Приходите за счастьем вчера

– Вот что значит не было у человека моего родителя в воспитателях. Тот бы объявил что-то вроде – чёрного кобеля не отмоешь до бела, и закрыл вопрос, о том будет ли гулять от тебя жёнушка или нет.

– Ну, так вы с ним и не жили. Не обольщайся, Дей, – ухмыльнулся Майклсон, – ты шёл не чёрными, а дворнягами.

– Твой Джордж как-то выносил.

– Знай Джордж, что ты полезешь к Бекке в постель, он тебя бы в первый вечер вынес вперёд ногами.

Впрочем, в фразе если и была злобность, то само наличие фразы говорило о том, что Эл отошёл от ситуации, поэтому Сальваторе не придал выпаду значения.

– Не тревожься так за неё, найдутся, кто её пожалеет. Или, я догадываюсь, – насмешливый взгляд, – откровенно, ты бы сам пожалел в такой ситуации, будь это левая девочка? Или решил бы, что её предназначение ходить по рукам, кинул на круг и не заморачивался? – Взгляд на перекосившееся лицо Майклсона, и Деймон ответил сам: – Последнее, конечно. Что ж ей не объяснил отец, что там куда она полезла, либо имеешь ты, либо тебя и второе в разы чаще?

Снова пауза.

– Объяснили ей всё ещё в школе. Что ты хочешь услышать? Что у меня девка с дурью и с большой по части умения жить? Я это лучше тебя знаю, как и то, что она не предмет мебели, в отличие от большинства смазливых девочек, которые не могут палец о палец ударить.

– Те, на которых женятся, а есть, которых любят.

– От того, что Катерина такая «некондиционная» в ваших глазах, ничего не изменится, поэтому заткните эти мнения себе в … И пусть твоя челюсть скажет спасибо, что мы в этой заднице мира.

– Вас? – Захохотал Деймон. – Я не один такой, тебя достающий?

– Кол с Диком. Ник – пятьдесят на пятьдесят, наверное, из-за промывки мозгов от Керолайн.

– Ну и ладно, заткнул. Скорее мне не понятно – Бекс вы, в том числе ты, воспитали иначе. И воспитали хорошо, пальцем о палец точно ударит.

Ледяные взгляды на миг скрестились, и до Майклсона вдруг дошло – для Деймона до сих пор эталон женщины именно Ребекка, и так получилось, что она вышла замуж за своего первого мужчину. Но Элайджа не мог сравнивать сестру и Катерину, в его отношении к обеим не было ничего рационального – всё равно что равнять соловья и сокола, – но всё же вопрос задал, но для него смысл ответа не имел никакого отношения к жене:

– Если бы Бекка наломала дров до встречи с ней, бросил бы?

Первый раз в жизни их диалог о сестре Майклсона со времени её замужества был мирным, и Сальваторе неожиданно для себя ответил:

– Глупый вопрос, Эл. Не знаю. Я полюбил её такой, какая есть слишком рано, и не думал о том, как-то иначе. Как бы ни было – в случае чего, ребёнок подсластит пилюлю, это в женской натуре. – Этой натуре не подсластит, но Элайджа ничего не сказал в ответ – некоторые вещи должны оставаться между двумя. – У меня таких проблем нет благодаря этому сицилийцу, только ребёнок.

– Ребёнка вырастят и окружат любовью. И Дени тоже.

– Любовь не заменяет отца. – Злобно процедил Сальваторе. – Хотя, давай замнём… понесло не туда.

– Замнём. Не к месту. – Майклсон поворошил уголья в очажке. – Давай спи.

Франция. Альпы. Около шести лет назад.

– Спишь? – Настойчивый голос раздался над ухом. – Пойдём кое-что покажу.

– Ничего я не хочу видеть. – Девушка дремотно заныла: – Ты изверг, дай хоть первую ночёвку нормально провести.

Но куда там – Деймон уже стянул с неё тёплое одеяло, пришлось вставать.

– Сначала поешь, потом небольшая экскурсия на двоих.

Приют Тет Рюс располагался у самой кромки снегов, где лето встречалось с зимой и неудивительно, что посетителей было больше, чем достаточно помимо ребят из их группы. Уже проснувшаяся Бекка с удивлением отменила, что из постели, если так можно назвать спальник, только она одна – остальные и не думали засыпать и вовсю обсуждали погоду назавтра с испанцами, оказавшимися так же за ужином. Послушав настоятельного совета Деймона съесть горячего, а не сразу фастфуд, Ребекка приступила к нелюбимому ею супу, в пол уха слушая разговор – погода ожидалась не лучшая, кучевые облака, а там и до грозы недалеко… С трудом проглотив сэндвич и после запив как дома чаем с молоком и сахаром, Бекс снова почувствовала сонливость. Но куда там – стоило ей поставить чашку на столик, и в мир сладкого умиротворения вклинился голос Деймона:

– Бекс, не засиживайся за столом.

– Но мне интересно…

Но провести Сальваторе не удалось:

– Я сам тебе объясню погоду, если захочешь. Вставай.

Бормоча что-то о беспардонности неких зазвездившихся личностей, она встала с места и, одевшись, вышла.

– Ну-ка, не куксись, Бекс. Вперёд.

– Вперёд, – буркнула девушка и зашагала за ним. Но через полчаса заныла: – Деймон, я завтра упаду со скалы от усталости.

– Немножко. Потерпи.

И такое «потерпи» первый раз, второй, третий… К юго-западу от приюта они вышли к высокогорному лугу, затерявшемуся в полумесяце горных вершин.

– А теперь смотри. – Он потащил её к западному краю полумесяца. – То, что ты хотела.

Недовольство от беспокойной прогулки после трудного дня, обида за случившееся у озера, неловкость из-за поцелуя… Всё мгновенно было прощено и забыто при виде крошечных цветков.

– Это эдельвейсы? – Она присела на корточки, трогая пальцем цветки.

– Да, куколка. Это он.

– Целый луг… Мы проходили в Университете по лекарственным растениям вроде бы, что он поглощает ультрафиолет полностью и вообще редкость, но… – Она подняла удивлённые глаза. – Ой, Деймон посмотри какие они крохи. И такие плотные! Я не взяла фотоаппарат. И почему только я? Нужно позвать остальных…

– Сейчас не нужно, – отрезал Деймон. – Потом. Да и вообще эдельвейсы здесь не редкость, даже странно, что мы не встретили луг, – разумеется, не странно, но Сальваторе сам спланировал маршрут так, что они не увидели этих цветов, хотел показать ей их первый, – увидят.

– Но тут не только эдельвейсы, – она едва ли не прыгала вокруг мужчины. – Тут… это же… – Раскрашивая всё вокруг пурпуром малинового заката, солнце опустилось ниже на зубчатый частокол скал, и на долину упала тень, растворяя пушистое серебро соцветий в тёмно-зелёной траве. Ребекка остановилась как вкопанная, сильно сжала ладони, забираясь ими в тепло курточки. – Немыслимая красота… – Немыслимая красота на двоих. Сердечко девушки ёкнуло, дыхание оборвалось, когда она обернулась и уставилась в бирюзовые, из-за разлитых по небу жёлто-багряных красок и обветренной кожи, ещё более пронзительного оттенка глаза. – Не надо Деймон. Вот этого не надо…

Снова присев рядом с цветами, девушка принялась их разглядывать в молчании. Развернуться и уйти – чего проще, но ей не хотелось. И она не уходила. Запомнить эту красоту… Блондинка вновь пожалела о забытом фотоаппарате. Села на корточки, да так и сидела, пока не потемнели вершины, сразу превратив луг в чужой и пустынный, а горы в нависающих над земным миром монстров.

– Ребекка, пора возвращаться. Пойдём.

– Пойдём.

Они молча вернулись в лагерь, пожелали друг другу спокойной ночи и разбрелись по палаткам. Только девушка мучилась вопросом, который раньше не приходил в голову – какой же Деймон ей только друг?

А на следующий день всё, нет, не забылось, отступило в сторону в стремлении к её первой горной вершине. И она была – белоснежная от снега, с изумрудными искрами льда, и Ребекка ощутила, что значит быть на вершине мира. На вершине всего. Кто-то кричит от счастья, кто-то обнимается и возносит руки к холодному слепящему солнцу, кто-то стремиться оставить свой след на ней навечно, а девушка стояла тихо в стороне, с улыбкой глядя на празднующих товарищей по восхождению.

– Не хочешь приколоть ленточку, куколка?