Приходите за счастьем вчера

– Нам и впрямь они так нужны? Сколько ещё осталось?

– Желательны, – дипломатично смягчила девушка. Кет сидела на диване в его кабинете, закинув стройные босые ножки на подлокотник и просматривала списки приглашённых знаменитостей, Елена как всегда уехала на лекции. – Но с тобой мне желательно посетить два благотворительных вечера, на остальные пять приёмов я схожу одна. Я уже согласовала с миссис Кендрик время, они есть в твоём расписании. Ты согласен или тебе некогда? Эл, ты слушаешь меня?

– О’кей. Конечно, согласен. – Поцеловав её в макушку и подойдя к окну, он посмотрел на улицу. Кустовые розы, буйные цветом в середине осени, купались в дожде, блестевшем на солнце. С их прилёта из Сан-Франциско прошло полтора месяца и эти отношения, которые сложились у них с Катериной, порождали неожиданную для него агрессию к ней в то время, как она сама льнула изо дня в день сильнее. Кет упрямо молчала о его верности, точнее её полном отсутствии. Сегодня он остался дома, потому что Катерина не пошла на работу. Нужно ей что-то подарить… Нет, не своей красавице-жене, а Изабелле, терпевшей его взбрыки, уже граничившие с садизмом – она-то точно не виновата, что он не испытывает даже подобия нежности во время секса и ждал раунда ночной ласки от другой женщины. Браслет к тем сапфировым серьгам и колье, что были преподнесены раньше… Впрочем, он платил за услуги и платил щедро, поэтому совесть спала мёртвым сном, только разум отмечал, что нужно быть немного поделикатнее, если он не хочет, чтобы девица сбежала. К тому же нарушал святое правило любого разумного мужчины – либо нужно трахаться со всеми приглянувшимися по очереди и не делая секрета, либо ни с кем. Он же с одной, у которой наверняка зреют долгоиграющие планы, да ещё не открыто, дёргаясь на крючке раненой гордости жены… Жены, которая не выполняет основного предназначения, не даёт, – напомнил ехидный внутренний голос, но он был бессилен. Но сбежит, так сбежит – невелика потеря, из-за подвешенного состояния Катерины ему и Изабелла осточертела, и он не прикасался к ней с самого возвращения Катерины из Франции, с другой стороны рано или поздно искать новую – сомнительное удовольствие, и риск слухов больше с каждой новой шлюшкой… Зачем эти проблемы?

Нет, совесть не спала, её объектом была другая женщина. Катерине тоже нужно выбрать что-то красивое, иначе это будет свинство. Хотя какое там свинство… Господи, да она никогда ничего не просит, что ей не дашь! Хоть Луну на блюде предложи и то не рассмеётся. Любая другая бы визжала от радости, а эта просто капризная маленькая суч… Он глубоко вдохнул носом, не позволяя гневу овладеть собой. Начинался очередной поток сознания. Глупо для взрослого мужика, сам выбрал эту жизнь с этой женщиной.

– Не хочешь погулять? – Он не заметил, как подошла Катерина, и нервно дёрнулся, слишком резко ответив:

– Нет. Мне нужно поработать. – Схватив с подоконника зажигалку, мужчина пошёл к столу.

– А я?

– Если хочешь, обязательно сходи.

– Хорошо. Ты снова куришь?

Пожав плечами, Элайджа ничего не ответил, но опомнился и дымить при ней не стал.

– Солнце выглянуло вроде бы и погода совсем тёплая. Аномально. – Зябко поёжившись, брюнетка растерянно улыбнулась, не решаясь настоять на прогулке вдвоём и вызывая в нём желание подойти, схватить и встряхнуть её за плечи. Или зацеловать, но Элайджа ответил:

– Там мокро, кошечка – не простынь.

– Хорошо.

Аккуратно закрыв за собой дверь, она вышла. Закурив и отложив так и нечитаные документы, Майклсон вновь вернулся к окну. «Хорошо…» И это всё? Теперь почти все её ответы таковы. «Да», «нет», но чаще всего проклятое «хорошо». Он готов был достать для Кет, что угодно, проводить с ней время, в том числе и рабочее, но добиться большего, чем самое безразличное из слов согласия, полностью стирающее индивидуальность, нет. Именно так ему отвечают все на работе и любовница. Но там каждый отрабатывал и получал за это гонорар, а вот Кет... «Хорошо», оказывается. У них теперь всё «хорошо», бл*…

Никотин окутал разум, табачный запах заволок кабинет и сквозь дымные струйки он увидел, как дом выпустил из дверей его розу под зонтиком. Только какой смысл от этого зонтика – она вышла в лёгких туфлях на невысоком каблуке, а по каменным плиткам дорожек даже не стучали, а просто лили целые потоки тёплой воды. И словно согласившись с его выводом, споро вышагивавшая девушка ускорила шаг и, подойдя к тому самому розовому высокому кусту, на который он смотрел несколько минут назад, нажав на кнопку зонтика, повесила ручку на основной ствол, постояла на месте, намокая в ожидании, когда капли перестанут обжигать сухую кожу, и бросилась бежать по тропинке, быстро исчезнув из виду в белой дымке дождя.

«Промокла и замёрзнет, стоит сказать миссис Фостер, чтобы сварила горячий чай с молоком...»

Запачкав обшлаг рубашки пеплом, Майклсон резко отошёл от окна. Нужно уезжать из этого места к чёртовой матери. Какого хрена он сидит дома в будний день? Потому что она решила остаться и разобрать свои глянцевые бумажонки? Или ей вздумалось погулять и пробежаться?..

Второй круг под дождём дался легче. Алый подол платья под плащом облепил тело, мешал ногам перебирать, замедлял, сердце колотилось как сумасшедшее. Она остановилась под раскидистым деревом на относительно сухом пятачке земли и начала собирать сверкавшие дождём осенние листья. Ревность победила. Она сжирала Кетрин с утра до вечера. Кет подхватила дубовый листик, непонятно откуда залетевший в золотисто-багряное царство ясеней и кленов, смяла, вопрос отчего-то не приходивший ей в голову раньше всплыл сам собою. Почему она сопротивляется их сексу? Да, Кетрин казалась теперь, что её тело с червоточиной, но Элайджа же его желал, как и прежде... Это было очевидно – она прекрасно видела голодные взгляды исподтишка, когда он забывался или неосознанные, если уставал до прострации – похоже, шлюх ему всё равно было мало, – и даже находила в этом факте особое извращённое ехидное удовольствие. Инстинктивное неприятие того, что может дать ей ещё одного ребёнка, на энное число процентов обречённого на смерть, не дававшее возбудиться… Почему Эл не понимает этого?! Второй раз пережить потерю малыша от любимого человека, понять, что вчера бившееся в тебе второе сердечко навсегда остановилось, а живот стал плоским равно, что подписать их браку смертельный приговор. Не было ни одного дня, чтобы Кет не вспоминала об умершей дочери, и вряд ли такие дни ещё случатся в её жизни, поэтому она испытывала отвращение к этому новому ребёнку, и к себе за то, что боялась и не могла его полюбить так, как Маргарит. Но разве извращение, что есть, можно назвать браком, чтобы над ним так трястись? Знать, что Элайджа изо дня в день где-то имеет чужую суку, а, может, и не по разу за день… Да и теперь-то что скулить? Либо её, либо ничей, а он решил устроить себе третий вариант, мерзавец… С какой стати у него вообще может быть кто-то кроме неё?! Воспользовался нервным состоянием, завёл шалаву, а она, законная супруга, политесы разводит! Сначала бросил в какой-то дыре на краю света, потом явился, сделал вид, что заботится – и не прошло нескольких месяцев обошёлся как с дешёвой проституткой. Снова наградил этим мерзким зародышем, да ещё выставил себя пострадавшей стороной… В то время как она страдала, мучилась, что не сможет родить… Выбросив собранные в букет листья, Катерина в лютой злобе втоптала их в сырую землю. Подлец!! Конечно, легко любить всегда красивую и хохочущую: такая не путается под ногами, не нарушает личного пространства, всегда готова прыгнуть в постель. А как любить ту, которой ничего не хочется и нужно повозиться?! Куда проще завести себе шлюху! Скотина!! Мерзавец…

Эта дождливая погода стала катализатором впавших в спячку эмоций, но отчего-то не нежности, страсти и горделивого обожания, а только негативных. Все недобрые чувства, свойственные её дикой натуре: злость, обида и жажда мести, – вернулись в одно мгновение, найдя своей целью супруга. Пыша гневом обманутой жены, круто развернувшись, она устремилась к дому, но, когда вбежала в кабинет, никого не нашла.

– Миссис Майклсон, что бы Вы хотели на ужин?

– Печень, – фыркнула Кет, хищно сканируя взглядом пространство.

Вздрогнувшая от неожиданно резкого ответа от последнее время всегда амёбной хозяйки, Роза спрятала улыбку, предельно серьёзно сообщив:

– Я бы рада, но боюсь не в силах её добыть – мистер Майклсон уехал на работу. Могу сказать приготовить только птичью.

– Уехал?! – и она сникла как подстреляная.

«Значит, вместо того, чтобы погулять со мной, поехал туда…»

– Спасибо, Роза. Я не хочу пока есть, сделайте, что Вам вкусно.

По-прежнему мокрая Кет поплелась наверх к себе, села на подоконник и стряхнула с волос капли прямо на роскошный коврик, взвешивая “за” и “против” между дождаться вечера и поехать сейчас. И нетерпеливо вскочила. Ехать сейчас, но не неряхой же…

Всё же среди протеже Нейтленда порой попадались очень достойные кадры. Изабелла, невысокая миниатюрная блондинка, могла похвастаться не только стройными ножками и третьим натуральным размером груди, но и мозгами. Помимо знания трёх языков к своим двадцати семи, она великолепно стенографировала, на профессиональном уровне владела всей оргтехникой, была внимательна, трудоспособна, креативна, старательно училась в университете и, как со вздохом сообщил Дик, он буквально отрывал от сердца настоящее сокровище, которое несмотря на то, что по социальному статусу родителей было сокровищем трущоб, могло сделать отличную карьеру и партию в будущем.

– Что-нибудь принести, мистер Майклсон? – быстро поняв, что Элайджа не в духе, девушка зашла с чашкой чая и поставив её на столик.

– Нет, Белла.

– Я могу чем-то помочь?

– Да, – он холодно оглядел аппетитную фигурку Изабеллы, – Вы правы.

Кивнув, понятливая девушка приблизилась, игриво потянув за галстук. Впрочем, сегодня никакой игривости от неё не требовалось, поморщившись от болезненных ощущений между бёдер, поняла она чуть позже. Но таким он приходил из дома почти всегда – озлобленный, возбуждённый и нетерпеливый, даже если они не трахались. Точнее, если не трахались как последние недели, и он не скидывал деструктивную энергию, всё было ещё хуже – от темпа работы хотелось удавиться, и последнее время было именно таким. Не понятно даже, что в родных стенах с ним такого делали, но порой Белле казалось, будто шеф специально причиняет ей боль, наказывая непонятно за что, и не хочет сдерживать жестокость.