Просто сказка...

Один бежит - другой догоняет! Таков непреложный закон жанра Детектив без погони - это как жизнь без любви!

Деточкин выжимал из рядовой "Волги" все, что она могла дать. Инспектор тоже выжимал из рядового мотоцикла максимум скорости. Выжимали они приблизительно одинаково, и расстояние между ними не сокращалось. Их разделяло двести метров, проигранных старшиной на старте.

Они нудно мчались без всяких происшествий. На дороге не было препятствий, моторы работали исправно, горючее было в изобилии, нервы гонщиков не сдавали..."

Иное дело у нас. У нас - не детектив. А вот поди ж ты, случилась-таки погоня, да еще какая!..

Стрелой вылетев за ворота, Конек пустился по лесной дороге во всю прыть. Да только дорога-то была не прямоезжая, не заглядывали, видно, сюда богатыри русские, тем более княжеские дорожники. Ухаб на ухабе, рытвина на рытвине, пнем погоняет. Чуть в сторону - чащоба непролазная, позаросла всякими-разными растениями вьющимися, колючими; а уж лещины-то и не сосчитать. Тут болотце с окнами незатянутыми, мхами с дурман-цветами, шаг шагнешь - тут и провалишься в топь бездонную. Что там говорить, знала старуха, где избушку свою поставить, а то и сама оборону круговую от лихих гостей организовала.

Пьянящее чувство свободны охватило Владимира. Хотелось расправить плечи, раскинуть руки во всю ширь, воскликнуть могуче: "Эге-ге-гей!" И тут же чувство это было напрочь изгнано мелкой мыслишкой, что, мол, негоже, удираючи, выставлять себя героем. А за ней и другая - неужто оторвались, неужто смирилась Баба Яга с побегом работников и придется ей теперь заняться поисками новой дармовой рабочей силушки?

Только успел подумать об этом Владимир, как сама и нарисовалась. Да еще как!..

Поначалу Владимир, будучи охвачен азартом погони (точнее, азартом удирания со всех ног) не придал значения творящемуся позади них. Шум - он шум и есть; совершенно ясно, что Баба Яга, вопреки надежде, так просто не упустит своих предполагаемых работников. А потом... Уж больно знакомые нотки слышались назади...

То так, то эдак пытался обернуться Владимир, чтобы хоть одним глазком глянуть на то, что там творилось. Но наездник он был, прямо скажем, некудышный, да и мешок мешался, а потому все его робкие попытки приводили лишь к тому, что Конька бросало в сторону, и он серьезно рисковал слететь. Наконец, ему это удалось, - он глянул, и не поверил своим глазам.

Так вот за чем посылала его старуха!

Картина была бы комичной, если бы речь не шла об их свободе. Баба Яга восседала в ступе (в ней, по-видимому, для удобства передвижения внутри была приделана скамеечка), зажав под мышкой помело. Конечно, согласно инструкции пользования ступой, если таковая имелась, помелом следовало погонять и след заметать, но руки у нее были заняты другим. В одной руке она держала нечто, напоминающее керосиновую лампу, а другой бешено вращала торчавшую из нее ручку наподобие патефонной. Внутри лампы что-то вращалось, вспыхивая попеременно то синим, то желтым, а из ее нутра доносился становившийся все более и более отчетливым рев полицейской машины. Стоит ли говорить, что все пичужки-зверюшки, случайно оказавшиеся на или вблизи дороги, бросались наутек.

– Врешь, не уйдешь, - вдобавок ко всему торжествующим голосом время от времени кричала старуха.
– От нас еще никто не уходил!

– Что, правда не уходил?
– упавшим голосом спросил Владимир у Конька.

– А я знаю?
– прокричал в ответ Конек.
– Я - еще ни разу. Случая не представлялось... А ты зря ей вещицу эту волшебную привез. Боюсь, не сдюжить нам... Да держись ты прямее!..

Владимира мотало из стороны в сторону, да еще этот мешок, который он придерживал на коленях, все норовил соскользнуть. Он подхватывал его, возвращал в прежнее (ну, или не совсем прежнее) положение, а Конька при этом так уводило в сторону, что он серьезно рисковал встречей с каким-нибудь деревом.

Наконец, Конек не выдержал.

– Что ты там возишься?
– вскричал он, сбивая дыхание, а потому слова разбирались с трудом.

– Да вот, мешок этот...
– таким же образом отвечал ему Владимир.

– Так он все еще у тебя?!! Чего же ты ждешь?!! Разве не видишь - догоняет!!! Бросай!!!

Владимир поднатужился, но - одно неловкое движение - и мешок вяло плюхнулся на дорогу. Конек, почувствовав некоторое облегчение, сразу выиграл с десяток саженей.

– Дорога поровней пошла, полегче вроде как стало!
– прокричал Конек.
– Ты в летало, в летало метай! Собьешь - удача нам, а не то, боюсь, не уйдем. Там яблок много, авось попадешь...

– Да я уже того... метнул...
– упавшим голосом пробормотал Владимир, подозревая, что сделал что-то не то.

– То есть как метнул? Все сразу?

– Ага...

Конек даже приостновился на мгновение, но и этого мгновения хватило Бабе Яге чтобы отыграть проигранные ранее сажени.

– А гребень? Гребень где? Потерял?

– Нет, у меня он...

– Ну так гребень бросай.
– И через некоторое время, поскольку ничего не происходило: - Бросил?

– Бросаю...

– Как бросаешь?

– Как учил: ломаю зубчики и бросаю в летало...

– Ой, горюшко!
– вскричал Конек, и, видно от отчаяния, наддал ходу.
– Весь метать надобно!

Владимир, понимая, что опять сотворил нечто неправильное, кинул гребень через плечо на дорогу позади себя. И стоило только гребню коснуться земли, как в мгновение ока выросли из нее могучие деревья, толщиною в несколько обхватов, вышиною в полнеба. Да вот незадача - там, где Владимир успел выломать зубчики, образовались просеки. Да какие - два обоза разминуться смогут, на зацепив телеги...

– Шерсть кидай! Шерсть!
– отчаянно крикнул Конек.

Но сегодня явно был не день Владимира. Только он начал доставать шерсть из кармана, - Конька мотнуло в сторону, к зарослям чертополоха, - Владимир дернулся, стараясь удержать равновесие, и шерсть осталась висеть на чертополохе, превратившись в густую сеть...

– Ох, горе ты мое, ох, пропали наши головушки!
– взвыл Конек и рванул из последних сил, которых у него, это чувствовалось, не оставалось.

И совсем было настигла их Баба Яга, но случилось совершенно непредвиденное. Мелькнуло справа от дороги широкое лицо Соловья с берестой-знаком ограничения скорости, затем откуда-то сбоку вынесло навстречу Емелю, да так вынесло, что едва уклонились, а затем позади что-то ухнуло, грохнуло и раздались невнятные крики, переходящие в потасовку...

Но Конек словно бы и не слышал. Унего открылось второе дыхание, затем третье, четвертое... Давно уже остался позади лес, вырвались они в степь раздольную, без конца-краю, а он все летел и летел вперед, не разбирая дороги, благо, она была одна, пока вдали, посреди равнины, не обозначился холм, а неподалеку от него какое-то странное возвышение, по мере приближения распавшееся на три неподвижно застывшие фигуры.

Конек, как только стали видны три фигуры, словно бы разом потерял остатки сил и разве что не шатался. Владимир неловко соскочил и склонился к своему товарищу.

– Ты как, идти можешь?
– озабоченно спросил он.
– Или здесь заночуем? Ты хоть и маленький, а тяжелый, не донесу я тебя...

– Ничего.
– отвечал Конек, понурившись.
– Теперь недолго осталось, да и не посмеет никто нас теперь обидеть. Видишь, застава впереди? Заступятся за нас богатыри русские, ежели что...

– Богатыри?..
– У Владимира аж дух захватило; не гадал - не чаял он с богатырями встретиться. Вот так, запросто, лицом к лицу.
– И... Илья там?..

– Кому Илья, а кому Илья Иванович, - наставительно заметил Конек, едва переступая.
– Ты, как только ближе подойдем, в пояс поклонись, приветствуй по чину.