Приключения Трупа
Шрифт:
Кольцо на мизинец неуклюжего супруга юла надела умело и туго, а любимец на лицо был мил и не возразил.
Свадьба Трупа прошла не скупо, но скромно — надомно и экономно: молодых ждала не усадьба для пира, а от угла до угла квартира, и не плоды на попойке, а зады на койке — теста невеста не пекла, сала для стола не доставала, а на горячее подала промежности и телячьи нежности под одеялом.
Гостей — не звала: новостей — не желала.
Свидетелей брака — не заметили.
Однако в сведущих газетах написали о нем с огнем и удачным портретом новобрачных, беседующих
Продолжение — простое.
На следующий день мертвецы-молодцы разогнали лень и осознали свои права: заявки на размножение подавали едва умирали. Документы на укрупнение семьи повсеместно оформляли клиенты-невесты.
Не избежали и давки, и драки из-за справки, и скандала, но и торжествовали — немало.
А зеваки поздравляли — горячо:
— Браво, — кричали, — молодуха! Трах — не злодейство!
— И еще меньшинство отстояло право на естество и семейство!
— Тело без духа очленело! Ах, уело!
Брачная ночь — вино натощак: и игристо, как монисто, и невмочь, как мрачное убийство — для гуляк.
Но если супруга — мастерица, оно превратится в песни, кино и гостинцы для друга и любимца.
Превозмочь в трупе природу — не воду в ступе толочь!
Разве мог новобрачный перед смертью и мечтать о любовной круговерти, а не ворчать о подхваченной гнойной язве между ног и не скрежетать зубовно из-за потери надежды на удачный итог?
Печать воздержания на покойных членах — наказание для тленных, не достойных утех страсти.
К счастью, не для всех.
Кончина — причина молчания, а не безбрачия: утраченное слово — дым, лишай — пустяк, значит, вступай в брак и — снова любим!
Так поведал бы Труп соседу суть про победу, будь не скуп на беседу. А налег бы на свой слог, смог бы раздуть и такой эпилог:
— Два весла гребли от земли без сна. Лодка гнили резва — ходко несла. Зелье веселья испили сполна. Мгла с утра — гора похмелья и зла.
Спозаранку молодая жена одна убежала из дома в парилку: истома была тяжела — удалая рука не держала вилку.
Беглянка наверняка не ожидала сюрприза от супруга: поцеловала в рот, постучала по темени и скулам, повернула на живот для досуга и одеяло натянула книзу туго.
Но дохляк — не хряк и не марал: он времени на сон не терял и не чесал пупок о шлафрок, а за услугу и заботу взял девизом вызов и преподал урок.
На охоту за ним вышла без испуга лучшая подруга жены: седая, как дым, и худая, как дышло, не снимавшая полинявшие штаны смуглянка — измученная от вины лесбиянка. Хулиганка резво пролезла в форточку, на корточках подползла к любовному ложу и не по-доброму изрекла:
— Положим, я — зла. Но не подлянку привезла. А слава твоя на стороне покоя не дает мне. Акванавт, космонавт, пришелец из вечности. Налево и направо народ до бесконечности поет такое о тебе, что я — не в себе. Умелец, я — не королева, но — твоя. Ты меня попробуй, не кляня. Красоты до гроба не забуду. Дорогой, успокой паскуду!
И так уговаривала, как приманивала зарево,
мак заваривала, настаивала с маревом и варевом отоваривала.И одаривала — не скупо: и словом, и ароматом, и щупом, и зовом, и снова прихватом, шлепком и щипком, и снова матом — для экстаза, как с солдатом, — и врозь, и сразу.
У Трупа на проказы пролазы не нашлось ни упрека, ни намека, ни смелости, ни газу: одеяло летало, как по заказу, и над животом, и над тазом. Бедняга был без сил и сменил присягу верности на пыл.
Злая измена нередко гнездится, не взирая на лица. Предатели и шпионы непременно готовы нарушить и слово, и законы. Чтобы разрушить устои, разведка внедрит внимательные глаза и уши и во дворцы к наследным правителям, и в трущобы к бедным жителям, простое снабдит двурушным, игрушки — взрывателем, тормоза — ускорителем.
Мертвецы — наиверные и примерные патриоты.
Зато семья таит и красоты, и нечистоты, и тот, кто в нее войдет, — динамит: и свое взорвет, и счеты сведет, и наследит, не глядя, и, как свинья, нагадит. В тихом омуте — рачьи норы, в диком топоте — мрачный норов, в брачном опыте — вихри ссоры.
Свободный мертвец — не изменник, семейный — негодный подлец: коварны не гены наследства, а стены соседства.
По данным прокуратуры, из пены фактуры можно непреложно изъять пять, и не меньше, причин для измены мужчин, женщин и агентуры:
— эгоист, как артист, благонамерен и игрив на любой мотив и вой, но верен — на свой;
— тому, кто влюблен, приказ — ничто, указ — не ценность, и не верность ему — закон, а ревность: страстью стреножен — в напасти не надежен;
— трус — не щит, а гнус: под страхом ножа и шантажа дрожит шкура и прахом горит агентура;
— книгочеи для идеи освежуют и свинью, и семью, и чужую банду, и свою команду;
— падкий до наживы, как лживый педераст, на взятки горазд: и своих предаст, и чужих, а если — честный, то, скорбя от нехватки десятки, продаст и себя без остатка.
Факты — упрямы и по живому режут, как терракты — аэродромы, храмы и манежи.
А по мертвому и гнойному?
Гордому и покойному чужды и финансовые нужды, и идеи, и испуги, и романсы для подруги, и затеи эгоиста — чист в тон, отрешен и не сноровист он!
Однако забияки — во всяком бараке.
Неподсуден — насовсем, в разведке будет нем, на коже — ни дрожи, сил — не затаил, а соседке — удружил!
Отчего же изменил?
Какая такая у мертвечины шестая причина?
По загадке — и отгадки.
Либо у него в гуще всего — особые трупные мотивы, не доступные узколобым живущим — красивые и крупные кущи.
Либо мертвец — не глыба, а хитрец и нахал: внятно клятву ни в момент не давал и документ — не подписал: не агент и — привет!
Так-то: ни люди не осудят, ни факты.
А без ручательства нет и предательства!
И упрек для него — ложь, а не урок: не зубастая вошь, а несчастный — ни в кого! — плевок.
Вернулась новобрачная домой — не улыбнулась от удачной парной, а согнулась: за бедой и — сутулость.