Пожертвовать всем ради нее

Несколько секунд Илриан любовался закрытой дверью, затем убедился, что рядом никого нет, и прижался ухом к гладкой поверхности дерева, за которой слышался плеск воды.

Щеки его покраснели, когда он подумал, как выглядит со стороны. Хотелось бы ему держать себя в руках, но это было выше его сил. Уступая своим слабостям, Илриан ощущал себя счастливым

Прислушиваясь к шорохам в купальне, он закрыл глаза и полностью отдался во власть воображения. Дерево под щекой было прохладным и чуть шершавым. Сердце в груди тяжело ухало. Метка на лобке с каждой секундой нагревалась все больше, пульсируя сгустком удовольствия. С трудом Илриан боролся с желанием надавить пальцем на узор связи и усилить наслаждение, которое тот порождает. Он чувствовал, что если нажмет на метку как следует, то может даже кончить.

В этот момент ему было хорошо. Хорошо, несмотря на рабство, туманное будущее и синяки на теле. Тяжело дыша, Илриан поглаживал дверную ручку в форме шара, похожую на женскую грудь.

Алисия мылась не больше получаса. Наверное, все же опасалась надолго покидать поле зрения проклявшего ее эльфа. Из ванной она вышла розовая, распаренная и с влажными волосами, заплетенными в косу. Кое-где на ее платье темнели мокрые пятна — наверное, она плохо вытерлась, перед тем как взялась одеваться.

— Теперь ты, — шепнула избранница, опустив взгляд и кивнув в глубину комнаты.

Илриан нахмурился.

— Можешь вымыться, — пояснила Алисия, нервно сглотнув.

На долю секунды эльф застыл в ступоре, не в силах поверить своим ушам. Алисия позволяет ему освежиться в господской ванне, в воде, оставшейся после ее купания? Что это? Еще одно проявление заботы, как с подушкой, или просто от Илриана дурно пахнет?

Как бы то ни было, раб поспешил воспользоваться столь щедрым предложением. Он думал, что Алисия останется в коридоре, но, к его удивлению, девушка шагнула в ванную вслед за ним.

Ощущение, что к его лобку рядом с основанием члена прижали раскаленную монету, усилилось. Тело напряглось, и по коже пробежала волна сладко-щекотной дрожи. Илриан сглотнул и облизал губы.

Под купальни в замках и поместьях отводили совсем крошечные помещения. Даже гардеробная хозяйки иной раз была больше. Это делали для того, чтобы камин, который непременно присутствовал в таких комнатах, хорошенько прогревал воздух и вода в ванне остывала медленно, а господам не было холодно раздеваться.

Окошко под потолком было маленьким и бесполезным, поэтому тут и там на полках трепетали свечи. Одну из стен занимал очаг — не только источник тепла, но и этакая огромная лампа, окунающая небольшое пространство купальни в мягкое мерцание пламени.

В метре от пылающего камина гордо возвышалась ванна, застеленная белой простыней так, что не поймешь, деревянная она или металлическая, — влажная ткань полностью покрывала бортики, спускаясь складками до самого пола. Поверхность воды была затянута мыльной пленкой.

Пряча взгляд, Алисия молча показала Илриану на табурет, где лежало полотенце и стояла стеклянная баночка с ароматной смесью. Затем, так же не произнеся ни слова, она кивнула на резную напольную вешалку из дерева, на которой он мог оставить свою одежду.

За своей избранницей Илриан наблюдал, едва дыша. Ему хотелось раздеться перед ней. Хотелось, чтобы она увидела его обнаженного, чтобы испытала желание при взгляде на его голое ладное тело, все еще привлекательное, несмотря на следы побоев и тюремного заключения. Да, за эти дни он похудел, обзавелся синяками и шрамами, но его плечи оставались такими же широкими как раньше, руки по-прежнему бугрились мускулами, живот сохранил рельеф. Илриан жаждал показать себя Алисии, как товар на рынке. Он, скромник, образец добродетели, готов был предложить ей себя до брака, на любых условиях, без сомнений и колебаний — лишь бы взяла, лишь бы согласилась унять его внутренний пожар. Сейчас он наплевал бы на все свои принципы, на традиции собственного народа и с радостью, позабыв о гордости, сыграл бы для Алисии роль постельного раба.

Конечно, о близости не стоило и мечтать, но, может, девушка хотя бы соблазнится его потрогать. Из любопытства и потому что он красив. Прикосновение укрепит их связь, и, если повезет, метка разбудит в истинной ответные чувства.

Переступив с ноги на ногу, Алисия покосилась на дверь.

Илриан опасался, что она зашла с ним в ванную только для того, чтобы показать, где лежат мыло и полотенце, и сейчас уйдет, но избранница не торопилась оставлять его в одиночестве. Ее розовые после купания щечки разрумянились еще больше. Глаза под сенью пушистых ресниц блестели.

— Можешь начинать, — выдохнула Алисия хриплым голосом и повернулась к набранной ванне и Илриану спиной, тем самым дав понять, что останется в комнате. — Я не буду смотреть. Это… из-за твоего проклятия, — с каждым словом ее шепот звучал все глуше. — Потому что… нам нельзя разделяться надолго. Ты сам так сделал, — последнюю фразу она произнесла громче и с упреком.

Под бешеный грохот сердца Илриан окинул взглядом ее напряженную спину, ее руки, опущенные вдоль баков и комкающие юбку, и стянул через голову рубаху. Не сводя с избранницы глаз, он подцепил пальцами пояс штанов и дернул их вниз. О живот упруго и звонко шлепнулся член. Он весь набух от желания, влажный, готовый на подвиги, полный отчаянных, но бесплодных надежд. Не удержавшись, Илриан погладил пылающую метку на лобке и согнулся от волны прошившего его тело удовольствия. Благо успел стиснуть зубы, чтобы не замычать. Проклятье, до этого места лучше не дотрагиваться!

Алисия чуть повернула голову, словно хотела подглядеть за голым рабом, но боролась с искушением. На стене перед ней двигалась его тень.

Полностью раздевшись, Илриан погрузился в воду, в которой несколько минут назад мылась его избранница. Ему было приятно об этом думать. Мочалку он не нашел, поэтому размазал мыльную смесь по ладоням и с наслаждением провел ими по груди.

Соски заныли. Покосившись на Алисию, Илриан дрожащей рукой скользнул по животу и двинулся ниже, к метке. Покружил пальцами рядом с этим маленьким сгустком удовольствия и обхватил кольцом член. Илриан не собирался себя ласкать. Просто мылся, внизу — долго и тщательно, ведь эта нежная часть тела требовала особого ухода. И неважно, что от каждого нескромного касания его бедра дергались и раздвигались, задница елозила по дну ванны, а зубы впивались в мякоть нижней губы. Он всего лишь хотел быть чистым. Очень чистым.

Слыша за спиной плеск воды, Алисия неловко поводила плечами.

Зажмурившись, Илриан заставил себя убрать руку от паха, пока не случилось непоправимое. Ему было стыдно за свое поведение. В такие минуты он чувствовал себя грязным, неправильным, испорченным. Эльфы не ведут себя, как похотливые животные, а у него будто не кровь в жилах, а бурлящее семя. Позорище!

— Пожалуйста, поторопись, — вздохнула Алисия.

Илриан не стал испытывать терпение своей истинной и взбил пену на волосах.

* * *

Алисия осталась в ванной вместе с рабом и нашла прекрасное оправдание для своей совести: им с эльфом нельзя находиться порознь, это опасно для ее здоровья и самочувствия.

По правде говоря, объясняя свой поступок таким образом, Алисия немного лукавила. На самом деле причина была другой. Любопытство и странная зудящая пустота под ребрами, которую отчаянно хотелось заполнить. Юная баронесса не понимала природу этого ощущения, но смутно догадывалась, как от него избавиться.