова мшалъ свою жидкость въ котл, уврила зрителей въ его хитромъ намреніи, и они отъ души засмялись. Но французъ злобно пришпорилъ лошадь, и какъ можно скоре отъхалъ дальше.

Изъ сахарнаго лску общество похало по тропинк, и дорогой Елисавета просила своего отца разсказать ей о его первомъ посщеніи этихъ лсовъ, о которомъ она еще ничего не слыхала. Между тмъ, какъ она говорила, молодой Эдвардсъ подъхалъ ближе къ судь и смотрлъ на него съ такимъ выраженіемъ своихъ темныхъ глазъ, какъ будто хотлъ проникнуть въ его сокровеннйшія мысли.

— Ты была еще ребенкомъ, дочь моя, когда я оставилъ тебя и твою мать, чтобы обозрть эти необитаемыя горы, сказалъ Мармадукъ. Даже теперь страна эта кажется теб дикой и пустынной, но если бы видла ты ее тогда, какъ я въ первый разъ постилъ эти горы! Я взъхалъ на вершину холма, который съ тхъ поръ и называю горою видовъ, потому что видъ, представившійся моимъ глазамъ, является какъ картина сновиднія. Почти вс верхнія деревья были опалены, такъ что во вс стороны можно было наслаждаться свободнымъ видомъ. Я взлзъ на высокое буковое дерево, листья котораго совершенно опали, и въ продолженіе часа свободно наслаждался безмолвною пустынею. Ни съ которой стороны не было выхода изъ этого безконечнаго лса, исключая со стороны озера, прилегающаго къ нему подобно зеркалу. Поверхность его была покрыта тысячами дикихъ перелетныхъ птицъ, и, сидя на буковой втви, я видлъ какъ къ источнику подходила медвдица съ своими медвжатами, чтобы утолить жажду. По лсу кое-гд пробгалъ олень, но даже съ моей возвышенной точки зрнія нигд не было видно слда человка. Тогда не было еще ни порубокъ, ни хижинъ, глазъ не различалъ ничего, кром горъ и горъ, да холмовъ, покрытыхъ разросшимися кустарниками, прерываемыми ко-гд высокими деревьями. Даже Сускегана была окаймлена высокимъ и густымъ лсомъ.

— И ты былъ совершенно одинъ? нжно спросила Елисавета, и такъ провелъ и ночь?

— Нтъ, дочь моя, налюбовавшись около часа дикимъ, но великолпнымъ видомъ, и принявъ ршеніе основать тутъ колонію, я сошелъ съ дерева и спустился съ горы. Я оставилъ лошадь мою на трав, a самъ между тмъ сошелъ къ мсту, гд ты видишь дома и житницы Темпльтона. Поднявшійся втеръ расчистилъ дорогу до самаго озера, и мн предстояло мало препятствій. Скудно закусивъ подъ деревомъ, я увидлъ на восточной сторон озера облако дыма; это были первые человческіе слды, открытые мною въ этой пустын, и я тотчасъ отправился по направленію огня. У подошвы горы увидлъ я грубой постройки блокгаузъ; замтно было, что онъ обитаемъ, но нельзя было открыть слдовъ владльца.

— Это не была ли хижина Кожанаго-Чулка? — поспшно спросилъ молодой Эдвардсъ.

— Да, именно, это была она, но сначала я принялъ ее за индйское жилище, ршился ждать владльца и ждалъ недолго. Скоро явился Натти, шатаясь подъ тяжестью убитаго имъ оленя. Тутъ мы въ первый разъ познакомились. Прежде я никогда не слыхалъ, чтобы въ лсахъ обитали такіе люди. Онъ отвязалъ свой челнокъ изъ коры и перевезъ меня на ту сторону, гд была привязана моя лошадь. Указавъ мн лучшее пастбище, онъ отвезъ меня опять въ свою хижину, гд и провелъ я ночь.

— Какъ же поступалъ онъ, какъ хозяинъ? — спросилъ Эдвардсъ.

— Ну, конечно, радушно и просто, до самой ночи. Но когда я сказалъ ему мое имя и цль моего посщенія, то довріе его окончательно исчезло, ибо онъ считалъ нарушеніемъ своихъ правъ переселеніе колонистовъ. По крайней мр онъ выказывалъ большое нерасположеніе къ моему предположенію, и хотя я не понялъ всхъ его возраженій, но казалось, что все относилось до помхи его охот. Не смотря на это, онъ предложилъ мн медвжью кожу и обращался хотя холодно, но гостепріимно. Наутро я простился съ нимъ.

— A что, онъ ничего не говорилъ о правахъ индійцевъ? Кожаный-Чулокъ до сихъ поръ оспариваетъ права владнія блыхъ въ этой стран.

— Да, кажется, онъ говорилъ объ этомъ, но такъ какъ я не понялъ его мннія, то и забылъ. Однако, вдь посл послдней войны притязанія индійцевъ исчезли окончательно. Да если и не это, такъ y меня есть патентъ отъ королевскаго губернатора, подтвержденный нашими законами, такъ что никто не сметъ оспаривать мои права.

— Безъ сомннія, притязанія ваши на эту страну — законны и справедливы, холодно сказалъ юноша, прервавъ разговоръ и отъхавъ немного дале.

Путешественники, достигнувъ цли, насладились великолпнымъ видомъ, и общество похало обратно. Вс спшили достигнуть деревни, не смотря на дурныя дороги, заставлявшія хать шагомъ и сдерживать лошадей.

Ричардъ и Лекуа были предводителями кавалькады. За ними хала Елисавета съ отцомъ, a Эдвардсъ присоединился къ Луиз Грандъ, нуждавшейся въ помощи въ верховой зд. Когда прозжали они по открытой возвышенности, то Темпль замтилъ, что приближается буря. Она затмила уже одну сторону озера, и пріятная теплота исчезла подъ вліяніемъ рзкаго свернаго втра. Лучъ солнца не проникалъ въ страшный необозримый лсъ, и тишина, предвстница бури, длала воздухъ удушливымъ и вреднымъ. Вдругъ раздались страшные звуки голоса Эдвардса, сильно подйствовавшіе на слушателей и охладившіе кровь ихъ.

— Дерево! дерево! — вскричалъ онъ: — Кнутъ и шпоры, если вамъ дорога жизнь!

— Дерево! дерево! повторилъ Ричардъ, пришпоривъ своего коня, который испуганный бросился впередъ.

— Дерево! дерево! визжалъ французъ, наклоняясь къ ше лошади, закрывъ глаза и пришпоривъ коня, онъ быстро послдовалъ за мировымъ судьею.

Елисавета остановила лошадь и, не подозрвая грозящей опасности, глядла вокругъ, прислушиваясь къ звукамъ, прервавшимъ спокойствіе лса. Но въ эту минуту отецъ схватилъ ея лошадь за уздцы, вскричавъ:

— Боже, спаси дитя мое!

Сильная рука его потянула за собою послушнаго коня.

Вс нагнулись къ сдламъ, когда послышался шумъ втвей, похожій на бурю. Затмъ раздался раскатъ грома и сотрясеніе, сообщенное и земл. Самое старое дерево лса упало чрезъ дорогу.

Судья, увидавъ, что дочь его и люди, хавшіе впереди, избжали опасности, оглянулся, чтобы увриться въ участи другихъ. Молодой Эдвардсъ былъ съ другой стороны дерева и подавался назадъ, дергая лвой рукой лошадь, a правой держалъ лошадь миссъ Грандъ, голова которой совершенно поникла на грудь. Оба коня дрожали отъ страха и сильно ржали.