Превосходство Борна (др. перевод)

— Но при чем тут Менелай?

— Не верьте средствам массовой информации: я прочитал по этой проблеме книгу или две, — но верьте нашим людям, миссис Стейплс! — проговорил президент, оставив без ответа вопрос Кэтрин. — Вы нужны нам. Я позвоню вашему премьер-министру, если это поможет, но, честно говоря, мне не хотелось бы этого делать. Он, возможно, решит, что ему необходимо посоветоваться по этому вопросу со своим окружением.

— Звонить ему не стоит, господин президент: огласка может все погубить. Я начинаю понимать посла Хевиленда.

— В таком случае мне остается только завидовать вам: я лично не всегда понимаю его.

— Возможно, оно и к лучшему, сэр.

В 3.58 в засекреченном доме на пике Виктория раздался срочный звонок. Но звонили не послу или государственному советнику Мак-Эллистеру, а майору Лину, и с того момента началось беспокойное бдение, продолжавшееся четыре часа.

Скупая информация была столь волнующей, что привлекла к себе всеобщее внимание. Кэтрин Стейплс позвонила в свое консульство и, сославшись на недомогание, сказала верховному комиссару, что не сможет присутствовать на совместной с американцами конференции по проблемам стратегии, открытие которой было намечено на вторую половину дня. В «заповедном» доме приветствовали ее решение остаться там. Посол Хевиленд хотел, чтобы она, сотрудник международного отдела канадского консульства, осознала наконец, сколь реальна угроза губительных для Дальнего Востока возможных политических потрясений. Чтобы поняла, что неизбежный в конечном итоге просчет, допущенный Шеном или оплачиваемым им убийцей, в состоянии вызвать столь мощный резонанс, что войска из Китайской Народной Республики двинутся на Гонконг буквально в считанные часы, а это не только полностью погубит внешнюю торговлю колонии, но и принесет неисчислимые бедствия людям. Жестокие бунты, созданные левыми и правыми силами эскадроны смерти, использование в собственных интересах обид сорокалетней давности, стравливание этнических и региональных группировок друг с другом и провоцирование столкновений между ними и вооруженными силами станут повсеместным явлением. На-улицах и в гавани прольется кровь. Поскольку же другие страны не останутся безучастными к тому, что творится тут, новая мировая война перестает быть отвлеченной идеей.

Пока Хевиленд говорил все это Кэтрин, Лин лихорадочно крутил диск телефона, обеспечивая взаимодействие его людей с колониальной полицией и со службой безопасности аэропорта.

Все началось с телефонного звонка майора особого отдела МИ-6. Прикрыв рукою микрофон, он произнес тихо из особняка на пике Виктория:

— Кай-Так… Сегодня вечером делегации КНР и Англии… Убийство… Покушение на жизнь губернатора… Полагают, что это Джейсон Борн.

— Ничего не понимаю! — воскликнул негодующе Мак-Эллистер, вскакивая с дивана. — Это же преждевременно! Шен еще не готов! Если бы это было не так, мы сразу бы догадались, проанализировав соответствующее официальное заявление его министерства со ссылкой на совместную китайско-английскую комиссию того или иного рода, которую нам было бы предложено создать. Здесь что-то не так!

— Вы имеете в виду допущенную в расчетах ошибку? — холодно спросил посол.

— Во всяком случае, не исключаю ее. Так же, как и что-то еще. Мы не рассматривали стратегии.

— Приступим к делу, майор, — предложил Хевиленд.

Отдав последнее распоряжение, Лин сам перед тем, как отправиться в аэропорт, получил приказ от Хевиленда.

— Постарайтесь сделать так, чтобы вас никто не видел, — сказал посол. — Это то, о чем мне хотелось бы просить вас.

— Но это же невозможно! — возразил Лин. — При всем моем уважении к вам, сэр, я должен заметить, что мне необходимо быть с моими людьми непосредственно на месте действия: у них наметанный глаз.

— Позвольте и мне заметить, при всем уважении к вам, что я настаиваю на том, чтобы вы въехали на территорию аэропорта через боковые ворота, — заявил Хевиленд.

— Почему, господин посол?

— Я удивлен, что вы, такой сообразительный человек, задаете вдруг мне подобный вопрос.

— Мне ничего не остается иного, коль скоро я не понимаю сути подобного распоряжения.

— Возможно, это моя вина, майор. Я думал, что объяснил достаточно вразумительно, почему мы пошли на столь крайние меры, чтобы заставить прибыть сюда «нашего» Джейсона Борна. Согласитесь, личность он необычная, о чем свидетельствует его досье. Он никому и ничему не доверяет. Мы можем предположить, что если медицинские прогнозы верны и память действительно постепенно возвращается к нему, то он сумел уже установить контакты в этом уголке земного шара с обитателями укрытого от постороннего взора мира, о котором мы, по существу, ничего не знаем. Рассмотрим такой вариант, — только рассмотрим, майор, не делая скоропалительных выводов, — что один из его осведомителей сообщает нашему «подопечному» о том, что сегодня вечером в аэропорт Кай-Так был послан тревожный сигнал и что там сосредоточиваются крупные силы служб безопасности и правопорядка, чтобы защитить губернатора. Как вы думаете, что бы он предпринял в таком случае?

— Отправился бы туда, — произнес неохотно Лин. — И занял бы удобную для себя позицию.

— Представим себе еще, что «наш» Борн заметил вас вдруг… Простите меня, но не заметить вас весьма сложно… Его дисциплинированный ум вкупе с присущими ему железной логикой и богатым воображением помогали ему выжить в экстремальных условиях. Учитывая это, нетрудно догадаться, что при встрече с вами в аэропорту он моментально вычислит, кто вы. Надо ли продолжать?

— Не думаю, — ответил майор.

— Ему все сразу становится ясно, — продолжил тем не менее Хевиленд. — В Макао ни у одного тайпана не убивали молодой жены. Зато имеется некий весьма способный штаб-офицер [113] английской разведслужбы, успешно сыгравший роль тайпана, на одну ложь нагромоздивший другую, как бы в продолжение первой. Он узнает таким образом, что снова стал марионеткой в руках правительства и что для того, чтобы бесцеремонно манипулировать им, с ним поступили самым бесчеловечным образом, похитив у него жену. Ум, майор, — это тонкий инструмент, а его ум — особенно: он более совершенен, чем у большинства людей. Только такой мозг смог выдержать столь сильную нагрузку. Я даже не хочу думать о том, на что он способен и на какие крайние меры мог бы вынудить нас пойти.

113

Штаб-офицер — офицер, имеющий чин не ниже майора и не выше полковника.

— Это всегда было самым слабым местом в сценарии, и одновременно его краеугольным камнем, — проговорил Лин.

— «Измысленная ловко фраза! — молвил Мак-Эллистер, цитируя, очевидно, кого-то. — Лишь немногие насильственные акты мести созвучны такой известной формуле, как око за око»… Итак, что еще скажете вы нам, Лин?

— Если это так, то вам не следовало бы брать меня на роль вашего тайпана, — заявил майор. — Обстановка в Гонконге крайне напряженная, а вы связали меня по рукам и ногам.

— Мы все находимся в столь же сложном положении, что и вы, — мягко посетовал Хевиленд. — Только на этот раз нас предупредили. Что же касается роли тайпана, то кому еще могли бы мы поручить ее, Лин? Недаром же это вас, зарекомендовавшего себя с наилучшей стороны ведущего сотрудника особого отдела английской разведки, направил сюда Лондон для выполнения исключительно секретного задания, о котором вначале вам было сказано так мало по сравнению с тем, что вы узнали теперь… Установите свой наблюдательный пост в диспетчерском пункте аэропорта: стекла там тонированы.

Верзила майор повернулся и молча вышел из комнаты.

— Разумно ли, что он отправился туда? — спросил Мак-Эллистер после того, как они вместе с послом и Кэтрин Стейплс проводили взглядом китайца.

— Конечно, — ответил искусный в тайных операциях дипломат.

— Я провел здесь несколько недель с этим представителем особого отдела МИ-6, — произнес торопливо государственный советник. — В прошлом он проявлял нередко неповиновение.

— Это происходило только в тех случаях, когда приказы отдавали ему корчащие черт знает что из себя английские офицеры со значительно меньшим опытом, чем у него. За все время службы он не получил ни одного выговора. Он всегда поступал там, как считал нужным. И он понимает, что сейчас я прав.

— Как можете вы быть так уверены в этом?

— Как вы думаете, какой смысл вкладывал он в свои слова, заявив, что мы связали его по рукам и ногам? Ему не нравится такое положение, но он тем не менее подчиняется. — Хевиленд встал из-за стола и подошел к Кэтрин: — Пожалуйста, сидите, миссис Стейплс… Послушайте, Эдвард, я хотел бы попросить вас о любезности, и дело тут вовсе не в какой-то тайне. Вы ведь знаете столько же, сколько и я, и, возможно, сведения к вам поступают более оперативно, чем в мой офис, так что я непременно буду звонить вам, как только мне потребуется соответствующая информация. Просто мне хотелось бы поговорить с миссис Стейплс наедине.

— Да-да, конечно, — произнес государственный советник, убирая со стола бумаги. — Я размышляю вот, что следует предпринять в сложившейся ситуации. Что, если угроза покушения на жизнь губернатора в Кай-Таке — не мистификация, и предполагаемое убийство готовится по личному указанию Шена, взявшего на вооружение стратегический план, о котором мы ровным счетом ничего не знаем, что уже само по себе представляет для нас определенную опасность? Везде, где бы я ни узнавал, он ратует за то, чтобы Расчетная палата и пресловутая Экономическая комиссия действовали на постоянной основе, а не собирались бы периодически, как на том настаивают другие. Ему ничего не стоило бы при желании разнести все в пух и прах, но он человек неглупый, у него блестящий ум аналитика. Что же задумал он в таком случае?