Правители тьмы

Леудаст снова подумал о Сулингене. Ункерлантцы, защищавшие Браунау, сражались с той же решимостью, что и их соотечественники дальше на юге. Каждая хижина, каждый амбар, каждый колодец защищались так, как если бы это были ворота во дворец короля Свеммеля в Котбусе. Никто не подсчитывал стоимость. Решимость была налицо: альгарвейцы не пройдут дальше деревни.

Со своей стороны, солдаты короля Мезенцио оставались упрямыми и находчивыми. Не успевали защитники Браунау разгромить одну бригаду, как в бой вступала другая. Как всегда, рыжеволосые были храбры. В данном случае это причинило им боль не меньше, чем помогло.

"Они не могут добраться до Браунау никаким другим способом, кроме как прямо по курсу, вы понимаете?" Сказал Рекаред. "Земля не позволит им попробовать ни один из их причудливых альгарвейских трюков и подойти к нам сзади".

"Во всяком случае, так это выглядит", - согласился Леудаст. Он не был так уверен в том, что люди Мезенцио могли или не могли сделать. Он ошибался слишком много раз.

У Рекареда было меньше сомнений - но ведь он не был в бою так долго, как Леудаст. "В вашей деревне играют в игру под названием "Последний оставшийся в живых"?" - спросил он.

"Есть, сэр", - ответил Леудаст. "Я думаю, они играют это везде. Это помогает, если ты пьян". Двое мужчин стояли лицом к лицу, по очереди нанося друг другу удары так сильно, как только могли. В конце концов, один из них больше не смог бы подняться, и другой парень стал победителем.

"Что ж, вот что у нас здесь есть", - сказал Рекаред. "Либо мы встанем на ноги здесь, в Браунау, либо это сделают альгарвейцы".

"Что-то в этом есть", - сказал Леудаст. "Но выстоим ли мы или рыжеволосые, Браунау не будет".

В Браунау в тот момент почти ничего не стояло. Леудаст и Рекаред оба выглядывали из траншеи между парой разрушенных домов на восточной окраине деревни. Мертвый альгарвейец лежал перед ними; еще двое лежали позади них. Рыжеволосые дважды проникали в Браунау, но им не удалось удержаться. Их окопы, прямо в эту минуту, находятся в паре сотен ярдов от него.

Из-за Леудаста ункерлантские яйцекладущие на хребте в тылу Браунау начали обстрел альгарвейских позиций. Альгарвейские яйцекладущие ответили. Леудаст сказал: "Лучше, чтобы рыжеволосые целились в них, чем в нас".

"О, они доберутся до нас, не бойся", - сказал Рекаред. "Они всегда добираются". Леудаст хотел бы он думать, что командир полка ошибался.

Мимо пролетали альгарвейские драконы. Они также сбрасывали яйца на ункерлантских придурков. Некоторые из них сбрасывали яйца и на Браунау. "Где наши драконы?" Потребовал Леудаст. "Не видел многих из них с тех пор, как эта битва была новой".

"Что-то пошло не так", - ответил Рекаред. "Я не совсем знаю, что, но что-то пошло. Мы должны были нанести альгарвейцам сильный удар, но вместо этого они нанесли его нам".

Леудаст вздохнул. "Сколько раз мы слышали подобные истории раньше?" сказал он. "Сколько из нас в конечном итоге погибнет из-за этого?" Они должны предать огню того, кто нам все испортил ".

"Скорее всего, альгарвейцы убили его, кем бы он ни был", - сказал Рекаред.

Но Леудаст сказал: "Нет. Кто-то за линией фронта что-то забыл или упустил из виду. Вот как это бывает с нами. Он тот, кто заслуживает того, чтобы его сварили заживо".

"Может быть, ты и прав", - сказал Рекаред. "Но даже если это так, мы ничего не можем с этим поделать. Все, что мы можем сделать, это держаться здесь и не пропустить рыжеволосых".

"Нет, сэр". Леудаст покачал головой. "Есть еще одна вещь, которую мы можем сделать. Мы можем заплатить цену за ошибку этого проклятого дурака. Мы можем. И, похоже, так и будет".

Лейтенант Рекаред сердито посмотрел на него. "Сержант, если бы вы сказали мне что-то подобное прошлой зимой, я бы без колебаний сдал вас инспекторам".

Возможно, у него не было никаких угрызений совести; этой идеи было достаточно - более чем достаточно - чтобы вызвать озноб у Леудаста. У Леудаста было ощущение, что любой, кого сегодня передадут инспекторам, будет принесен в жертву завтра или, самое позднее, послезавтра, и его жизненная энергия обратилась против альгарвейцев. Но Рекаред не собирался отказываться от него сейчас. Осторожно он спросил: "Что заставляет тебя думать по-другому в эти дни?"

"Ну, пара вещей", - ответил молодой командир полка. "Во-первых, я увидел, что ты храбрый человек и хороший солдат. И..." Он вздохнул. "Я также видел, что не все наши высшие офицеры являются такими, какими они могли бы быть".

Этим Рекаред только что вверил свою собственную жизнь в руки Леудаста. Если бы Леудаст решил донести на него, у полка сразу же появился бы новый командир. То, что это было в разгар отчаянной битвы, битвы, в которой будущее Ункерланта висело на волоске, не имело бы никакого значения. Отдав честь, Леудаст произнес с большой торжественностью: "Сэр, я не слышал ни слова из того, что вы там сказали".

"Нет, а?" Рекаред не был дураком. Он тоже знал, что натворил. "Что ж, возможно, это к лучшему".

Леудаст пожал плечами. "Никогда нельзя сказать наверняка. Возможно, это не имело никакого значения, в какую сторону. Я имею в виду, каковы шансы, что кто-то из нас выйдет из Браунау целым и невредимым? Не говоря уже о нас обоих?"

"Если тебе все равно, я не собираюсь отвечать на этот вопрос", - сказал Рекаред. "И если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты тоже не будешь тратить много времени на размышления об этом".

Он был прав. Леудаст знал это. Большую часть времени он не беспокоился о том, что его ранят или убьют. Беспокойство не помогло бы, и это могло причинить боль. Ты должен был делать то, что должен был. Если ты тратил слишком много времени на размышления и беспокойство, это могло замедлить тебя, когда тебе больше всего нужно было быть быстрым. Но здесь, в Браунау, как и в Сулингене, вы с большой вероятностью могли быть ранены или убиты, независимо от того, были ли вы хорошим солдатом. Слишком много яиц, слишком много балок, слишком много альгарвейских драконов над головой.

Рекаред достал подзорную трубу и посмотрел вниз по обугленным склонам в сторону позиций рыжеволосых. "Осторожнее, сэр", - предупредил Леудаст. "Это хороший способ загореться. У них полно снайперов, которые могут пустить луч прямо тебе в ухо с такого расстояния ".

"Мы должны видеть, что происходит", - раздраженно сказал Рекаред. "Если мы будем сражаться вслепую, мы обречены на поражение. Или ты скажешь мне, что я и здесь неправ?"

Поскольку Леудаст не мог сказать ему ничего подобного, он держал рот на замке. Отправляясь в бой, примерно половиной рот полка командовали младшие лейтенанты до Рекареда, другой половиной - сержанты вроде Леудаста. Он не знал, сколько из этих младших лейтенантов осталось в живых. Он знал, что не хотел бы сам командовать полком, если альгарвейский снайпер все-таки застрелит Рекареда.