Последний Герой. Том 2

Валет нахмурился, медленно огляделся, втянул носом холодный ночной воздух.

— Что-то тут нечисто, хлопцы… — пробормотал он негромко, сплюнув противную паутину, которая внезапно прилипла к лицу. — Ищите, мать вашу. Только тихо. Какого дьявола сюда на машине заехали? Через бурелом…

Он хотел ещё что-то добавить, но в этот миг слева раздался резкий, нечеловеческий крик. Короткий, хриплый, полный боли и ужаса. Валет инстинктивно вскинул автомат, резко развернулся на звук и услышал вслед за криком глухой, мерзкий хруст и сдавленное бульканье.

— Туда! Быстро! — рявкнул он, махнув автоматом в сторону звука.

Бойцы, будто подгоняемые его командой, метнулись к кустам. Свет фонарей заметался по веткам и стволам деревьев, пытаясь выхватить хоть что-нибудь из вязкой темноты.

Валет в два прыжка оказался впереди и замер, направив свет фонаря в густые заросли кустарника. В свете появился лежащий навзничь боец. В горле его торчал толстый обломок ветки, заострённый, как копьё. Ветку вонзили в шею с такой силой, что остриё пробило гортань. Он ещё был жив, хрипел, выпучив глаза, судорожно хватая воздух. Из раны толчками бил фонтанчик тёмной крови, обильно заливая грудь и траву вокруг.

— Ё* твою мать… — зло выдохнул Валет, побледнев. — Что за херня творится?

Он резко опустился на корточки рядом с бойцом. Тот протянул к нему дрожащую, окровавленную руку, хватая воздух слабеющими пальцами, и что-то хрипло забулькал, пытаясь говорить, но вместо слов на губах пузырилась пена с кровью.

— Кто это сделал? Куда он ушёл?! — резко спросил Валет, но боец лишь мотал головой, хрипел и с каждым мгновением слабел всё сильнее.

— Чёрт, — процедил Валет, выпрямляясь и оглядываясь по сторонам. — Всем быть начеку! Здесь кто-то есть…

Охранники, настороженно поводя стволами, обступили его кольцом. Лес вокруг застыл в угрожающей тишине, и лишь редкие капли крови с мягким стуком падали на сырую траву, словно отсчитывая последние секунды чужой жизни.

— Что за нахер?! — зло оторопел Валет, лихорадочно водя стволом автомата по кустам, выхватывая из черноты поодаль силуэт человека, но в следующую секунду он исчез. — Эй, Рэмбо, мать твою! Выходи, бл*дь, поговорим!

Охранники рядом замерли, вцепились в автоматы, глаза от страха широко раскрыты.

— Вперёд, мать вашу! — заорал он, ткнув стволом в сторону тёмных зарослей, куда вела неясная кровавая дорожка. — Чего встали-то?! Пошли, пошли!

Бойцы нехотя зашевелились, неуверенно переставляя ноги. Фонари нервно метались по кустам, деревьям, следы крови блестели в свете лучей, уходя в непроглядную чащу.

И вдруг оттуда, из темноты, раздалась короткая очередь — тра-та-та! — затем сдавленный, хриплый крик и сразу же испуганный возглас бойца:

— Сюда! Быстрее!

Валет сорвался вперёд, напролом через кусты, позабыв о всяком страхе. Сердце долбило молотом, ладони вспотели, скользя на рукоятке автомата. Продираясь сквозь ветки, он резко остановился, вглядываясь в лучи фонарей, которые упёрлись в странную фигуру, будто вылезшую прямиком из могилы.

Перед ним стоял человек. Весь чёрный, в мокрой, прилипшей земле. Одежда в грязи, лицо покрыто кровью, вместо одного глаза — кровавое месиво. Второй глаз сверкал безумным огнём. В руке зажат обломок острой палки, как самодельное копьё, и человек молча, тяжело дышал, покачиваясь.

— Не стрелять, дебилы! — взревел Валет, увидев, как один из бойцов нервно поднимает ствол. Он в секунду оказался рядом и ударом кулака в висок отбросил автоматчика в сторону.

Остальные охранники замерли, оружие опустили. В полной тишине Валет медленно шагнул вперёд, подняв руки и стараясь говорить спокойно, ласково, как с больным ребёнком:

— Артурчик! Родной мой, дорогой… Живой! Жив ведь, чертяка! Ты чего, Артур? Это же я, Герман… Герман я, узнал? Опусти зубочистку свою, брось…

Человек напротив что-то хрипло, непонятно промычал в ответ, лицо его исказилось, глаз блеснул зло и тут же помутнел, словно сознание резко погасло. Дирижёр пошатнулся, обмяк и рухнул мешком в грязь и траву, потеряв сознание.

Валет резко развернулся к охране, а те, растерянные, замерли столбами:

— Чего стоите, придурки?! Грузите его в машину! И чтоб бережно, мать вашу, на руках донесли! Если по дороге загнётся — лично башку оторву! Быстро!

Бойцы вмиг бросились выполнять приказ, торопливо подхватывая тело. Валет же тяжело дышал, глядя на неподвижного Дирижёра и чувствуя, как внутри поднимается ледяная тревога.

В голове стучала лишь одна мысль: теперь только бы выжил, а там разберёмся.

* * *

г. Новознаменск, коммерческая клиника «МедВектор».

Валет молча слушал, уставившись куда-то мимо врача, на стену. Кабинет элитной больнички казался стерильно-белым, чужим и холодным.

— Случай, конечно, уникальный, — вздохнул пожилой хирург, снимая очки и тщательно потирая переносицу, словно пытался собраться с мыслями. — За свою практику я повидал немало огнестрельных, в девяностые, естественно… но такое… редко случается.

— Не тяни, док, говори уже, — поморщился Валет.

Врач снова нацепил очки и пристально посмотрел на гостя.

— Объясню просто и подробно, чтобы было понятно. Пуля вошла под острым углом и попала точно в глазницу. Обычно такие попадания приводят к смерти на месте — повреждения мозга несовместимы с жизнью. Но здесь… Ситуация редкая, почти невозможная, но бывает, — спокойно пояснил врач. — Судя по всему, использовалось оружие с дефектом или кустарно переделанное. Может, патрон низкой мощности. Причин много может быть. Но суть в том, что энергии пули просто не хватило, чтобы полностью пробить стенку глазницы и проникнуть в полость черепа. В результате она пошла по касательной, рикошетом, раздробила костный край глазницы, повредила глазное яблоко и сильно травмировала мягкие ткани. Но внутреннюю костную стенку глазницы и твёрдую мозговую оболочку не пробила. Поэтому мозг не задет, что уже само по себе чудо. Повторюсь, такое ранение — один шанс из тысячи, не иначе. Редкое везение.

— Это я понял, док… А почему он не задохнулся? В земле. Обернутый полиэтиленом? Тоже везение?

Хирург внимательно посмотрел на Валета, чуть замешкался, словно подбирая слова, потом негромко и спокойно произнёс:

— Пакет был повреждён осколками кости. Получилось отверстие. Да и сознание он потерял сразу, а тогда рефлекторно дыхание замедлилось до минимума. В таких случаях организм переходит на «аварийный режим»: потребность в кислороде резко снижается. Повезло, что земля была рыхлая — воздух проникал через отверстие в пакете и, возможно, в полостях под ним сохранился к тому же. Савченко фактически дышал, пусть и едва заметно. Глубокий обморок плюс низкая потребность в кислороде позволили продержаться ему какое-то время, до того момента, пока его не спасли.

— В рубашке родился, — задумчиво кивнул Валет.

Хирург чуть помолчал и добавил:

— По-честному, второй раз такое не повторится. Тут всё сыграло за него: ранение, шок, дырявый «пакет» и рыхлая почва. Ну а кровотечение остановилось само. Такое бывает, организм ведь — штука в общем-то продуманная, мгновенно спазмирует сосуды из-за болевого шока. Потом образовался тромб — естественная защитная реакция. А вот потеря сознания выглядела для тех, кто его хоронил, почти как смерть: неподвижность, дыхание неуловимое, пульс нитевидный, только специалист смог бы прощупать. Так проявляет себя сильнейший травматический шок и сопутствующий ступор нервной системы. Это не клиническая смерть, а шоковое состояние. С виду, вроде, покойник, но мозг жив и активно борется за выживание.