Продавщица. Галя, у нас перемена!

Помню только, что если в октябрята принимали всех, то стать пионером было не то чтобы просто, хотя и не особо сложно. Право школьника стать пионером всерьез обсуждалось вначале в его классе, а потом и на совете школьной дружины. И ему могли иногда и отказать. Связано это было, прежде всего, с успеваемостью и поведением ученика, поэтому третьеклассники изо всех сил старались подтянуть успеваемость и дисциплину; заучивая наизусть торжественное пионерское обещание, они больше всего на свете боялись, что им так и не придется его прочитать. Но если школьник становился пионером, то это событие он запоминал навсегда.

Церемония чаще всего проходила около памятника Владимиру Ильичу Ленину или в актовом зале. Пионерскую клятву: «Я, Такой-то Такойтов, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации…» часто печатали на обратной стороне тетрадок, наряду с таблицей умножения, системой мер и гимном СССР.

День вступления в ряды упраздненной ныне организации я запомнила навсегда, но не из-за красного галстука, символизирующего нерушимую связь трех поколений: коммунистов, комсомольцев и пионеров (его-то я как раз ненавидела гладить каждый день), а из-за того, что от волнения перепутала местами буквы в имени и фамилии и сказала: «Я, Пряня Галик…» вместо: «Я, Галя Пряник…» Все присутствующие в зале дружно захохотали, и меня еще некоторое время дразнили «Пряней Галиком». Однако уже через месяц начались летние каникулы, а к сентябрю об этом курьезном случае все, конечно же, забыли.

Помню, что помимо повязывания галстука, нам еще выдавали значки. В завершение пионеры поднимали руку по диагонали над головой и громко произносили девиз. Девиз пионеров Советского Союза состоял из двух частей: приветствия и ответа. Приветствие звучало так: «Пионер, в бой за дело Коммунистической партии Советского Союза, будь готов!'. Ответ: "Всегда готов!». Затем звучал легендарный гимн пионеров: «Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы пионеры — дети рабочих».

Пионеры старше четырнадцати лет могли вступать в комсомол. Кстати, надо сказать, что я в свое время в комсомол так и не попала, и теперь уже даже не помню, почему. То ли не взяли, то ли сама не захотела. Тогда я уже вовсю сидела в няньках у братца Димки и света белого не видела из-за пеленок-распашонок.

Ну что же, если так сложится, что я задержусь тут надолго, то, может, успею насладиться зрелищем и воочию увидеть, как молодежь принимают в комсомол, а 22 апреля посмотрю, как октябрята становятся пионерами. А нет — ну что ж, так тому и бывать. Тем более, что у меня оставалась еще одна важная и насущная проблема, которую нужно было решить.

Дело в том, что класс, руководителем которого назначили молоденькую выпускницу пединститута Дашу (а сейчас — попаданку Галю), представлял из себя разрозненное сборище почти не знакомых друг с другом парней и девчонок. Остальные ребята мой класс недолюбливали и всячески дразнили. Ребята, расстроенные данным фактом, вместо того чтобы объединяться, грызлись и конфликтовали между собой. Как и в первый день моего пребывания в школе, после уроков они быстренько разбегались, похватав портфели.

— У Вас в классе трудные подростки, — безапелляционно мне заявила Наталья Дмитриевна, когда мы с коллегами попивали чай в учительской.

— Быть «трудным» плохо? — полюбопытствовала я. Честно говоря, мне до зубовного скрежета противно было такое определение. По-моему, его выдумал тот, кому на детей начхать, кто просто считает, что они должны быть удобными, молчать и не отсвечивать. А кто, собственно, сказал, что ребенок должен быть «легким»? А «трудных» взрослых что, разве не бывает? Они что, все поголовно не хулиганят, не воруют, не дерутся, не прогуливают работу, не пропивают зарплату?

— Вот Вы все ерничаете, Дарья Ивановна, — нахмурила и без того вечно недовольное лицо завуч. — Не знаю, чему Вас учили столько лет в Вашем пединституте, но Вы не понимаете очевидных вещей, может быть, потому что Вы еще оченьм молодая, и опыта у Вас маловато. Они портят нам всю статистику. В общественных мероприятиях не участвуют. Успеваемость — пока приемлемая. Но если бы, к примеру, убрали Лютикова, она была бы гораздо выше.

— У Сергея Лютикова все в порядке, — спокойно сказала я. Нет, в этот раз я не защищала парня. Серега и впрямь после того, как проблема с кошельком разрешилась, выдохнул, стал спокойнее и к учебе начал проявлять гораздо больший интерес. — По моему предмету у него твердая, хорошая четверка. Если немного поднатужится, то к концу учебного года и на «пять» сможет выйти.

— А по другим предметам? — ехидно полюбопытствовала Наталья Дмитриевна. — Неужто отличник? Может, на олимпиаду его отправим? А, коллеги? — и она обвела коллектив, словно ища поддержки.

Однако прочие учителя, уставшие за день, вовсе не горели желанием вступать в дискуссию. Их явно мало волновала успеваемость учеников в такое позднее время: дома их ждали мужья, жены, дети, прочие бытовые хлопоты. А кто-то и вовсе опаздывал на свиданку. Мэл Макарович, по своему обыкновению крутящий мяч на указательном пальце, пригладил набриолиненные волосы, обнажил в улыбке идеально ровные зубы и сказал, поглядывая на часы (наверное, у кинотеатра его уже поджидала очередная пассия):

— Да вроде все в порядке: нормативы сдает, через козла прыгает… А что еще надо?

— Хороший мальчишечка, поет славно, — соврала Агриппина Кузьминична, авансом нарисовавшая в уме Сережке, совершенно лишенному музыкального слуха, четверку за год.

— Домашнее задание делает, — подхватила Катерина Михайловна.

— Ладно, — сдалась завуч. — Разбирайтесь сами. Но чтобы к концу года вся эта банда превратилась в образцово-показательный класс! Мне пора, директор к себе вызывал. — И, что-то недовольно бурча себе под нос, она удалилась.

— Что ж, коллеги! — встал физрук Мэл Макарович, распространяя аромат хорошего одеколона. Я обратила внимание на его свежевыбритые щеки. Ну точно на свиданку намылился, если успел второй раз за день где-то побриться. — Злая мымра удалилась, предлагаю и нам разойтись по домам.

Учителя, подхватив сумки и одевшись, обрадованно потопали домой, а я, оставшись в учительской в одиночестве, задумалась. С горечью приходилось признать, что Наталья Дмитриевна была в чем-то права. Что ни день, то с моими ребятами происшествие. То один нахамит учителю, то другой окошко разобьет. А еще два парня недавно подрались на перемене из-за какой-то ерунды: пирожок в столовой не поделили или еще что-то. Девчонки вот тоже друг дружке недавно в волосы вцепились. Сережку мы с Агриппиной Кузьминичной недавно еле-еле от колонии отмазали… Приходится признать, что с таким уровнем дисциплины вступление в комсомол моим архаровцам пока не светит. Ну и что, что он развалится через тридцать лет? Сейчас-то для них это важно…

Внезапно я поняла: никакие они не хулиганы. Ребятня просто мается от скуки, несмотря на обилие бесплатных кружков. Большинство пацанов и девчонок только недавно переехали в этот район. Друзья детства, с которыми последние лет десять они играли во дворе и делились секретами, остались там, в прошлой жизни. Им очень грустно. Нет, конечно, можно съездить в гости к старым приятелям, но каждый день не наездишься…

Надо срочно что-то придумать, чтобы их сплотить… Только что? Я в задумчивости еще с полчаса просидела за столом, нахмурившись и отчаянно пытаясь что-то придумать. Наконец мне в голову пришла одна идея.

В магазине, где я работала раньше, был обычай раз в несколько месяцев устраивать какие-то тренинги, тимбилдинги и прочую несусветную чушь. Многие компании проводят такие мероприятия. Но если в нормальных организациях такие «тренинги» проводят в рабочее время и на них после лекций развлекают сотрудников всякой веселухой, то у нас подобные штуки устраивались в редкий выходной. На этих «тимбилдингах» мы не играли в бадминтон, не жарили шашлык и не валялись в гамаках, а слушали нудятину насчет «повышения производительности». А еще нам постоянно давали какие-то идиотские задания.