Приходите за счастьем вчера

Кетрин молчала, судорожно соображая, и наконец выдавила:

– Мне не нравится этот разговор. Отложим до утра.

– Мне не нравится моя жизнь и ничего. А ещё мне надоело возиться и чего-то выжидать, – Он потянул полотенце с её груди и развернул к зеркалу. Голос стал задумчивым. – Ты красавица. Я хотел убедить себя в обратном, но нет.

– Я постарею рано или поздно. – Кет попыталась дёрнуться, но он держал её крепко.

– Не говори глупостей. Ты изменилась за семь лет, и это не имело значения. – Элайджа хмыкнул. – Ты всего лишь изменишься снова. Мы пошли по кривой дорожке, когда попробовали построить брак на любви и рефлексиях, теперь попробуем на сексе и договорённостях. Я ведь правильно понял – ты остаёшься при своих?

– Да. То есть нет. Не хочу твоих правил, – сердито вскинулась Кетрин, только сейчас начав понимать, какую махину отвергнутых ею переживаний отбросил и Элайджа. – И вообще не будет для меня никаких правил, я тебе не дрессированная сучонка из секретарской.

Она вдруг сообразила, как в его глазах выглядит происходящее последние месяцы – утончённая пытка капризной кокетки, но и сама не понимала, отчего проснулась к жизни как по щелчку, хотя поводов две недели назад было куда больше, чем сегодня. Что-то пошло по другому, и Кет просто включилась, как порой от замыкания включается давно неработающая лампочка. А теперь постепенно возвращающее осознание того, что они успели натворить за эти месяцы, пугало и сковывало.

– Я же сказал, что мне наплевать хорошая ты или нет. Для меня ты всегда будешь такой, как сейчас. – Он развернул её к себе лицом. – Стань ты хуже, я буду хотеть тебя так же. И лучше – тоже. Мне не нравится каждый раз выворачивать перед тобой нутро и ждать твоих бесконечных решений, и даже несмотря на то, как поступил с тобой, я не могу жить, вечно умоляя бросить на себя благосклонный взгляд. Либо – да, и я постараюсь сделать тебя счастливей, либо – нет, больше не трогаю. Какого хера ещё нужно?

– Не указывай мне, я не ребёнок.

– Не ребёнок не означает мозгов. Полгода ждать у моря погоды, выполняя любой бред, это по-твоему меня должно устраивать? Ты часом не забываешься, кто перед тобой? – в чёрных глазах заплясали холодные огоньки злобы, – не думаешь, что бы было позволь себе такие игрища какая-нибудь другая девка и?.. – мужчина осекся, овладев собой, – Разочарую – больше топтаться по мне ты не будешь. Всё ясно?

Ошарашенно отступив, Кет кивнула, разжав пальцы. С неё спало не только полотенце, но и пелена желания быть лучше для Элайджи. Быть благородной, доброй, славной, способной родить… Быть достойной своей любви. Пронизанная дрожью и впрямь какого-то животного инстинкта повиновения более властному существу и неожиданно отпущенной пружины страстей, Кетрин обвила руками шею мужчины и прошептала.

– Ты обещаешь, что не будет других кроме меня? Я про занятия любовью.

– Мы давно всё выяснили.

– Повтори ещё раз. Это будет последний в твоей жизни, прошу тебя.

– Хорошо, – он раздражённо поджал губы, но в глубине души был рад её настойчивости – прошлая покорность и трусость в Катерине его пугала, порождая беспомощность, с которой у него не было возможности справиться: – Если ты будешь со мной, то больше никого не будет.

– По рукам. Но есть ещё один вопрос – я хочу поскорее родить ребёнка.

– После операции.

– Тогда я буду изменять тебе ровно столько, сколько мне потребуется, чтобы забеременеть. Поэтому мы не можем оставаться вместе.

Но вопреки её ожиданиям, Элайджа не только не разозлился, но и бровью не повёл.

– Прекрасно можем. Сделай операцию, если не повезёт, детей можно взять приёмных.

– Эл, не делай из меня дуру, – она передёрнула плечами, отстраняясь. – Я лучше всех знаю, что тебе хочется и своих, ради этого ты собирался отправиться под венец с Мередит. Ты можешь их иметь, я только в случае риска, а от другой женщины я растить не буду.

– Выход есть. Я тебе его предлагал.

– У моих детей не будет суррогатной матери, а, значит, мне он не подходит.

– Что за бред? Ты никогда не была религиозна.

– Это не значит, что я хочу уничтожать лишние эмбрионы. Эл, прошу тебя, – от напряжения между бровей пролегла складочка, – Ты ведь не будешь счастлив без ребёнка, я знаю.

– Без тебя я таким тем более не стану. – Подчинившись охватившему странному чувству дежавю от вредности и абсолютно несвойственной Катерине истеричности, Элайджа впился зубами в её губы. – Твои слова, что ты уйдёшь – блеф, тебе не к кому, а если и найдёшь – нет смысла. Никто не станет возиться с тобой так, как я.

– Я так плоха?

– Тебя трудно любить.

– Но…

– Нет. Я не могу заставить тебя силой подписать согласие на операцию, но рожать сейчас не дам.

– Это эгоизм.

– Классный образец перед глазами. – Но тут же пожалев о своём неуместном сарказме, кивнул: – Просто забудь на пару лет, пока придёшь в себя, попробуй медицину, а потом мы сделаем ещё детей.

– А если нет, то что? Думаю, ты не почтишь особым доверием мои заверения о таблетках. Мне не увидеть стандартного секса без резинки?

– Ты теперь ещё стала и против неё? Кошечка моя, тебе в школе не рассказали, что к примеру анальный секс без резины для тебя вредно, нет? О’кей, с меня книжонка.

Если волосы могут зашевелиться от ярости, то именно это сейчас ощущала Кетрин при виде его усмехающейся физиономии.

– Может ещё расписание повесим? Когда на живот, когда на спину?!

– Если это нужно будет, чтобы уменьшить риск, то обязательно. Распечатаю, сделаю копии и повешу над кроватью в каждом нашем доме. – Силой закутав брюнетку в халатик, он склонился к её уху. – Ты у меня взрослая, так что не жди пожизненных вальсов на коленных чашечках из-за Сан-Франциско.

– Мне всего-то нужно сделать так, чтобы буквы расплылись у тебя в глаза, – оттолкнув его, Кетрин звонко рассмеялась. Думала, что у них покер и на руках флеш-рояль, а оказалось двадцать одно, и перебор…

– Ты знала на что шла, я объяснил ещё год назад, поэтому, надеюсь, мы всё выяснили.

– Что выяснили? Как ты контролируешь это? – Поцеловав, девушка начала настойчиво поглаживать языком губы Элайджи, раздвигая их. Когда отстранилась, они уже лежали в постели в его комнате, а перепуганный Мартин, поджав уши, нёсся вниз по лестнице в ужасе от творящегося наверху погрома. Крепко сжав коленями торс Элайджи, Кетрин прошептала в ухо на вдохе: – Ты не можешь себя контролировать, мой дорогой.

– Посмотрим.

– Не так, – вязкая патока нежного поцелуя утопила Майклсона в позабытом желании ласкать партнёршу. Запустив пальцы в ещё влажные локоны, он начал медленно исследовать тёплый рот, наслаждаясь, на мгновение оторвался, чтобы устроить её поудобнее.

– Так?

Тяжёлый вздох с женский губ. Поле битвы окончательно перенеслось в спальню.

– Да! Ещё! – Небольшой рот брюнетки искривился, издавая резкие протяжные звуки, игравшие на струнках души нежнее любого классического инструмента, пусть эта «мелодия» порой переходила в мат на эмоциональных срывах. – Бл*… Ещё!