Последний конвой. Часть 3

Я поставила чемоданчик рядом с телом и склонилась над эмиссаром. Первое, что бросилось в глаза — ранение огнестрельное. Я была уверена, что убийца в очередной раз применит свое излюбленное оружие, но в этот раз он отступил от правил. Я еще только начала осматривать рану, а в голове, словно церковный колокол ударил в набат. Пауль был ранен несколько минут назад, но ведь выстрела не было слышно. От медблока до командирской палатки всего полтора десятка шагов. У меня прекрасный слух, я бы мгновенно проснулась, услышав стрельбу. И тревогу никто не объявлял. Второе подряд покушение на главу экспедиции — это не просто ЧП, это ЧП в квадрате. Да здесь народу должно быть, как селедок в бочке. Что-то здесь не чисто…

Ладно, все сомнения — потом, сначала разберемся с больным. Проникающее ранение грудной клетки, пневмоторакс, затрудненное дыхание, обильное кровотечение. Выходного отверстия нет, пуля застряла внутри. Калибр очень большой, коллапс легкого. Дело плохо. Нужно немедленно оперировать, счет пошел на секунды.

Где же Ашвани? Мне срочно ассистент нужен! Лучше бы, конечно, Василя. От него даже с одной рукой толку куда больше, чем от индуса и санитара вместе взятых. Но выбирать не приходится.

— Больной нетранспортабелен, — констатировала я, закончив беглый осмотр — придется оперировать прямо здесь. Немедленно!

— Не нужно, — громко и четко произнес Реввель.

— Что? — я даже поперхнулась от удивления. Ожидала услышать, что угодно, но только не это.

Я растерянно обернулась и обомлела. Аспирант стоял рядом со мной и держал в руках пистолет с большим черным набалдашником на конце ствола. Меньше всего на свете я ожидала увидеть столичного ученого с оружием в руках. Это было так же противоестественно, как если бы Пауль ни с того ни с сего натянул поверх военного кителя женский бюстгалтер и в таком виде принялся командовать своими «фашистами». То-то смеху было бы…

От неожиданности я вздрогнула, чем вызвала ехидную ухмылку Реввеля. Он навел на меня неестественно удлиненный ствол пистолета. Страха не было, только удивление и немного скептицизма. Захотелось желчно спросить, — «Эдик ты серьезно? А стрелять то хоть умеешь? Смотри случайно не прострели себе колено. Хромать ведь до конца жизни будешь».

Я не знаю, что это было. Наверное, защитная реакция организма на стресс. Молчание затянулось.

А ведь эта большая черная штука на конце ствола — глушитель, внезапно озарило меня. Так вот почему не было слышно выстрела. Похоже, столичный аристократ совсем не шутит. Он действительно только что подстрелил эмиссара для того, чтобы выманить меня из медблока. Знал же, сволочь, что я не смогу отказаться от выполнения своих непосредственных обязанностей.

— Не нужно никого оперировать, — негромко и очень спокойно повторил Эдуард Васильевич, — я вас вызвал вовсе не для этого.

— А для чего? — беспомощно пролепетала я, стараясь потянуть время. Ашвани должен появиться с минуты на минуту. На него, конечно, надежды очень мало, но все же — лишний свидетель.

— Лидия Андреевна, — осклабился Реввель, — я хочу задать вам один простой вопрос. И от правильного ответа будет зависеть ваша жизнь.

— З-з-зада-да-вай-те, — с трудом выговорила я. Почему-то очень сильно стучали зубы. Словно от холода. И это после полудня? Ох, что с нашим организмом делает выброс адреналина, даже представить страшно.

— Где артефакт?

— Я не знаю, — вполне искренне изумилась я. Ожидала любого вопроса, но не этого.

— Лидия Андреевна, — нахмурился Реввель, — у нас слишком мало времени на пустой треп. Либо вы отвечаете, либо я вас убью.

— Вы меня все равно убьете, — со злостью выпалила я и зажмурилась, ожидая немедленный выстрел. Прошла секунда, другая. Тишина. Я очень осторожно приоткрыла один глаз.

Эдуард Васильевич очень внимательно и как-то по-отечески смотрел сверху вниз, затем пожал плечами:

— Да нет, мне вовсе не обязательно это делать.

— Я же свидетель!

— Теперь это уже не имеет никакого значения, — хмыкнул он, — мне лень распинаться, просто поверьте на слово. У меня нет никакого резона вас убивать без причины.

Я старательно помотала головой.

— Но я действительно не знаю, где хранится артефакт.

— Лидия Андреевна, подумайте. Я сейчас заберу камень и просто уеду. А вы останетесь живы. Или…

— Я сказала правду. Эдуард Васильевич, разве вы забыли, что я — врач? Я занимаюсь совсем другими вещами. Откуда мне знать…

— И тем не менее, — ухмыльнулся Реввель, — вы, Лидия Андреевна, входите в состав Совета. Значит, посвящены в гостайну. В какой-то мере.

— Ну да, я в курсе, что мы везем артефакт… загадочный камень с рунами… но откуда мне знать, где он хранится? В одной из машин, среди багажа… наверное…

— В какой?

— Я не знаю.

— Еще вчера он лежал в багажнике командирского броневика. Но сегодня его там нет, значит, переложили. Вопрос — куда? В какую из машин? У меня нет времени устраивать полную инвентаризацию груза.

— Не знаю, — еще раз повторила я, — меня никто не информировал. Переложили, значит, на то был приказ Пауля. При чем тут я?

— Лидия Андреевна, не заставляйте меня нервничать, — в голосе аспиранта внезапно прорезался металл, — в состав Совета входит всего несколько человек. Остальные даже не в курсе, что такое артефакт, и для чего он вообще нужен. Асура спрашивать бесполезно, все равно ничего не поймет. Политрук вчера пропал без вести. А между тем, камень переложили в другое место — сегодня. Значит, к его загадочному исчезновению из багажника броневика Стивен не имеет отношения. Остаются всего двое посвященных. Вы и Пауль.

Эдуард Васильевич взмахнул длинным стволом:

— Пауль отвечать на мои вопросы категорически отказался. Дело за вами.

— Я не знаю, где артефакт! — повысила я голос, как бы попытавшись спорить. На самом деле просто хотела привлечь внимание. А вдруг кто-нибудь услышит и заглянет в палатку? Где же шляется Ашвани, когда он так нужен?

— Не стоит кричать, — Реввель многозначительно погрозил стволом, — даю вам тридцать секунд на размышления.

— Я не зна… — голос предательски дрогнул, — Эдуард Васильевич, я не вру… Я действительно не знаю.

— И все-таки вам стоит хорошенько подумать эти тридцать секунд, прежде чем отвечать, — ухмыльнулся Реввель, — ведь от этого зависит ваша жизнь.

— Может, Ермолин в курсе?

— Неправильный ответ, — ухмыльнулся Реввель, — сержант не входит в число посвященных в гостайну.

— Тогда, может быть этот… китаец… который, — полковник… или как его там… может он что-то знает?

— Ван Лю? Сомневаюсь, что Пауль своими руками отдал бы артефакт сомнительному союзнику. Капитан при жизни не доверял никому, а уж китаезам он доверился бы в самом последнем случае.