Просто сказка...

– Погодь, говорю, а не то вот как есть все сей же час наземь выплесну! Устроили, понимаешь, побоище Мамаево!

Побоище разом притихло.

– Ты это, Иванушка, - произнес кто-то заискивающим голосом, - ты это того, охолонись маленько. Ну нельзя же так сразу: наземь выплесну. Пошумели немножечко, погорячились, с кем не быват?..

– С вами уже неделю цельную быват! Все село перебаламутили... Говорите, пошто звали-тревожили.

Мужики опасливо выпихнули вперед Пахома. Тот выпятил грудь колесом, набрал побольше воздуху, вытянул вперед руку, напыжился, потом, вдруг как-то сникнув сразу, словно сдувшийся воздушный шарик, кивнул в сторону царевича и коротко произнес:

– Завяз...

Иван, поставив жбан на землю, принялся осматривать место происшествия. Он дважды неторопливо обошел вокруг лужи, постоял немного, протянул: "Мда-а-а..." Затем еще трижды обошел в противоположном направлении. Мужики гурьбой двигались за ним. Опять остановился, опять постоял, затем обратился к царевичу:

– Шапку сыми...

– Чего?
– не понял тот.

– Шапку сыми...

– Эт-то еще зачем?
– удивился царевич.

– Надобно. Мне кидай.

Иван снял шапку и бросил ее Ивану; золотые волосы-кудри тут же подхватил шальной ветерок. Разумник, поймав шапку, повертел ее в руках и протянул, раздумчиво глядя куда-то под конское брюхо: "Завя-я-яз..."

Мужики почтительно внимали.

– Что бревна есть, это хорошо, - заявил, наконец, авторитетно Иван.
– А вот что бурдюков да веревок взять не догадались, то плохо. Сейчас бы мы его вмиг опростали. По половецкой методе.

– Какой-такой половецкой?..
– заинтересовались все сразу.

– А такой, - Разумник поднял слегу, на которой его принесли, и пустился в пространные разъяснения.
– Половцы они как чрез реки переправляются?

– Известно как, - загомонили мужики.
– Как все. За гриву конскую себе держится, вот и плывет.

– Вот сколько лет прожили, а ума не нажили. Кони-то они тоже не все плавать умеют, тады что делать?..

– Да как же это так - не все?
– взволновались мужики.
– Не люди, чай, все и умеют.

Иван окинул их укоризненным взглядом.

– Не все, - объявил он истину в последней инстанции.
– А ежели кто умеет, так недалеко и недолго. И спорить тут нечего. Вот половцы и удумали. Берут бурдюк, мех по-нашему, надувают его, завязывают, на нем и плывут, а к другому, что впереди себя толкают, оружие там привязано, юрта, еще чего по мелочи... Глядишь, и переплыли. Хошь - реку, хошь - море. Привязываем, к примеру, сюда мех, - начал он показывать свою задумку на жерди, - в мех просовываем кишку длинную, шест - под коня. К меху крепим один конец веревки, сами держим другой. Затем дуем в кишку. Мех надувается, всплывает с той стороны коня, цепляем его, - и другой конец веревки вытягиваем. Заводим так две-три, лучше - четыре. Дальше сами поймете, али растолковать?..

– Чего уж там растолковывать, - буркнул Пахом.
– Не дети малые. Ты бы вот лучше разобъяснил, без мехов-то как быть?

– Сдюжим, - успокоил его Иван.
– Лишь бы голова не оторвалась. А ну-ка, мужички, хватай бревна да тихонько так по бережочку да по грязи этой непролазной к боку конскому и пододвиньте, но чтобы не задеть. Давай-давай, чего стали, как рыба в вершу? Повертайся живее!..

Братья Губины переглянулись, недоуменно пожали плечами, но сделали, как велел Разумник.

– Добро, - оценил тот.
– Как, значит, просвет покажется, так и пихайте на ту сторону со всей мочи. А кто двое там станьте, принимать будете. Теперь ты, - обратился он к царевичу.
– Волосья поплотнее на кулак намотай - и тяни.

Все разинули рты, а Иван-царевич тупо воззрился на лошадиную гриву.

– Да что ты плетешь такое?
– загомонили мужики.

– Аль умом пообносился?.. Где ж это видано, чтобы себя за волосья из болота тащить?!

Громче всех надрывавшийся Роман и не заметил в гневе праведном, как Иван незаметно так приблизился да и ущипнул его пониже спины. От всей души ущипнул, словно рублем одарил. Бедный мужик вспорхнул на несколько саженей, а когда приземлился, не говоря худого слова полез на Разумника с кулаками.

– Остынь, остынь, - осадил его Иван и объяснил вытаращившим глаза мужикам: - Видали? То-то же! Тут знать потребно, куда какую силушку приложить, чтобы, значит, польза от нее наибольшая была. В смысле подъема. Вот, к примеру, щипок. Невелика хитрость - а сработало на диво! И тут поможет, ежели голова на плечах имеется, чтобы, значит, было, за что тянуть... Давай, молодец, тяни, а вы готовьтесь бревна толкать.

Поняв, видимо, что если ничего не предпринимать, то сидеть ему здесь и слушать препирательства да умствования мужицкие до скончания века, Иван-царевич ухватил себя за вихор и дернул изо всей мочи, да так, что слезы из глаз брызнули в три ручья.

– Да чего уж там, - радостно загомонил сход, было засомневавшийся в своей правоте.
– Любому ясно - нельзя это такое, чтобы самого себя да за волосы из болота вытягнуть. Спокон века не бывало такого. Обман да расстройство одно...

– Ты, молодец, их не слушай, - принялся успокаивать Ивана Разумник.
– Не всякому дураку клад дается... То есть, я хотел сказать: дело мастера боится. Ты не рви сгоряча - лысину сотворишь. Ты потихоньку, полегоньку, да и тяни, ну словно вот как сеть перебираешь. Удил когда? Вот и давай, а на этих неча рот развевать, с их умом только по грибы. Давай, давай!..

И снова потащил царевич, тянет-потянет... а вот возьми, да и начни потихонечку подниматься над седлом. Владимир, Конек, мужики - все глазам своим не поверили, сгрудились вокруг лужи, не может быть такого, никогда не было - и посейчас не будет, ан нет же, никуда от правды-истины не денешься, вон он, зазор-от, между портами да спиной конской, все больше да ширше делается...

– Э, э, куды понесло?
– взволновались вдруг разом уверовавшие в успешное окончание трудного дела мужики.
– Лошадь-то почто бросил?.. Скотину бессловесную... Разе ж так можно?

Позабыли о словах своих, чуть назад временем сказанные, советы наперебой подавать стали, что да как. А Иван стоит-посмеивается, так-то, мол, нам смекалки не занимать стать, одной шапкой двоих накрыл.

Царевич же тем временем в седло вернулся, обхватил ногами коня своего, и ну снова тянуть. Заворчала недовольно болотина, забурлила пузырями, зачавкала, тут уж не зевай, мужики, не оплошай с бревнами. Не оплошали. Едва лишь промежду брюхом конским да жижей черной полоска светлая развиднелась, они бревна туда и подсунули. А там уж - дело нехитрое, взялись дружно ввосьмером, крякнули, подняли страдальца, да и вынесли его из грязи на землю твердую.

Все бы хорошо, смрад вот только пошел - хоть онучей носы затыкай. Знамо, испачкались, пока тащили. А царевич Иван пуще всех. Разумник топор взял, подвесил, крякнул.

– Так, мужики, тут за пригорком пруд есть, айда туда. Негоже в таком виде по дорогам шляться. Еще воронье налетит, совсем спасу не будет. Жбаны вот только опростать надобно, пригодятся, пустые-то...

И пока все дружно плескались в пруду, Владимир мог наблюдать, как то один, то другой мужик, воровато глянув на остальных, не наблюдает ли кто, норовил дернуть себя за макушку.