Приходите за счастьем вчера

Элайджа и впрямь не испытывал желания выяснять подноготную о незнакомце и, сев в автомобиль, постарался выбросить из головы. Его не терзала ревность, хотя приятного точно ничего не было, но Майклсон не сомневался, что Катерина, по крайней мере физически, теперь его собственность. А вот реакция жены не понравилась. В её глазах пронеслось что-то нестандартное – тревога вперемежку с отвращением, когда она увидела этого своего знакомого. Да и мужчина в ресторане рождал какую-то ассоциацию, но от Элайджи она ускользала, не оформившись. Сейчас он понял, что не видел его в досье, да и не мог видеть – если и читал, то только то, что касалось самой Катерины, принимая бесконечную череду любовников статистами без лица, и уж точно не разглядывал их фото.

Катерина сжала пальцы на руле, втянула носом воздух, пытаясь вернуть себе прежнее состояние духа. Знакомые, залитые ночными огнями улицы Нью-Йорка, промелькнули перед глазами прежде, чем она сумела придумать достойное объяснение произошедшему. Кетрин, которой нечего было бы терять и не с кем сообразовываться, просто отправила бы любого её спросившего по всем известному адресу. Но Эл – не Стемптон, а терять теперь было что. Нужно было решать, что именно ему сказать, и девушка старательно взвешивала все «за» и «против» правды.

Бросив автомобиль на парковке – в гараж Кет не подумала заехать, – они поднялись в квартиру. Так ничего и не сказав, Майклсон прижал Катерину к себе.

– Что ты делаешь? – Её тело расслабилось, очутившись в знакомых руках, но глаза смотрели столь пристально, словно хотели прожечь дыру.

– Милая, роль девушки в корсете тебе больше пойдёт, чем невинной незабудки. – Он расстегнул нитку ониксов, охватывавшую её шею и, переложив украшение на столик, улыбнулся. – Ну, раз ты хочешь озвучивания намерений, – дыхание опалило ей щёку, – то сначала я собираюсь тебя раздеть, иначе неминуемы сварливые претензии по поводу платья в белых пятнах и…

– Тогда ты не злился, а сейчас да. – Не поддержала тон Катерина.

– Это мои проблемы. – В голосе мужчины проскользнуло лёгкое раздражение, но на скорость, с которой его пальцы распутывали шнуровку коктейльного платьица Кет, это никак не повлияло.

– Нет. – Обернувшись в его руках, Катерина вздохнула. – Ты не должен меня ревновать ни к кому. Есть только ты…

– Я не ревную тебя ни к кому.

«А к тем семи годам, в которых меня не было. Они у тебя есть кроме меня».

Горько-сладкий поцелуй отчего-то напомнил о шампанском на приёме… и на её свадьбе. Катерина поняла, какие воспоминания вызывали лёгкость в голове, и что она тщетно пыталась воскресить в тот вечер в Сан-Франциско. Мгновения, проведённые с ним на террасе, когда вколола ему лист из своего букета в петлицу. Изогнувшись, – Элайджа опустил её на постель, которую они до сих пор не почтили своим присутствием, – Катерина начала жадно исследовать мужское тело, придавившее её к кровати. Одежда отлетела в сторону, и Майклсон восхищённо выдохнул, увидев отсутствие на её теле и намёка на бельё. Тонкая цепочка на талии – сувенир Алека, – вряд ли могла им считаться.

– Я твой подарок, – напомнила Кет, на мгновение встретившись с ним взглядом.

«А ещё я знаю, что подарить тебе на Рождество…»

Грудь девушки тяжело вздымалась, дыхание со свистом вырывалось из горла.

– Можешь найти сорочку? – Едва ворочая языком, попросила она. – На кресле.

– Держи, – через минуту он подал бельё.

Надев клочок чёрного шёлка, брюнетка перевернулась набок. Элайджа её не трогал, молча глядя, как тонкие пальцы судорожно стискивают ткань простыни. Он разбудил мечущуюся в кошмаре Кет, но девушка поспешила откатиться на дальний угол кровати, когда попытался успокоить и вытереть слёзы. Немного придя в себя, Катерина рывком встала на ноги.

– Сколько тебе нужно минут собраться, прежде чем я потребую объяснений? – Майклсон оглядел стоящую перед собой женщину.

– Нисколько, – голос Кет сел ниже некуда. Откашлявшись и вернув себе способность чётко разговаривать, она приблизилась. – Он мой дядя по линии Рады.

– Кто?.. – Но прежде чем она ответила, Элайджа уже знал кто, с губ сорвалось невольное: – Идиот.

Разумеется, мужчина ему кого-то напомнил. Собственную жену, сидевшую напротив.

– Значит, родственник… – Элайджа нахмурился, подтянув к себе словно примёрзшую к полу брюнетку. Поморщился – как же это надоело: – Но скажи, зачем было врать про бывшего любовника? Глупо и…

– Я не врала тебе, – опровергла его слова Катерина. Бесконечная секунда переваривания сказанного. Рывок – и она лежала, опрокинутая на кровать.

– Он тебя не насиловал и не совращал, – констатировал мужчина, разглядывая Кет. – Что мне с тобой делать?

– Не знаю. – Честно ответила брюнетка, не делая попытки освободиться.

– Ладно, объясни почему? – Он презрительно скривился – сам понял, что спросил глупость, – не объясняй.

– Ничего тебе не ясно! Я тогда не знала, кто он, – Кет заговорила быстро, не давая возможности себя прервать, но и не допуская оправдывающихся ноток в тоне, – и никогда не видела ни родных Рады, ни её самой с детства, они мной не интересовались, поэтому Леон был просто соотечественником по исторической родине матери моего отца.

– Он? – Раздался холодный вопрос.

– Думаю, да. – Она с трудом выдерживала тяжёлый взгляд, но голос звучал ровно и твёрдо. Катерина уже взвесила риски и поняла, что честный рассказ Элайджа примет – не мальчик, – а если скрывать, можно лишиться всего. – По крайней мере, подозревал. Я очень похожа на неё, только волосы вьются, как у отца, и губы другие. Елена ещё более. Внешне, конечно. Потом мы с ним расстались и больше не виделись…

– Это имеет отношение к тому, о чём ты не хочешь мне рассказывать? – Кет с ужасом осознала, что именно этот вопрос был для Элайджи сутью всех остальных, заданных до этого.

«Он хоть когда-то мажет мимо цели?»

Этот отстранённый тон иезуитского прокурора она уже знала и внутренне содрогнулась: сейчас уже Эл взвешивал «за» и «против». Брюнетка хотела спросить, а почему он связал две ситуации, но вопросом на вопрос отвечать не решилась, ограничившись тихим:

– Да. Косвенное.

– Бл*, – Майклсон на секунду замер и в итоге тихо рассмеялся. – Только инцеста для красоты сюжета не хватало. Ладно, кошечка, прости за мат и иди сюда.

Она не сомневалась, что он поймёт ситуацию – мозги у Эла наличествовали всегда, но то, что муж имеет какое-то своё представление о другой проблеме, напугало. Теперь же Катерина почувствовала, как от облегчения к горлу подступила тошнота, и ринулась в ванную. Следующую минуту её желудок старательно извергал пекинскую утку, мороженое, кофе…

Умывшись и прополоскав рот, она прислонилась к мужу, державшему её за плечи.

– Жалко утки, – пробормотала Кет. – Пропала зря.

Но это её улыбка получилась жалкой.

– Общество Зелёных тебя бы не поняло, – согласился Элайджа, отпуская волосы девушки и вытирая её мокрое лицо. – Пойдём?

– Да.

После стакана молока с куском какой-то ветчины Кет окончательно разморило, она осоловело прищурилась и, почувствовав, как мужские руки подхватили и перенесли в постель, закрыла глаза. И почему сразу не сказала?.. Не ожидала, что когда-нибудь всплывёт… Точнее не хотелось, чтобы всплывало – Кет сама не знала почему, но в глазах Элайджи ей хотелось выглядеть получше. Чтобы ею гордились. Пока получалось плохо, хотя – она подняла ресницы, – он всё равно видел в ней что-то достойное своей любви.

– Эл…

– Ммм…

– Ты спишь?

– Могу не спать.

– Не в этом смысле, – обескураженно фыркнула девушка. – Я завтра на работу костей не соберу, если продолжать в том же темпе...

– А в каком тогда? – Он улыбнулся тираде. И впрямь – сегодня для него уже наступило утро по Лондонскому времени, а перед этим выспался в самолёте, а она и без того сегодня устала. Катерина всегда Катерина.

– Ты знаешь, от меня куча проблем, но есть одно чертовски сильное достоинство. – Катерина завертелась, укутываясь в одеяло. – Оно перечёркивает всё остальное.