Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Подойди к ограде, — распорядился Джейсон и, наклонившись, принялся рыться в рюкзаке. Вытащив из сумки пять футов нейлоновой веревки, он добавил: — Встань на колени и прижмись лицом к сетке. Смотри только вперед. Живо!
Убийца сделал как велено. Связанные спереди руки неловко и до боли вжались в ограду, лицо вдавилось в ячейку проволочной сетки. Борн, шагнув к нему, продернул веревку через ограду справа от убийцы, провел ее через ячейки сетки перед лицом коммандос и подтянул к себе. Потом, туго затянув веревку, завязал узел на шее пленника.
Проделал он это так ловко и сноровисто, что бывалый вояка понял, что произошло, когда уже все было закончено.
— Что, черт побери, ты… О Господи!
— Перефразируя высказывание маньяка-генерала в отношении
— Ты что, решил оставить меня здесь? — спросил ошеломленный убийца.
— Не валяй дурака: мы же с тобой связаны одной веревочкой! Куда я, туда и ты. Впрочем, сейчас первым пойдешь ты.
— Куда?
— Прямо через ограду, — ответил Джейсон и, достав из рюкзака кусачки, начал вырезать участок сетки, к которому был привязан убийца. Борну повезло: проволока оказалась не толще, чем в птичьей клетке. Закончив работу, он пнул самозванца ногой между лопаток, и тот вместе с куском изгороди свалился в траву по ту сторону изгороди.
— Господи Иисусе! — взвыл от боли коммандос. — Чертов затейник!
— Напрасно ты думаешь, будто я развлекаюсь, — проговорил Джейсон. — Все, что я делаю, довольно серьезно. Вставай и кончай вопить.
— Но я же привязан к этой проклятой ограде!
— Я вырезал твой участок сетки. Поднимайся и повернись лицом ко мне.
Убийца, хоть и не без труда, встал на ноги. Борн осмотрел свое творение. Казалось, что кусок проволочной сетки, прикрепленный к верхней части туловища убийцы, держался на торчавшем из ячейки носу, и это было смешно. Однако причина, побудившая Борна действовать так, была отнюдь не смешна. Только держа врага в столь беспомощном состоянии у себя перед глазами, Джейсон был вправе рассчитывать на успех. Не видя же перед собой противника, он не смог бы контролировать его действия, а это уже грозило Борну гибелью… И не только ему, но и, что еще важнее, жене Дэвида Уэбба… Именно Дэвида Уэбба! Дэвид, не приближайся ко мне, Джейсону Борну!.. Не вмешивайся ни во что!.. Я знаю, что имею с тобой очень много общего!
Борн подошел к самозванцу и, дернув путы за один из концов, развязал узел. Проволочная сетка упала, но прежде, чем убийца пришел в себя, Джейсон рывком обернул веревку вокруг головы коммандос и, перехватив ею его рот, натянул потуже. Рот убийцы открылся широко зияющей черной дырой, в которой белели два ряда зубов. Кожа около губ сморщилась, из глотки вырывались нечленораздельные звуки.
— Не стоит меня благодарить, майор, — усмехнулся Борн. Завязав узел на нейлоновой веревке, он оставил свободными концы дюймов в тридцать. — Я видел д’Анжу и других. Они не могли говорить, их рот был забит рвотой. Ты их тоже видел, и ты ухмылялся, не так ли? Ах да, я и забыл, что ты не можешь говорить. — Он подтолкнул убийцу вперед, потом, схватив его за плечо, направил влево. — Мы пойдем по кромке поля, к тому вон краю взлетной полосы. Иди же!
Пока они пробирались в темноте по поросшей травой площадке, Джейсон изучал сравнительно небольшой и довольно примитивно оборудованный аэродром. Из-за бараков выглядывало скромных размеров круглое здание из бетона и стекла. Но свет горел только в маленьком прямоугольном навершии в центре крыши. В здании, как решил Борн, располагались служебные помещения и зал для пассажиров, а слабо освещенный куб наверху являл собой диспетчерскую вышку. Слева от бараков, по меньшей мере в двухстах футах к западу от них, темнел открытый ангар с высокими потолочными перекрытиями. Рядом с распахнутыми воротами громоздились авиационные трапы на колесах, отражавшие металлическими поверхностями ранний утренний свет. В помещении никого не было. Летный состав, по-видимому, все еще находился в своем штабе. В южной части взлетной площадки едва различимые стояли пять легких самолетов, не представлявших из себя ничего особенного. Аэродром Хинань был второстепенным, если не третьестепенным, сооружением подобного рода, и если ему и придали, как и многим другим аэродромам в Китае, более высокий статус, то
сделали это, без сомнения, исключительно для того, чтобы привлечь иностранные инвестиции, поскольку ни он, ни значительная часть остальных аэродромов не отвечали требованиям, предъявляемым аэропортам международного уровня. Но воздушные коридоры, которыми пользовались авиалинии, жили своей собственной жизнью, не зависящей от внешнего облика или технологических ухищрений аэропортов. Главное — войти в этот коридор и твердо придерживаться заранее намеченного курса. Небо не признавало границ: они существовали только для находящихся на земле людей и их машин. Когда же люди и машины взмывали ввысь, многое могло восприниматься по-иному.— Мы идем в ангар, — прошептал Джейсон, ткнув коммандос в спину. — Помни: если ты поднимешь вдруг шум, мне не потребуется убивать тебя: это сделает здешняя охрана. У меня же будет верный шанс уйти отсюда живым и невредимым, и этот шанс дашь мне ты, не сомневайся в этом… Ложись!
В тридцати ярдах от них из здания, испещренного оконцами, вышел, зевая и потягиваясь, часовой с винтовкой через плечо. Борн знал, что медлить нельзя: лучшего момента могло потом и не представиться. Убийца лежал на траве, подвернув связанные руки под себя и уткнувшись разинутым ртом в землю. Джейсон схватил убийцу за волосы и, дернув его голову вверх, дважды обернул свободный конец нейлоновой веревки вокруг шеи коммандос.
— Если двинешься — задохнешься, — произнес чуть слышно Борн, вставая на ноги.
Подбежав бесшумно к стене ангара, Джейсон подкрался к углу сооружения и выглянул из-за него. Часовой застыл на месте. Джейсон понял: он мочится. Все было вполне естественно, довольно удачно для Борна. Он отступил на шаг от стены, нащупал точку опоры для правой ноги и, выставив вперед руку, совершил резкий бросок, позволивший ему со всей силы ударить часового согнутой ногой в основание позвоночника. Солдат свалился без сознания. Джейсон оттащил его к углу ангара и уже оттуда — к боявшемуся пошевелиться убийце.
— Ты мне начинаешь нравиться, майор, — произнес Борн, опять хватая его за волосы и снимая путы с шеи. Обмотанная вокруг горла «удавка» Не могла задушить самозванца: в этом отношении она мало чем отличалась от обычной бельевой веревки, просто наброшенной на шею. Поскольку же коммандос не заметил этого, Борн заключил: его пленник не обладает пространственным воображением, не чувствует отдельных тонкостей, и только услышанная им угроза убить его что-то значит для него. Данное обстоятельство стоило иметь в виду.
— Вставай! — приказал Джейсон.
Убийца повиновался, заглатывая воздух широко открытым ртом. Глаза его пылали яростью, во взгляде сквозила ненависть.
— Вспомни об Эхе, — заметил Борн, отвечая ему таким же взглядом. — Извини, я имею в виду д’Анжу. Человека, который вернул тебе жизнь… Жизнь — всегда жизнь, но ты потом отнял ее у него, у создавшего тебя Пигмалиона, дружок… А теперь будь добр выслушать меня, и выслушать внимательно. Хочешь, чтобы я снял веревку?
— Угу! — пробормотал убийца, кивая в знак согласия. Его глаза смотрели уже не с ненавистью, а с мольбой.
— А хочешь, чтобы я освободил твои пальцы?
— Угу! Угу!
— Ты не герой герильи [181] , а лишь горилла, — скаламбурил Джейсон, вытаскивая автоматический пистолет из-за пояса. — Но, как любили мы повторять в былые времена, когда тебя еще не было на сцене, прежде всего необходимо обговорить условия. Как ты понимаешь, либо мы выберемся отсюда живыми, либо бесследно исчезнем навеки, препоручив наши бренные останки погребальному огню китайцев. В последнем случае у нас не будет ни прошлого, ни настоящего… И конечно же никто не вспомнит о наших славных свершениях во благо общества… О, я вижу, тебя не радуют мои речи! Действительно, прошу прощения, я, кажется, отклонился от основной темы.
181
Герилья — партизанская война (исп.).