Психомодератор. Книга 1. Разделение

Глава 4. Эмоции.

Город встретил их серым туманом, обволакивающим здания подобно гниющему савану древнего бога. Майя-покрытия проспекта пульсировали, то расширяясь до головокружительных бесконечностей, то сжимаясь с такой неумолимой настойчивостью, что казалось, блеклые стены зданий вот-вот схлопнутся в точку, раздавив их между безжалостными каменными ладонями. Воздух пах влажной ржавчиной и чем-то неуловимо сладким, почти тошнотворным — как цветы, распускающиеся на разлагающейся майе.

— Держись ближе, — произнесла София, её глаза непрерывно сканировали окружающее пространство, препарируя реальность с клинической точностью. — В подобных конструкциях сознания даже расстояние в несколько шагов может превратиться в непреодолимую пропасть. Здесь метрика пространства — функция от эмоционального состояния.

Аврора кивнула, заставляя себя дышать размеренно и глубоко. Страх пульсировал внутри, как второе сердце, нарастая с каждым ударом, но годы тренировок не прошли даром — она удерживала его под контролем, не позволяя разрастись до паники, превращая в холодную, управляемую бдительность.

— Куда мы направляемся? — спросила она, модулируя голосовые связки так, чтобы звучать профессионально и отстраненно, хотя на периферии сознания мерцала тревога.

— К эпицентру, — ответила София, её силуэт на мгновение размылся, словно растворившись в тумане, но тут же восстановил четкость. — Подобные конструкции всегда имеют центр, сингулярную точку, из которой исходят все искажения. Обычно это место, имеющее особое значение для создателя мира — сакральное или травматическое.

Они двигались по улицам, которые, казалось, переписывали себя с каждым их шагом, как живой текст, редактируемый невидимым автором. Вывески магазинов меняли названия, складываясь в странные анаграммы, витрины отражали не их фигуры, а силуэты каких-то иных существ — искаженных, многоруких, с глазами, расположенными в геометрически невозможных местах. Номера домов перетекали из цифр в символы, а потом складывались в непроизносимые формулы, которые Аврора почти понимала, но смысл ускользал в момент осознания.

— Я изучала досье Локтингейла, — сказала София, не оборачиваясь, её голос звучал странно отчужденно, словно доносился не из горла, а из воздуха вокруг них. — О местах, которые для него что-то значили. Среди них библиотека нашей Обсерватории синхронизации сознаний, плюс Зал Мнемозины и…

Аврора уже не слушала, её сознание затопило пронзительное осознание — София перечисляет их с Декартом места, точки пересечения их совместных маршрутов. Лабиринты ассоциаций и воспоминаний, куда они погружались вместе, разделяя интимность ментального соприкосновения. Холодная волна прошла по позвоночнику. От этого стало совсем не по себе. Кажется, она точно здесь не случайно — она мишень, а может, и приманка.

Но не успели они сделать и десятка шагов, как из тумана впереди соткалась фигура, возникая из ничего, словно концентрируя в себе частицы серой мглы. Сначала Аврора приняла её за человека — силуэт был гуманоидным, с узнаваемыми очертаниями головы и конечностей. Но чем ближе он подходил, тем яснее становилось, что это нечто совершенно иное, нечто, принадлежащее не физической реальности, а царству кошмаров.

Существо состояло из фрагментов, словно кто-то разбил зеркало и склеил осколки в приблизительную форму человека, не заботясь о плавности линий и пропорциях. В каждом осколке отражалось что-то своё — где-то одинокий глаз, моргающий не в такт остальным, где-то кусок плоти, покрытый пульсирующими венами, где-то фрагмент городского пейзажа, невозможный с точки зрения перспективы. Оно двигалось рывками, каждое движение сопровождалось звуком бьющегося стекла, пронзительным и болезненным для слуха.

— Не смотри ему в глаза, — предупредила София, её голос стал жестким, командным. — И не показывай страха. Оно питается страхом, трансформирует его в материю своего существования.

Легко сказать, подумала Аврора, чувствуя, как холодеет всё внутри, как сознание съеживается, инстинктивно пытаясь сделаться меньше, незаметнее. Существо приближалось, и теперь она видела, что в центре этой мозаики из осколков пульсирует нечто похожее на сердце, но не органическое — оно было сделано из тысяч крошечных шестеренок, вращающихся с сухим, механическим звуком, который отдавался в её собственной груди металлическим эхом.

— Не двигайся, — прошептала София, застыв в неестественной позе, словно она сама превратилась в скульптуру. — Смотри сквозь него, не на него. Отрицай его существование своим восприятием.

Аврора заставила себя дышать ровно, вспоминая техники регуляции, которым её обучали. Это не реально. Это конструкция. Это просто проекция страха, материализация чьих-то кошмаров. Она сосредоточилась на мысли о том, что всё это — лишь искаженное отражение чьих-то эмоций, не более материальное, чем сон, который можно развеять пробуждением.

Существо остановилось в нескольких шагах от них, его голова дергалась из стороны в сторону, словно оно принюхивалось, пытаясь учуять аромат их страха. Осколки, составляющие его тело, постоянно перестраивались, создавая новые конфигурации, в каждой из которых появлялись различные отражения — персоны, предметы, фрагменты воспоминаний, возможно принадлежащих создателю этого мира.

А потом... оно сорвалось с места с оглушительным звуком разбитого витража и дико ринулось по направлению к психомодераторам. Его движение сопровождалось нечеловеческим ревом, в котором слышались отголоски множества голосов, слившихся в какофонию боли и ярости.

София с кошачьей грацией оттолкнула Аврору в одну сторону, сама отпрыгнув в другую. Существо пронеслось между ними, разрезав пространство, как нож, и неестественно развернулось, нарушая все законы физики и инерции. Его новая траектория была направлена прямо на Аврору, и в этот момент она увидела среди стеклянных фрагментов, составляющих монстра, осколок с отражением Когиты — искаженного ужасом.

София закричала и активировала технику, которую Аврора узнала по комплексу жестов и вокализации “Ментальное эхо”:

— Эго мультипликум, рефлексио плюраль, омнес симуль! — её голос разрезал воздух, словно ритуальный нож, а руки разошлись в стороны, ладони повернулись к себе, как будто она смотрела в зеркала.

Пространство вокруг заколебалось, и с разных сторон материализовались идентичные копии Софии — не цельные, а скорее призрачные эхо-проекции, каждая из которых повторяла движения оригинала с микроскопической задержкой. Эти фантомы одновременно бросились на существо, схватили его стеклянные конечности, фиксируя в пространстве.

— Я долго не сдержу! Беги! — крикнула София, её персона исказилась от напряжения, а по рукам, удерживающим монстра, побежали тонкие порезы, из которых сочилась кровь неестественно яркого цвета.

Аврора побежала прочь, повинуясь инстинкту самосохранения, но через несколько шагов резко остановилась. Нет! Я психомодератор! Я не жертва, я инструмент восстановления порядка. Она развернулась персоной к кошмару, чувствуя, как внутри разгорается решимость, вытесняя страх.

С четкими, выверенными движениями она активировала технику, входящую в арсенал каждого психомодератора, но требующую исключительной концентрации: