Превосходство Борна (др. перевод)

Посол нахмурил брови, снова усаживаясь в кресло.

— Считайте, если вам так нравится, что наш подход к данному вопросу несколько изменился, Эдвард. Вместо того, чтобы учредить свою Расчетную палату в интересах определенной группы тайпанов в период устойчивого развития, он вознамерился сделать это в период дестабилизации экономической жизни, но при условии, что ему удастся быстро восстановить порядок, в чем он ничуть не сомневается. Вместо злобствующего в своей ярости гиганта мы видим теперь доброго отца, заботящегося о своих не в меру эмоциональных отпрысках, чей пыл желал бы он несколько охладить.

— С какой целью?

— Дело в том, что подобная позиция позволяет ему более быстро осуществлять свои планы. Действительно, кто будет всерьез проверять группу респектабельных финансистов из колонии, обосновавшуюся здесь в период кризиса? Они же в конце концов несут с собою стабильность. В общем, здесь есть о чем подумать.

Мак-Эллистер, держа в руках бумаги, посмотрел на Хевиленда:

— Похоже, для него это — азартная игра. Шен рискует, теряя контроль над экспансионистами в Центральном Комитете — старыми солдатами революции, которые только и ищут предлога, чтобы двинуться в колонию. Кризис, порожденный насилием, был бы им на руку. В этом и заключается в целом довольно реалистичный сценарий, с которым мы познакомили Уэбба.

— Позиции Шена в настоящий момент достаточно сильны, чтобы держать остальных в повиновении. Как вы сами изволили заметить, Шен Чу Янг превратил Китай в место, где можно делать деньги. И капиталистами там исключительно китайцы. У этих людей больше чем здоровое уважение к деньгам — у них страсть к ним! Они, также проявляют опять же переходящее в страсть уважение к своим старикам — участникам «Великого похода». [114] Не будь этих ранних маоистов, подавляющее большинство тех, кто ныне представляет более молодое руководство Китая, по-прежнему оставались бы неграмотными крестьянами, гнущими спины на поле. Они высоко чтят этих старых солдат. Так что Шен не рискнул бы портить отношения с ветеранами революционной борьбы. Существует еще одна версия, представляющая собой комбинацию того, о чем мы оба говорили. Мы не сказали Лину, что голоса наиболее горластых лидеров пекинской старой гвардии уже не слышны месяцами. Когда же появляется вдруг касающееся кого-то из них официальное заявление, то оказывается всякий раз, что тот-то умер в силу естественных причин, другой стал жертвой несчастного случая, а третий был просто с позором изгнан с занимаемого им поста. Таким образом, если только мы правы в своих предположениях, по крайней мере некоторые из умолкнувших людей пали от рук убийц, нанятых Шеном…

114

«Великий поход», или Северо-западный, — произведенное в 1934–1936 гг. под натиском гоминьдановских войск перебазирование основных сил китайской Красной Армии из советских районов в Центральном и Южном Китае на северо-запад страны.

— Следовательно, он укрепляет свое положение, уничтожая людей, — вставил Мак-Эллистер. — В Пекине полно приезжих с Запада, гостиницы забиты буквально под завязку. Так что там легко затеряться любому, особенно убийце — хамелеону, которому ничего не стоит выдать себя за атташе, представителя какой-нибудь торговой фирмы и Бог знает еще за кого.

— И кто лучше Шена, держащего все нити в своих руках, может организовать тайную встречу «его» Джейсона Борна с намеченной жертвой? Предлогов для встречи может быть сколько угодно, но большинство их будут касаться шпионажа в области военной техники. Приговоренные Шеном к смерти субъекты охотно клюнут на такую наживку.

— Если все это правда, значит, Шен пошел намного дальше, чем мы предполагали.

— Заберите свои бумаги. Требуйте всего, что вам необходимо, от нашей разведки, от МИ-6. Переройте все, но представьте нам эффективный план, Эдвард. Если сегодня вечером мы потеряем губернатора, то, возможно, через несколько дней потеряем и Гонконг. Причем при дурацких обстоятельствах.

— Губернатор будет под надежной защитой, — изрек не совсем уверенным тоном Мак-Эллистер, направляясь к двери с тревожным выражением лица.

— Я рассчитываю на это, — бросил ему вдогонку посол. Затем, повернувшись к Кэтрин Стейплс, Хевиленд поинтересовался: — Вы и в самом деле начинаете меня понимать?

— Слова и их смысл — да, но в сути происходящего я так и не разобралась, — призналась Кэтрин, посматривая на дверь, которую только что закрыл за собой государственный советник. — Странноватый он человек, не так ли?

— Мак-Эллистер?

— Да.

— Это вас беспокоит?

— Наоборот. Все, что он говорит, мне внушает доверие. Впрочем, так же, как и вам, и этому Рейли, и, боюсь даже, вашему президенту. Я вполне искренна.

— Надеюсь. Я понял, что вы хотите сказать. Мак-Эллистер — один из лучших аналитиков в Государственном департаменте, выдающийся работник аппарата, который, однако, так никогда и не поднимется на более высокую ступень.

— Почему?

— Я думал, вы знаете, а если не знаете, то догадываетесь. Он — человек высокой морали, и его нравственные принципы мешают продвижению по службе. Будь я таким, никогда не стал бы тем, кто я есть, и, скажу в свое оправдание, никогда бы не сотворил того, что сделал сейчас. Но я полагаю, что вам это прекрасно известно: придя сюда, вы примерно так и говорили.

— Ценю вашу искренность.

— Рад слышать. Я хочу, чтобы между нами не осталось недоговоренностей, потому что мне нужна ваша помощь.

— В связи с Мари?

— Не только, — ответил Хевиленд. — Что еще остается неясным для вас? В чем мог бы я помочь вам разобраться?

— По-видимому, опираясь на Расчетную палату и комиссию банкиров и тайпанов, Шен предложит пересмотреть финансовую политику колонии…

— Позвольте мне высказать свое предположение, — прервал ее дипломат. — Внешне эти организации будут отличаться одна от другой и по характеру и по позиции, и никто не сможет привести аргументированных доводов против них. Как сказал я Мак-Эллистеру при первой встрече, если бы эта бредовая идея действительно была панацеей от всех зол, мы бы, пожелав удачи тем, кто выдвинул ее, изменили свою тактику, но у них нет шансов на успех. У всех влиятельных особ имеются враги. И Шен не исключение. Здесь, в Гонконге, его противники представлены скептиками, в Пекине — кучкой завистников, оттесненных на задний план. И эти последние станут копать несколько глубже, чем ожидает Шен. Я думаю, для вас не секрет, что они обнаружат.

— Все дороги, явные и скрытые, ведут в Рим. Перефразируя это изречение, мы можем сказать, что все дороги ведут к отцу Шена — тайпану, чье имя в ваших столь тщательно подобранных материалах никогда не упоминается. Он — паук, чья ловчая сеть опутала всех членов этой Расчетной палаты. Их деятельность полностью контролируется им. Боже мой, да что же это за дьявол такой?

— Мы были бы не прочь узнать об этом, — проговорил ровным тоном Хевиленд.

— Вы и в самом деле не в курсе? — удивилась Кэтрин Стейплс.

— Если бы мы все знали, жизнь бы была намного проще и я бы с удовольствием поделился с вами всем тем, что известно мне самому. Я не играю с вами: нам и впрямь так и не удалось узнать, кто же он. Сколько всего тайпанов в Гонконге? И сколько фанатиков хотели бы тем или иным способом отомстить Пекину за поражение гоминьдана? Они считают, что Китай попросту украли у них. Китай же — это их родина, могилы предков, принадлежавшая им собственность — короче, все. Многие из них были людьми добропорядочными, миссис Стейплс, и многие же не были таковыми. Политические лидеры, военачальники, крупные землевладельцы и толстосумы, они образовывали привилегированную часть общества, существовавшую исключительно за счет жесточайшей эксплуатации и угнетения миллионов. И то, что слова мои формально созвучны сегодняшней коммунистической пропаганде, являет собой не более чем классический пример того, что творимые в прошлом бесчинства могут и ныне приводить к демагогическим выкрутасам. Мы имеем дело с горсткой одержимых эмигрантов, желающих вернуть себе все, что они потеряли когда-то. Но они забывают о том, что привела их к краху их же собственная распущенность.

— А вы думали когда-либо о том, чтобы оказать противодействие лично Шену?

— Конечно, и его реакция на это была бы вполне предсказуема. Прикинувшись возмущенным, Шен заявит нам в довольно резкой форме, что если мы не прекратим немедленно выдумывать разные глупости с целью его дискредитации, то он, ссылаясь на наше двуличие, тотчас аннулирует подписанное Китаем соглашение с нами и включит Гонконг в экономическую систему Пекина. При этом он упомянет о том, что многие члены Центрального Комитета, продолжающие придерживаться марксизма в трактовке ортодоксов, одобрили бы такой шаг, и будет прав. А затем он посмотрит на нас и, возможно, произнесет: «Джентльмены, выбор — за вами! Желаю удачи!»