Прикосновения зла

— Угу, — зевнул поморец, успевший поспать меньше четырёх часов за сутки.

— Перестань. Это невежливо, — пристыдила его Виола. — Где тебя носило всю ночь?

— Угадай.

— Тоже мне загадка! Опять таскался по борделям. Почему нельзя удовлетворить свои низменные позывы дома?

— И это я слышу от благородной девицы, пытавшейся снасильничать моего раба в женской терме?

Виола сердито взд"eрнула нос:

— Ты подослал его следить за Като.

— Да. Хочу, чтобы она видела во мне лишь пылкого влюбл"eнного юнца.

— А разве это не так?

Поморец улыбнулся краешками рта:

— Ты внимательно прочла моё письмо? Я чувствую фальшь. Словно меня пытаются одурачить.

— Болезнь сделала тебя чрезвычайно мнительным.

— Нет, дорогая сестра. Я всегда был замкнутым и подозрительным, а ты превращаешься в глупую легкомысленную особу.

— Что?!

— Моя тлания, пантера из Таркса, не годится на роль скучной провинциальной матроны.

— Ты ставишь под сомнения слова Оракула?

— Я говорю о том, что меня тревожит.

Гостей встречал хор девушек-рабынь, поющих древний поморский гимн:

В рассветный час и до холодных зв"eзд,

В день праздничный и в день обыкновенный,

Людей заботит лишь один вопрос,

Одна неразрешимая проблема:

Как речь вести с коварством и умом…

Как льстить другим под маской благородства…

И обращаться с каждым, как с врагом,

Поклявшись в дружбе до ворот погоста…

Как выгоду из этого извлечь…

Как за обиду избежать возмездья…

И обагрив безвинной кровью меч,

В ладах остаться со своею честью…

Мэйо тотчас развернулся лицом к хористкам, даже не заметив приветствующую гостей Като.

Блондинка поцеловала Виолу и громко захлопала в ладоши, оборвав певиц:

— Прости, мой дорогой! Они так бестолковы. Я ожидала услышать совсем другую песню!

— Нет… — задумчиво обронил поморец. — Это знак. Для меня.

— Ты веришь в приметы и знаки?

— Все колесничие верят.

— О, боги! — всплеснула руками Виола. — Не обращай внимания, моя милая. Сначала он усомнился в предсказании Оракула, теперь увидел знак в каком-то полузабытом напеве… Мэйо провёл ночь, предаваясь распутству и пьянству, а теперь пытается изобразить богопокорного праведника.

— Мэйо, — Като нежно провела рукой по щеке парня. — Это не Таркс. После заката на улицах небезопасно. Твой мальчик-раб не сможет защитить от банды вооруженных грабителей. Пожалуйста, больше не предпринимай таких вылазок.

— Хорошо, — улыбнулся нобиль. — Больше не буду.

— Вот и замечательно. Прошу к столу. Сейчас нам подадут ужин.

Девчушка лет двенадцати полила на руки Мэйо пахнущую розами воду. Курчавый мальчик покорно согнулся, чтобы господину было удобно вытереть ладони об его волосы.

— Дай мне полотенце, — тихо сказал наследник Макрина.

Като заговорщицки наклонилась к Виоле:

— Позволь спросить, это правда, что твой брат сам наливает себе вино и зашнуровывает сандалии?

— У него много причуд.

— Зачем делать то, что должны исполнять рабы?

— Я не знаю.

— Хочу выпить за вас! За этот прекрасный вечер! — блондинка изящно подняла кубок.

Браслеты на её руке мелодично звякнули.

— За гостеприимную хозяйку! — откликнулся Мэйо.

— За нас! — поддержала Виола.

— Ливий сказал мне по секрету, что кое-кто блестяще выступил на форуме, — Като стрельнула глазами в молодого поморца.

— Я сказал оппоненту, что бесконечное возможно наблюдать в конечном, как мы наблюдаем необъятную глупость, рождаемую в его сравнительно небольшой голове.

Като рассмеялась:

— О чём же вы спорили?

— О власти нашего Богоподобного Императора Клавдия.

— В столице ждут, когда он соблаговолит назвать имя своего приемника.

— Не вижу в том острой необходимости, — пожал плечами Мэйо. — Клавдий — не молод, но и не дряхлый старик. Он в любой момент может заключить брак и обзавестись наследником.

— Злые языки говорят, что возле императора слишком часто видят кинэда по имени Варрон.

— Раба? — уточнила Виола.

— Нет, — мурлыкнула блондинка. — Он из благородного провинциального семейства, но рос и воспитывался во дворце.

— Полагаю, у Императора немало фаворитов обоих полов, — Мэйо сделал глоток и отставил кубок.

— У Клавдия была яркая большая свита. Пока его взор не упал на Варрона.

— А завтра упад"eт на кого-то другого, — зевнул поморец. — И вновь станут судачить, что прежний взысканец был во сто крат лучше нынешнего.

— Политика! Политика! — рассмеялась Като. — Любимое развлечение мужчин! Как горят ваши глаза, когда речь заходит о ней! Как остроумны и содержательны делаются инвективы!

— О, да! — закивала Виола. — Многие готовы поселиться на форумах, потому что всегда найд"eтся тема для разговора и тот, кто с ней категорически не согласен.

— Я с большим удовольствием послушаю вас, прелестные мои! — вкрадчиво сказал Мэйо. — Какой мужчина откажется узнать женские предпочтения и секреты.

Прикрывшись этой ложью, сонный поморец наконец-то смог расслабиться, пока его собеседницы пересмеивались и стрекотали о всяких пустяках.

Мэйо почти дремал, запоминая только обрывки фраз.

«Модное гадание…»

«Эбиссинская трава…»

«Откроется сокрытое…»

Виола потрясла брата за рукав туники:

— Мы обязательно должны попробовать!

— Выпей, это весело, — Като подала ему маленькую чашу с какой-то зеленоватой жижей.

Не имея ни сил, ни желания возражать, Мэйо проглотил волшебное зелье.

Он почувствовал необычную лёгкость в теле. Цвета сделались ярче, звуки громче, запахи острее.

Невидимая волна подхватила поморца с клинии, медленно понесла через комнату.

Это показалось ему очень смешным.

Мэйо захохотал, свесив голову.

В большом зеркале нобиль увидел чёрную тень, похожую на медвежью.