Продавщица. Галя, у нас перемена!
Шрифт:
— Коллеги! — как-то однажды утром влетела в зал директор. — С завтрашнего дня у нас проводятся соревнования. Приз — десять тысяч рублей!
— Десять тысяч? — моментально оживились мы.
— Да! — с гордостью произнесла директор, как будто речь шла минимум о миллионе рублей. Вам нужно нарисовать рисунок и принести его.
— И все? — удивилась моя коллега Аллочка. Глаза ее хищно заблестели в предвкушении радости от внепланового получения двух красивых купюр с изображением славного города Хабаровска.
— Нет, — пояснила директор. — Рисунок должен быть не любой, а на тему улучшения показателей. Вот, к примеру, что Вы делаете, чтобы мотивировать покупателя совершать больше покупок? Улыбаетесь, здороваетесь, говорите
Лица коллег, на мгновение оживившиеся, приобрели обычное скучное выражение. Аллочка снова стала подпиливать ногти. Клавдия Ильинична, вздохнув, пошла за новой кассовой лентой. Как можно было повестись на эти сладкие обещания! Ясен пень, что на премию в десять тысяч рублей обязательно купят что-то новенькое. Например, кофемашину в кабинет директора…
Эти придурочные «соревнования» проводились каждые несколько месяцев. Рисовать нужно было обязательно. Отказ грозил лишением премии, которая составляла восемьдесят процентов от ежемесячного дохода. Кто не умел рисовать, просил помочь собственных детей или коллег. Однако такие старания «сделать» получше выходили боком. Так, Клавдия Ильинична, не способная нарисовать даже ровную линию, как-то попросила помочь внука, занимающегося в художественной школе. В итоге директор, восхищенная рисунком, назначила Клавдию Ильиничну ответственной за художественное оформление магазина. Поэтому теперь перед каждым праздником пожилая сотрудница была вынуждена рисовать плакаты.
Нет, сама по себе идея тимбилдинга — очень здравая: сплотить коллектив, сделать так, чтобы люди получили возможность пообщаться в неформальной обстановке и подружиться. Может, и мне организовать для своих «трудных» восьмиклассников что-то подобное? Только совсем-совсем по-другому.
Глава 19
Близились ноябрьские каникулы. Похолодало, но это была не та промозглая сырая осень, какую я привыкла наблюдать в своем любимом Питере. Было довольно сухо, и почти каждый день светило солнышко. Я даже пожалела, что не прихватила с собой в путешествие в СССР солнечные очки. Хотя… а как бы я их прихватила? На мне и плащик-то был другой, Дашин, а не тот, в котором я обычным субботним днем вышла на прогулку, даже не подразумевая, какие приключения меня ожидают.
Пару раз мне все же пришлось воспользоваться зонтиком, который невесть куда исчезнувшая учительница Даша, скинувшая все свои преподавательские хлопоты на ничего не подразумевающую бывшую кассиршу Галю, оставила в комнате. Это был яркий цветастый зонтик красного цвета, взглянув на который, я уже в сотый, наверное, раз словила флэшбек. Точно такой же зонт был когда-то у моей бабули. Я думала поначалу, что он — мой ровесник. А оказалось — нет. Такие зонтики в мелкие цветочек носили, оказывается, и в шестидесятые годы, а я появилась на свет только в середине семидесятых. Зонтик справедливо достался мне по наследству. Маман хотела было после кончины бабушки выкинуть его на помойку, вместе с бессмертными сочинениями Владимира Ильича, парой-тройкой сломанных лыж, которые невесть зачем хранились у нас на балконе, и еще каким-то «раритетным» советским хламом. Однако я отстояла ценную для меня вещь. К слову, этот зонтик пригождался мне не раз. Простой, но в то же время крепкий, на десяти спицах, он ни разу не сломался и даже во время сильных питерских ветров ни разу не выгнулся в обратную сторону, в то время как все другие зонты ломались на раз-два. Мои коллеги и подружки покупали себе и дешевые китайские, и дорогущие модные зонты. Все они ломались, не прослужив своим хозяевам и года. А этот простенький зонтик и в двухтысячных годах меня много-много раз выручал…
В последний день перед каникулами я огласила оценки в четверти. Сережка Лютиков, потрудившийся на славу, получил
свою законную четверку.— Молодец, Сережа! — похвалила я его. — Если так и дальше дело пойдет, можно и «пять» за год получить.
Сережка по своему обыкновению заалел и уткнулся в парту.
— Погодите, — вдруг вспомнила я, когда ребята уже повскакивали со своих мест, схватив портфели. — Дело есть. Присядьте.
Недовольно ворча, парни и девчонки стали рассаживаться обратно.
— Опять какая-нибудь шефская работа? С мелюзгой возиться? — спросил Олег Козырев, высоченный худой парень по прозвищу «Шпала». Он отличался от остальных ребят тем, что изо всех сил старался казаться старше. Не знаю правда, зачем ему это надо было: он и так в свои пятнадцать подпирал отнюдь не низкий потолок в классе и был на целую голову выше физрука-мачо Мэла Макаровича. Олег увлекался математикой и шахматами и в любую свободную минуту играл сам с собой: в школе на подоконнике, в столовой… Он умудрялся иногда играть даже на физкультуре, пока остальные прыгали через козла. У парня, насколько я поняла, были какие-то проблемы с позвоночником — организм просто не успевал развиваться соответственно росту, и поэтому от физических упражнений его освободили. Были у Олега и очень прозрачные и определенные планы на будущее: он собирался поступать только в МГУ и только на мехмат.
Несмотря на несуразно длинный для своего возраста рост, Олег внешне был очень симпатичным и нравился девочкам. Так, Нина Карнаухова, сидящая на второй парте, каждый урок едва не сворачивала голову, наблюдая за будущим ученым. Однако он, не обращая ни на кого внимания, решал задачи для олимпиадников в тетрадке. Мне кажется, у него и игрушек-то в детстве не было: скорее всего, он играл с логарифмической линейкой.
— Нет, наверное, опять дежурить, — предположила Катя, полная, низенькая, улыбчивая, но немного капризная девчушка по фамилии «Носик». Как ее только ни дразнили: «Лобик», «Глазик», «Ротик», ну и, конечно же, «Гномик» — из-за низкого роста. Я, как человек, носящий в своей прошлой жизни фамилию «Пряник», отчаянно ее понимала и очень сочувствовала.
Однако оказалось, что Кате, растущей в полной и любящей семье, на все это было наплевать: она не обращала на обзывалки никакого внимания, в охотку нянчилась с младшими братьями, помогала родителям и в общем и целом просто лучилась от радости к жизни. Глядя на нее, я еще раз убеждалась в том, как здоровые отношения в семье положительно влияют на психику ребенка. Идти в девятый класс Катя не планировала: хотела пойти в техникум, а после — работать учеником мастера на завод, на котором работала ее мать. Там же трудились оба ее деда и две бабушки — целая трудовая династия.
— Дарья Иванна, ну сколько можно уже эту макулатуру таскать, — взмолился еще один «трудный подросток», белобрысый и коренастый Илья Рейкин. — Я дома разве что обои со стен не снял. Все старые подшивки папиных журналов вынес. Меня из дома даже за это хотели выгнать…
Я улыбнулась. Илья был, что называется, рубаха-парень, душа нараспашку, простой и незамысловатый. Учился он, надо сказать, довольно средне, но сей факт его ничуть не огорчал. Мальчишка отчаянно любил спорт, и если зануда Олег не вылезал из своих шахмат и олимпиадных задач, то Илья сразу же после уроков бежал домой, бросал портфель и чеканил мяч во дворе.
Я смотрела на ребят и в замешательстве не знала, как же им предложить то, что я задумала. Вот вроде бы каждый из них по отдельности — очень интересный человек, со своими талантами и интересами. Так почему же они никак не могут найти общий язык друг с другом? То подерутся, то наябедничают… Пацаны из параллельных классов их дразнят, а мои ребята не могут найти в себе силы, сплотиться и дать отпор.
— Так что Вы хотели предложить нам, Дарья Ивановна? — спросил Олег, деликатно намекая, что пауза несколько затянулась. — Если не сбор макулатуры…