Превосходство Борна (др. перевод)

Коричневый седан мчался резво по дороге к внушительных размеров серой стене. Подкатив к воротам номер шесть, он взвизгнул резко тормозами, словно водитель только что очнулся от раздумий, и, сбросив скорость, медленно заскользил к воротам. В нескольких сантиметрах от отразившего свет фар яркого оранжевого шлагбаума машина остановилась. К ней тотчас подошел охранник:

— Вы к кому и как вас зовут? Будьте добры, ваше удостоверение!

— Мне нужен министр Шен, — заорал водитель. — Мое имя, так же, как и документы мои, не имеет никакого значения. Доложите, пожалуйста, в резиденцию министра, что прибыл его человек из Коулуна.

Солдат пожал плечами. Такие ответы были нередки на Горе Нефритовой Башни. Продолжение же расспросов могло привести к смещению стража со столь восхитительной службы с невообразимо чудными остатками хозяйских трапез и импортным пивом, выдаваемым за особое рвение. Поэтому охранник решил связаться с виллой по телефону. Что же касается посетителя, то к нему следовало отнестись наипочтеннейшим образом: ошибка могла обернуться пулей в затылок посреди чистого поля.

Солдат вернулся к воротам и набрал номер виллы Шен Чу Янга.

— Пропустить его, быстро!

Охранник тут же нажал на кнопку, и оранжевый шлагбаум поднялся. Автомобиль въехал в ворота, и охранник отметил про себя необычайно высокую для езды по гравию скорость. Ясно было, человек этот очень спешил.

— Министр Шен в саду, — сказал стоявший у входа в виллу армейский офицер, вглядываясь в темноту поверх головы посетителя. — Он ждет вас.

Миновав обставленную роскошной мебелью из красного дерева залу, таинственный посетитель прошел по коридору со сводчатым потолком в зимний сад с четырьмя соединенными между собой, подсвечиваемыми снизу желтыми фонарями небольшими бассейнами, в которых красовались цветы водяных лилий. Между миниатюрными водоемами пролегали две покрытые светлым гравием дорожки, перекрещивавшиеся в форме буквы «X», и там, где они кончались, стояли полукружием низкие столики и плетенные из темной лозы кресла. В одном из них сидел одиноко худощавый, среднего роста мужчина с тронутыми сединой волосами и острыми чертами лица. Если увидевшего его в первый раз что-то могло поразить, так только бесцветные, как у покойника, глаза, в которых, казалось, никогда не вспыхивал живой человеческий огонек. Однако в действительности в этих глазах мог таиться невидимый постороннему взору пламень фанатика, чья слепая вера служила источником его силы.

Шен Чу Янг, обладатель таких вот глаз, был в ярости.

— Объясни мне, кто тот человек? — орал он, сжимая обеими руками подлокотники плетеного кресла.

— Вас неверно информировали, господин министр! Мы навели через своих людей кое-какие справки в Тель-Авиве. Там нет никого, кто походил бы на человека, чье описание было у нас на руках. И Моссад никого не посылал в Коулун! Все это — самая настоящая ложь!

— И что же вы предприняли?

— Больше всего меня смущает то, что…

— Я спросил тебя: что вы предприняли?!

— Мы ищем в Монгкоке англичанина, которого, как вроде бы получается, никто никогда не видел там.

— Болваны и идиоты! Идиоты и болваны! С кем вы говорили?

— В частности, с одним своим человеком в коулунской полиции. Он был растерян и, должен заметить с сожалением, напуган. Неоднократно упоминал о Макао. Мне не понравилась интонация его голоса.

— Он больше не жилец на белом свете.

— Я передам ваше распоряжение.

— Боюсь, ты не сможешь сделать этого. — Шен подозвал к себе гостя левой рукой, а правой полез под низенький стол. — Подойди засвидетельствуй свою преданность гоминьдану!

Агент приблизился к министру и, склонившись ниц, коснулся руками его левой руки. Правой Шен достал пистолет.

Прогремел выстрел, размозживший посетителю голову. Осколки черепа вместе с кровью и плотью плюхнулись в заполнявшую бассейн воду, тело рухнуло на белый гравий. Из коридора вышел офицер.

— Уберите его! — приказал Шен. — Он слишком много слышал и слишком много знает… И слишком много хочет.

— Будет исполнено, министр!

— Свяжитесь с нашим человеком в Макао. У меня есть к нему дело, которое не терпит отлагательств. Он должен немедленно заняться им, пока еще в Коулуне горячо. Обеспечьте его прибытие сюда как можно быстрее.

Пока офицер волочил прочь из зимнего сада труп агента, Шен поднялся со своего кресла и подошел не спеша к одному из бассейнов, — лицо его при этом осветилось подводными фонарями. Он снова заговорил. Голос его был спокоен, однако в нем чувствовалось большое внутреннее напряжение.

— Скоро все в Гонконге и на Новой территории узнают кое-что, — произнес он, глядя на цветущие водяные лилии, и тут же добавил: — А затем и весь Китай!

— Ведите нас, министр! — произнес преданно офицер. — Мы пойдем за вами в огонь и воду. Великий поход, который вы нам обещали, уже начался. Мы вернемся на землю предков, и она снова станет нашей!

— Все так и будет! — проговорил Шен Чу Янг. — С нами нельзя не считаться. Нельзя не считаться и со мной.

Глава 20

В полдень того ужасного дня, когда аэропорт Кай-Так чуть было не стал местом кровавого побоища, посол Хевиленд обрисовал ошеломленной Кэтрин Стейплс обширные контуры возглавляемого Шеном заговора, уходящего своими корнями в гоминьдан.

Суть происходящего сводилась к тому, что Шен, сын главаря консорциума тайпанов, зарясь на Гонконг, превратил колонию в вотчину заговорщиков. Однако заговор неизбежно потерпит фиаско, и выведенный из себя и без того испытывающий крайнее раздражение могучий гигант, каковым является Китайская Народная Республика, может обрушить свой удар на Гонконг, что привело бы к нарушению мира и покоя на этой территории и ввергло бы весь Дальний Восток в состояние хаоса.

Отнесясь с крайним недоверием к рассказу Хевиленда, Кэтрин потребовала доказательств и к 2.15 уже дважды прочла обширное, совершенно секретное досье министерства иностранных дел на Шен Чу Янга. Представленные ей материалы так и не смогли, однако, убедить ее в достоверности изложенных там фактов, поскольку никаких неопровержимых доказательств в подтверждение содержавшихся в досье заключений она не обнаружила. В 3.30 миссис Стейплс прошла в радиостудию, где ее по спутниковой связи соединили с Рейли, сотрудником Совета национальной безопасности в Вашингтоне, и тот привел ей еще целый ряд фактов по этому вопросу.

— Я слышу лишь ваш голос, мистер Рейли, — произнесла недоверчиво Стейплс. — Как могу я знать, не находитесь ли вы сейчас в Ванхае у подножия пика Виктория?

На линии тотчас раздался щелчок, и Кэтрин услышала голос, столь знакомый не только ей, но и всему миру:

— С вами говорит президент Соединенных Штатов, миссис Стейплс. Если вы сомневаетесь, то я посоветовал бы вам позвонить в ваше консульство. Попросите своих сослуживцев связаться с Белым домом по дипломатическому телефону и потребовать подтверждения нашего разговора. Я прослежу за тем, чтобы все было как надо. Вы непременно получите подтверждение. В настоящий момент для меня нет ничего более важного, чем наша с вами беседа.

Покачивая головой и щуря глаза, Кэтрин ответила ровным тоном:

— Я верю вам, господин президент.

— Забудьте обо мне, верьте тому, что вы слышали. Все это — правда.

— Но это настолько невероятно, что разум просто отказывается верить!

— Я не специалист и никогда не выдавал себя за такового, но неужели «троянский конь» представляется нам более правдоподобным? Все это могло быть легендой, так же как жена Менелая — лишь плодом воображения сидевшего у костра рассказчика, но идея ценна и сама по себе: ведь этот «троянский конь» стал для нас символом врага, наносящего противнику удар изнутри.