Приходите за счастьем вчера

Девушка влюбилась. Её улыбка, с которой она покинула комнату, мягкие поцелуи, хотя приятного ей ничего не перепало… Майклсон был уверен – уставшая да и вообще простодушная по натуре Елена вряд ли понимала, что её пишет камера и не притворялась. Бедная его альмея влюбилась по свои смешные уши. Мило? Не слишком. Суть вопроса заключалась в том, что влюбилась не в него, а в свои представления о нём. Хотя раньше это Кола вряд ли бы смутило, но с Еленой всегда было всё сложно. Да и что дальше? Жениться на ней, что ли? Нет. К такому повороту сюжета он готов не был. Поплачет, обидится и успокоится – идеальный вариант. Но глядя на брюнетку и вспоминая, Майклсон чувствовал, что в нём рождается какая-то непреодолимая странная тяга к неинтересным раньше вещам: захотелось иметь свой дом, где его будут ждать, а не временное жильё как обычно, просыпаться с Еленой и готовить с ней завтрак, гулять со своими детьми, похожими на Елену… И грусть о неких упущенных возможностях… Сообразив, что его занесло куда-то в дальние дали, Кол оборвал мысли, посмотрев на значок паузы, как на врага. Стёр запись и вздохнул с облегчением. Вечно орущие дети и Елена – жена? Вместо того, чтобы жить в своё удовольствие, гонять, ездить по миру и трахать девок, повесить на шею камень, который будет либо пилить, либо поджимать свои пухлые губки, молча не одобряя, как только узнает об источниках его доходов? Да эта женщина таскается в ортодоксальную ветвь церкви по воскресеньям, если верить досье… Мужчину передёрнуло от воспоминаний о семейной жизни родителей. А дети станут заложниками их холодности. По этому пути шли и Эл с Кетрин и, на взгляд Кола, одного неудачного брака в их семье было более, чем достаточно. Он не хотел ни выяснений отношений, ни тем более лишних детей… А вот яхта... Давно собирался купить, придерживал свободные средства – нужно было смотреть сколько по факту придётся вложить в «InterStructure», однако теперь благодаря ресурсам Толоса и поддержке Синеджа ситуация изменилась в противоположную сторону, и если продать старый «Мустанг», то всё получится… Яхта была именно тем, что ему нужно, чтобы развлечься и, загоревшись идеей, Кол решил не откладывать покупку в долгий ящик.

Великобритания. Йоркшир.

– Доброе утро. Роза сказала, что ты вернулась? – Мужчина поднялся с кресла, увидев, что она проснулась. – Почему раньше срока?

– Я-яа… – Катерина неохотно откинула одеяло, в которое была укутана, но вовремя сообразив, что одета в одни трусики, автоматически прикрылась им и сползла с постели. Сердце начало качать кровь на бешеной скорости, – аа-а… работать нужно. То есть на работе проект новый, и пришлось вернуться. А сколько времени?

– Лучше какой день недели – ты проспала два дня. С приездом, – подойдя к постели, Элайджа коснулся пальцем её мертвенно-бледной щеки, нахмурился, но в итоге сказал: – Без тебя этот дом скучный, Катерина.

Кет кивнула, склонила голову, перекидывая тяжёлую лохматую косу на левое плечо, с лёгким удивлением увидела, как он поцеловал каждую её ладонь, и чуть пожала руки мужчины в ответ. Но вопреки её ожиданиям Элайджа не задал больше вопросов, просто спросил, хочет ли она обедать. И, вздрогнув, Кет расслабилась от этой нежности, так сильно диссонирующей с её кошмаром и грубостью его участников, что ей захотелось по-детски повиснуть у Эла на шее. Здесь и вправду безопасно, и снова возникла мысль – он её не отдаст кому-то, что бы она ни натворила, вообще лучше было бы, если бы Элайджа её не оставлял в одиночестве – хотя он был абсолютно прав, отправив в Бразилию. Он всегда прав и сделает, как лучше. В Сан-Франциско… Это же нужно было довести мужчину до такого… Но какая-то психически здоровая часть её разума тут же возразила – было больно, унизительно, с ней так нельзя никому… И отвечающая за болезненное восприятие нашлась с ответом – значит, заслужила это наказание, Эл ведь раньше никогда и ничего не делал во вред. Ну, подумаешь, не сдержался… Кетрин снова услышав вопрос об обеде, согласно кивнула и, развязав узел простыни над грудью, потянулась за халатом.

С этого дня их отношения изменились, она не стала активнее рядом с Элайджей, но не оказывала никакого сопротивления, когда тот хотел прикоснуться, обнять или поцеловать – наоборот, как и до поездки в США снова перебралась в его спальню, старалась на ночь оказаться поближе и, если он задерживался на работе, не засыпала, пока не приходил. Кетрин научилась быть послушной до абсолюта – ела то, что он накладывал на тарелку, одевалась в то, что муж хотел бы и шла туда, куда нужно, только работала с прежней отдачей – мозги остались от прежней жизни. Но скажи он не работать, бросила бы. Элайджу пробирала ледяная дрожь, когда он видел, как Катерина, всегда женщина больших страстей и воли, которая его так часто бесила в ней, если шла поперёк его желаний, устраивается на диванчике и ждёт, что ей скажут насчёт плана проведения очередного вечера. О сексе заикаться не приходилось, он слишком хорошо знал, что Кет теперь не откажет, а может даже что-то изобразит помимо позы бревна в желании угодить, поэтому даже не думал касаться этого вопроса. Элайджа подарил ей всё, что она хотела, в том числе лучший байк, новый автомобиль, но она не села ни за тот, ни за другой, пока он не спросил, почему она не ездит на них, а ждёт каждое утро пока он отвезёт её и вечером заберёт с работы. Лучше бы не спрашивал вовсе – с того же дня Кет садилась ежедневно, но при этом она и уезжала, и приезжала ещё более вялая и зажатая, чем была, всё сильнее погружавшаяся в себя и свой мир, где ей, видимо, было хорошо. Мартин стал ей чужим и слонялся по дому нечёсаный и заброшенный хозяйкой, пришлось Майклсону брать его на себя – точнее он передоверил эту обязанность миссис Фостер и переехавшей к ним вновь Елене. По крайней мере, с сестрой Катерина общалась нормально, даже весело. Ему разговаривать с Кет было бесполезно, как и задавать вопросы, та испытывала перед ними откровенный ужас – Элайджа видел его каждый раз на лице и в глазах, когда брюнетка напрягалась каждой жилкой, пытаясь ответить максимально правильно относительно его мнения. Не понимал, чего Катерина так сильно боялась. Неужели его? Когда она прилетела в таком загнанном состоянии, он, конечно, в первую очередь узнал причины её прервавшейся поездки, детективы вытряхнули всё о сбежавшей дамочке из Ситри, персонала отеля – девушка в одних чулках и тряпкой, обмотанной вокруг бёдер, не могла не запомниться, – потерянная ею бриллиантовая серёжка лежала у него в столе в офисе, но для его Катерины, всегда смелой до бесстыдства, само по себе это происшествие не могло быть причиной такой истерики… Или могло? Впрочем, в итоге она оказалась неспособной посягнуть на обет верности, не принимала даже транквилизаторы, не говоря о наркотиках. Невелики заслуги – в другом случае он бы уже узнал всё, что можно от женщины, а после готов был вышвырнуть из дома вместе с вещами, но теперь Элайджа боялся Катерину лишний раз трогать, тем более заводить разговор на эту тему и задавать вопросы, слишком та была неадекватна. Психоаналитики не помогали – она конечно же согласилась говорить с ними, но толку всё равно не было. Видеть Катерину такой было до того трудно, что Майклсон вместо ожидаемой жалости начинал ненавидеть жену за то, что она умудрялась причинять боль и теперь, и чем нежнее и умиротворённее были её улыбки ему, тем больше горечи он испытывал. Оказалось, любовь – та ещё сука, требующая всегда по максимуму.

– Привет. – Елена заглянула в комнату. – Можно?

– Можно, заходи, – перебиравшая бумаги Кетрин кивнула, поднявшись навстречу. – Странно, что Джил не сказала.

– Я просила её съездить за Мартином на прививку, тут максимум пол часа. А я не одна, смотри, – из маленького покрывальца в сумочке высунулась острая мордочка с глазками-бусинками.

– Господи, зачем тебе этот зверь? – Выдохнув, Кет брезгливо уставилась на хорька выскользнувшего на стол. – Они же воняют хуже скунсов.

– Ничего не воняет, – оскорбилась Елена за питомца. – Знакомься – Кокос, мне подарили.

– Стефан?

– Он самый.

– Я слишком рано начала петь ему дифирамбы, – сморщилась Кет. – Хочешь кофе?

– Не откажусь, со всех ног бежала, чтобы успеть раньше Мейре.

– От Толлера?

– От него. А ты?

– Решаю вопрос с колонкой о выборе цветов. Ты же знаешь, как важно это умение для леди.

Зазвенел дружный смех, но скоро оборвался и, поставив чашку привычной для себя бурды перед сестрой, Кетрин уставилась в экран, полностью погрузившись в чтение присланного юристами договора. Сделав глоток этой дряни именуемой кофе Елена покосилась на сестру. Бледная.

– Ты обедала?

– Некогда.

Снова пауза. Поёрзав, Елена снова нерешительно начала:

– Кет, у тебя всё хорошо. – Пробный камень: – С Элайджей?

– Да, у меня всё хорошо.

– А ты хочешь, чтобы я жила с вами?

– Да, хочу.

– Видишь ли, я думаю переехать к Стефану, если ты не против. – Ничего подобного, они с Сальваторе ещё и не переспали, хотя всё к тому шло и сопротивляться Пирс не думала, но для проверки на вшивость сойдёт.

– Я не против.

Елена тяжело вздохнула и умолкла, больше не делая попыток выбить из сестры что-то большее, чем монотонные ответы. Но внезапно Кет заговорила сама, точнее проворчала:

– Убери, меня от него тошнит.

– От хорька? Ну знаешь ли, пусть ты и жена президента корпорации, но это не означает… – фыркнув, старшая сестра подхватила животное и спрятала в сумку.

– Знаю, я беременна.

Сумка упала на пол.

– То есть как? – Кетрин даже захотелось улыбнуться, когда увидела округлившиеся глаза сестрёнки. – То есть вы его сделали, как обычно детей… В смысле классическим способом, без суррогатной… Я думала вы с Элом не спите вместе, – брякнула Елена. Повисла пауза. – В плане секса. Поздравляю.

– Спасибо, хотя пока не с чем, – сухо заметила Кет. – И, пообещай мне, что никому не расскажешь. Может, он ещё и не доживёт до родов, не хочу расстраивать Эла.

– Не смей говорить так. Но тебе же нужно лежать и… – и тут до Елены дошло – Катерина и вправду спокойна, сестре не интересен этот ребёнок и ей на него и его сохранность плевать.

– Елена, убери хорька, меня тошнит, – в очередной раз с расстановкой попросила Кетрин.

– Х-хорошо, – застегнув сумку, она оставила её в секретарской и вновь пришла. Остановилась, топчась перед Кетрин как лакей рядом с не замечающим его дворецким. – А срок какой, Кит?

– Полтора месяца.

– А-а… ты уверена?

– Да.

– Почему?

Елена чуть не прикусила язык – дурнее вопроса трудно было представить, но Кетрин равнодушно бросила:

– Потому что он меня трахал только один раз с прошлого ребёнка.

Она снова уставилась на экран, а Елена, судорожно давясь, допивала остывший кофе. В секретарской раздался звонкий голосок: «откуда эта сумка?», повизгивание, потом кошачье шипение – Джиллиан вернулась с Мартином подмышкой.

– Можно, я тебя обниму? – Замершая в нерешительности Елена подошла и тронула плечо сестры. Та кивнула, тут же очутилась в крепких объятиях и, поставив подбородок на плечо сестре, закрыла глаза. Никакой радости Кетрин не испытывала, поэтому и не легла в больницу, не очень-то и стремясь сохранить это существо в своём животе. Плюс беременность вызывала только гадкие воспоминания, дурацкая помеха для попыток отрешиться от прошлого и в очередной раз начать с нуля плаванье в безвременье, но, когда Елена обнимала её, становилось легко и спокойно, поэтому Кетрин с удовольствием пользовалась поводом.

– Только потом забудь об этом разговоре, о’кей? – Она уже сильно жалела, что ляпнула сестре о ребёнке.

– Обещаю.

Элайджа с раздражением отшвырнул газету. Строгий силуэт Кетрин красовался рядом с ним на обложке прессы, чего он не переносил, предпочитая оставаться известным исключительно в деловых кругах, где не придавали особенного значения печатной информации, если это не политика, торговые индексы или количество полученной прибыли за квартал той или иной компанией. Но раз твоя жена решила делать карьеру в отделе по связям с общественностью крупного журнала, то к интересу жёлтых изданий приходилось привыкать.