Последний Герой. Том 2

— Да, может, просто дурак, — хмыкнул я устало. — Хотя… кто знает. Может, он как раз и есть настоящий. Таких теперь почти не осталось. Редкий зверь, вымирающий вид.

Доехали до поворота в лес. Дальше — без остановок и лишней болтовни. Начиналась другая работа.

* * *

С трассы свернули, направились в лесную чащу. Просёлок петлял, разбитый и с ямами, а потом и вовсе превратился чуть ли не в тропу. Ветки хлестали по бокам, царапали лак. Но машина чужая — не жалко.

Протиснулись через бурелом, тащились между молодыми осинками, пока не упёрлись в такую чащу, что дальше уже только пешком. Джип тут бы не пролез даже с разгону — живая стена из елей и кривых берёз.

Остановились. Я заглушил мотор. Вышли. Место что надо. Ни тропинок, ни дорог.

Я открыл багажник, достал сапёрную лопатку. Да это разве лопата — одно название, блин. Покрутил в руке коротыш. Старая, советская. Рабочая часть — чуть сточена.

— Руся, ты побольше не мог найти? — спросил я с сарказмом, скосив взгляд.

— А я тебе что, строймагазин? — хмыкнул Грач. — Какая была, такую и притащил.

— Ну ладно, — буркнул я. — Не зубочистка, и на том спасибо.

Принялся за работу.

— Сейчас аккуратно снимем, — сказал я и присел на корточки.

Поддел край дёрна, осторожно подрезал лопаткой по контуру, чтобы не порвать сплетение корней. Потом начал медленно сворачивать его рулоном, срезая по ходу снизу цепкие корешки. Дёрн поддавался нехотя, но всё-таки сошёл ровно, целым куском. Свернули его, подняли вдвоём с Грачом, чтобы не разорвать, и отнесли в сторону. Потом пригодится, чтоб следов не оставить, вернуть всё обратно, как было.

Под дёрном оказалась тяжёлая земля, густо проросшая корнями. Я начал копать. Лопатка попалась тупая — больше долбил, чем копал. Корни не поддавались, каждый приходилось рубить отдельно, словно тросы. Рубил, пыхтел, тихо матерился, копал, снова матерился — и по новой. Через минут двадцать выдохся и уступил место Грачу.

Тот поковырялся ещё меньше — через пять минут уже стоял, тяжело дыша и уперев руки в колени. Возраст брал своё, йога тут никак не помогала. Глянули друг на друга и молча решили, что сильно глубоко закапывать не будем. Главное — прикрыть, утрамбовать, а там пусть земля своё дело делает.

Иначе мы бы так два дня и две ночи долбили эту проклятую яму. В итоге вырыли неглубокую, чуть ниже колена. Покидали туда тела, одно за другим. Последним бросили Дирижёра. Грач вдруг ткнул пальцем в полиэтилен, которым была обмотана голова Савченко.

— Смотри-ка, — усмехнулся он. — Дырку себе прогрыз, походу. Такие, видать, даже дохлые лежать спокойно не могут. Как зомби — даже после смерти шевелятся.

Я ухмыльнулся, глядя на дырку в свёртке.

— Ну да. Этот — не человек, а бес какой-то был. Исчадие ада.

Пошутил я, вроде, но Грач неожиданно поёжился и замолчал. Прислушался к лесу.

— Слышишь? — спросил он напряжённо и покосился в сторону. — Там ветка хрустнула.

Я замер, тоже прислушался. Тихо. Потом снова — осторожный шорох, чуть в стороне. Звук непонятный, еле слышный.

— Вот опять, — зашептал Грач. — Слышишь? Шорох. Блин, Макс… такое ощущение, будто на нас кто-то смотрит.

Вокруг уже стемнело. Яму подсвечивали только фары джипа, выхватывая из темноты пятачок земли, тела в яме и нас с Грачом. А дальше — ничего. Непроницаемая стена темноты. Кто там, что там — не видно совсем. Только тишина, которая, кажется, уже начала дышать и жить своей ночной жизнью.

— Показалось, наверное, — отмахнулся я. — Давай уже закапывать.

Я быстро забрасывал яму землёй, комья летели туда тяжело, с глухими шлепками. Грач пытался помогать ногами, но выходило медленно.

— Ты уж руками греби, быстрее пойдёт, — сказал я, не останавливаясь.

— Нет, Макс, — ворчал Грач, оглядываясь в темноту. — Там точно кто-то есть. Ветка не сама по себе хрустит.

— Ой, ветка ему хрустнула в лесу, — проворчал я в ответ. — Нашёл, чем удивить.

В конце концов тела мы закидали землёй, притоптали. Остатки лишней земли раскидали вокруг по кустам, замели ветками по траве, скрыли следы. На свежую могилу аккуратно уложили дёрн, плотно придавили, словно ковёр постелили.

— Ещё бы полить немного, чтоб травка быстрее прижилась, — пробормотал Грач, рассматривая работу.

— Может, тебе сюда ещё и навоза подкинуть? — хмыкнул я. — Всё, хорош уже. Погнали.

Только двинулись к машине, снова в лесу хрустнула ветка. Уже ближе и отчётливее. Мы замерли.

А потом из темноты донёсся голос. Хриплый, явно пожилой. Полный испуга и растерянности:

— Помогите!..

Мы замерли как вкопанные, но лишь на пару секунд. Грач сразу полез за пистолетом, я сжал сапёрную лопатку в руках покрепче. Молча переглянулись и, поняв друг друга, пошли прямо в чащу, на звук, откуда донёсся голос.

Продрались через кустарник, отгибая упрямые ветки, вышли к заросшему оврагу. Кто-то там, внизу, копошился, мы отчётливо слышали тяжёлое дыхание, сопение, движение. Как назло, фонарика не было ни у меня, ни у Грача.

— Помогите… — снова донёсся голос снизу.

Грач достал зажигалку, чиркнул, поднял руку повыше. В свете короткого огонька разглядели старушку — она сидела на дне оврага, прямо на деревянной торбе с широким брезентовым ремнём.

— Ты кто такая? — спросил Грач, присматриваясь. — Баба-Яга, что ли?

— Ой, сынки, помогите! — всхлипнула бабка. — Я тут травки собирала, да и упала в эту яму проклятущую. Выбраться теперь никак не могу, ногу подвернула, так болит, что аж зубы сводит.

— Сама-то как? Цела хоть? — спросил я.

— Да кто ж его знает, сынок? Я ж не доктор и не рентген. Но раз разговариваю, значит, живая ещё. Ну так что, поможете мне или как?

Мы с Грачом переглянулись. Грач, чуть наклонившись ко мне, шепнул:

— Палево, братан. Сваливать надо. Не повезём же мы её в палёной тачке, там кровью намазано.

— Что ты предлагаешь? — спросил я так же тихо, чтобы бабка не услышала. — Оставить её тут? Пусть умирает?

— Да не умрёт она, — прошипел он. — Выкарабкается утром, ну или найдут её. Гаишники же говорили — ориентировка пришла. Сейчас выдвинутся спасатели, волонтёры, добровольцы всякие… Или, хочешь, сами потом с левого телефона позвоним, мол, бабка там-то и там-то, найдите её.

— Вот этого нам ещё не хватало, — буркнул я. — Пойдут искать бабку, а наткнутся на могилу. И что тогда?