Продавщица. Галя, у нас перемена!

Олег кивнул и, окликнув ребят, послушно потопал в сторону леса исполнять поручение руководства, а я, разбив ребят на группы, дала им еще пару несложных заданий. Судя по тому, как они ловко справлялись с работой, поход загород для московских парней и девчонок был делом несложным.

Оно и неудивительно: у советских людей, за неимением разнообразия досуга, туристические походы были очень популярны. Редкая семья в ту пору не имела дома котелка и жестяной кружки. Школьные походы были делом частым. Ребятня вместе наслаждалась природой и училась ориентироваться на местности, вместе собирала хворост и разжигала костер, вместе угощалась нехитрыми припасами. Обязательно пекли в золе картошку — этот ритуал соблюдался неукоснительно школьниками всех возрастов. А еще играли в военно-патриотические игры.

Устраивать сегодня «Зарницу» я не собиралась: долго и хлопотно. Да ребята наверняка и без меня в нее уже играли, и не раз. Моей целью было сделать так, чтобы они хоть как-то наладили дружеские отношения между собой.

— Молодец, душенька Дарья Ивановна, — похвалила меня коллега, когда я поделилась с ней своими педагогическими соображениями. — В правильном направлении мыслите. Ребята-то хорошие, каждый свой талант имеет. Я вот Сережку Вашего упросила портрет мой нарисовать. А Илья, крепыш этот, в футболе — прямо мастер. Только скучно им: живут они все, как правило, неподалеку, переехали недавно, друзья детства остались в прошлом. Вот и прячутся друг от друга. А с Вами, глядишь, и подружатся.

За приятным разговором мы с Катериной Михайловной разбирали наши нехитрые запасы провизии. Ничего особенного: огурцы, помидоры, лук, тушенка, пучки зелени, картошка, крупа — все, что нужно, чтобы сытно и калорийно пообедать на природе.

Пока девчонки мыли овощи и нарезали салат, я рассматривала тушенку. Ну надо же: прямо раритет! Коричневая этикетка с цветочками и надписью «Госагропром. Тушенка свиная. Наркомпищепром». Посередине этикетки красовалось изображение свинки, мясо которой нам и предстояло употребить, предварительно разогрев и перемешав с кашей.

Не хочу показаться брюзгой, говоря, что «в СССР все было лучше». Как человек, фантастическим образом побывавший в Москве пятидесятых годов, могу сказать, что было много и хорошего, и плохого. Но то, что данный советский пищевой продукт был качественным, сомнений никаких не вызывает. Когда девчонки, повязавшие платки и фартуки, закончили приготовления, и каждому досталось по большой тарелке гречневой каши с мясом, я испытала прямо-таки неземное блаженство.

Наевшись и наигравшись до отвала, мы устроились поуютнее на бревнышках. Уже холодало, и волей-неволей пришлось сесть ближе друг к другу. Зазвучали струны гитары, ребята стали петь песни. Какие-то из них я хорошо знала, какие-то слышала впервые. Поначалу я думала, что они обязательно будут петь: «Изгиб гитары желтой…», но потом вспомнила, что эта песня, написанная челябинцем Олегом Митяевым, появилась только на излете семидесятых.

Под самый вечер Митя Гордеев, увлекавшийся фотографией, достал отцовский фотоаппарат «Зоркий».

— Давайте сделаем снимок для стенгазеты! А то скоро совсем темно будет!

— Не для стенгазеты, Митя, а для нас! — поправила его я. — Мы тут не для «галочки» собрались.

— Хорошо! — шутливо взял под козырек юный фотограф. — Виноват, исправлюсь. Для нас. Давайте, ребята, кучнее. Дарья Ивановна, Вы с Катериной Михайловной вставайте в центр! Парни, Вы назад, так, хорошо… Илюха, не верти головой, на фото плохо получишься! А девчонки, ага, давайте в первый ряд. Отлично! Приготовились!

Прозвучал щелчок затвора, потом еще, и еще. Я улыбалась, пытаясь на всю жизнь запомнить этот чудесный день. Пройдет десять, двадцать, тридцать лет. Пацаны и девчонки превратятся во взрослых, солидных дядь и теть, со своими семьями, детьми… Может быть, кто-то из них, листая школьный альбом, увидит это фото, укажет пальцем на себя (мол, посмотрите, какой я был!) и даже не подумает о том, что одна из учительниц на фото — на самом деле прилетевшая из 2024 года продавщица Галочка…

Глава 20

За школьными хлопотами я и не заметила, как наступила зима. Плотные, тяжелые хлопья снега завалили подоконник моей комнаты снаружи. А однажды утром, проснувшись, я обнаружила чудные зимние узоры на окнах. Обрадованные дворовые мальчишки расчехлили коньки, взяли клюшки и на протяжении всех вечеров и выходных рубились в хоккей во дворе на залитых площадках.

Я же, не имеющая к спорту никакого отношения, просто съездила на большой каток, который когда-то, во время моего прошлого путешествия, мы посетили с моим тогдашним ухажером Ваней, взяла напрокат коньки и вволю накаталась, наслаждаясь собственной ловкостью и грацией. Продавщице Галочке с ее девяноста килограммами такие пируэты на льду выписывать явно не светило. Падали крупные хлопья снега, играла веселая музыка:

— Вот ты мчишься туда, где огни.

Я зову, но тебя уже нет!

«Догони, догони!»

Ты лукаво кричишь мне в ответ.

Девочки в шапочках, ярких шарфиках и свитерах и улыбчивые парни сновали туда-сюда по льду… Какой-то парень со своей девушкой, наверное, занимающиеся фигурным катанием, исполнили на своих «норвегах» целый номер с прыжками, вращениями, поддержкой партнерши и заслуженно получили овации. Я же, не способная на такое, просто осторожно каталась, наслаждаясь московской зимой 1963 года и не подозревая о том, что вот-вот произойдут события, потрясшие всю Москву…

Зимний гардероб мне, к сожалению, пришлось обновить, отдав солидную часть зарплаты за ноябрь: выяснилось, что настоящая учительница Даша оставила мне во временное пользование только пару платьев, да плащик с полусапожками. И шапку, и пальто, и зимние сапоги пришлось покупать. А вот варежки и шарфик я связала себе сама и даже успела получить несколько комплиментов от восхищенных коллег в школе.

— Рукодельница Вы, Дарья Ивановна! — похвалила меня Катерина Михайловна, получив от меня в подарок яркую пару варежек. Я не смогла не отблагодарить ее за заботу, понимая, что только благодаря своей заботливой коллеге я не осталась ночевать на улице в первый день. — А я вот совершенно не пригодна оказалась для такого преинтереснейшего занятия. Но, как ни странно, до сих пор помню, как разбирать и собирать автомат.

Я невольно вздрогнула, удивившись тому, как спокойно учительница говорит о войне… Ведь учиться обращаться с оружием ей пришлось не в школе на уроках начальной военной подготовки, а в начале сороковых годов, перед самой отправкой на фронт. Да, наверное, навыки, полученные в таких условиях, волей-неволей закрепляются на всю жизнь. К примеру, бабушка моей коллеги Аллочки, которая все четыре года войны проработала автомехаником, под конец жизни уже плохо помнила, как зовут ее саму, зато в деталях могла рассказать устройство двигателя внутреннего сгорания.

Однажды утром, проснувшись, я почувствовала, что что-то со мной не так. Всю ночь мне снился странный сон: я шла по темному парку, а впереди меня с чемоданом в руках шел высокий мужчина в длинном пальто и шапке, уши которой были завязаны назад. Силуэт мужчины был расплывчатым, его едва можно было разглядеть в тумане, но я отчетливо ощущала, что от него исходит нечто зловещее…

Он шел по тропинке, по обе стороны которой не было видно абсолютно ничего. Внезапно мужчина остановился и повернулся ко мне лицом, сверля меня взглядом. Он стоял долго, не двигаясь и не моргая, просто смотрел на меня. Я тоже остановилась, как вкопанная, и хотела было что-то крикнуть от изумления, но мое горло словно сковали невидимые клещи… Я и знала, кто он, и одновременно не могла вспомнить, и от этого мне было еще страшнее.