Пустоши Альтерры. Книга 2

Мрак ничего не ответил, просто кивнул, приближаясь к их машине.

Пора было вытаскивать пленника. Он и так слишком долго просидел в душном грузовом отсеке, а ни Мрак, ни Вектор не были садистами.

Когда они подошли к броневику, Вектор первым потянулся к створке. Движения были быстрыми, машинальными — он явно не задумывался о том, что тот, кто находился внутри, мог быть не в лучшем состоянии.

Створка резко отскочила в сторону, и в следующее мгновение тяжёлый металлический край ударил Вектора прямо в лоб. Он дёрнулся назад, пошатнулся, сцепив зубы от боли, даже не успел выругаться — из темноты отсека на землю вывалился их пленник.

Парень тяжело дышал, грудь судорожно вздымалась, рубашка прилипла к спине от пота. Упирался связанными руками в горячий песок, и жадно заглатывал воздух, будто наконец выбрался из душного мешка, где не было кислорода.

Похоже, вентиляция в грузовом отсеке оставляла желать лучшего. Мрак, наблюдая за ним, нахмурился.

— Долго бы ты там ещё сидел?

Пленник, всё ещё пытаясь отдышаться, медленно приподнял голову и хрипло ответил с заметным акцентом:

— Пока… не откроиете.

Мрак хмыкнул, переводя взгляд с него на парня.

— Терпел до последнего?

Пленник коротко кивнул.

— Не хотель… злить вас.

Говорил он искренне, без показного страха и глупого геройства. Он понимал своё положение и не пытался играть в жертву.

Мрак кивнул себе под нос, делая выводы.

— Ладно, вставай.

Едва он выпрямился, как к ним направились двое охранников форта.

Одеты они были кто во что: один в потёртую куртку с укреплёнными плечами, поверх которой висел жилет с торчащими патронами и криво пришитыми карманами, второй — в грубо подогнанную под себя кожаную броню, явно снятую с кого-то другого. За спиной у него висел карабин, ремень которого так и норовил порваться на белёсых потертостях.

Они не хватались за оружие, не бежали, шли быстро, уверенно, с цепкими взглядами людей, которые видели в пустошах всё.

В форте Триал торговля людьми была запрещена.

В Альтерре её не особо поощряли, а здесь карали жёстко. Если кто-то пытался продать пленного, заставить работать силой или передать его как товар, наказание могло быть самым серьёзным — от конфискации всего имущества до высылки в пустошь без оружия и воды.

Охранники явно решили, что видят именно такую ситуацию.

— Пошла проверка — буркнул Вектор, быстро оценивая настрой.

Мрак тоже понял, разговор может зайти не в ту сторону, поэтому решил действовать сразу.

— Это не раб — сказал он ровно, встречая взгляды.

Голос звучал спокойно, без вызова, охранники замедлили шаг, но не остановились.

— Трофей с боя — добавил Мрак. — Взяли с собой, чтобы не убивать. Теперь будем решать с Поршем, что с ним делать.

Имени командира форта оказалось достаточно.

Первый, слегка качнул головой, явно уже выходя из разговора. Второй, поправив ремень карабина, чуть скривил губы, словно раздумывал, стоит ли что-то сказать, в итоге лишь фыркнул.

— Тогда не наше дело.

Развернулись они так же спокойно, как подошли, даже не бросив последнего взгляда на пленника. Толпа зевак, которая начала собираться в ожидании возможного конфликта, тоже быстро потеряла интерес.

Если сам Порш будет этим заниматься — значит, тут нечего ловить.

Спустя несколько секунд всё вновь пришло в движение: караванщики занялись делами, механики снова начали проверять машины, а в воздухе остался лишь ветер, приглушающий голоса людей.

Прежде чем решать, что делать с пленником, стоило понять, кто он вообще такой. Мрак не спешил тащить его к Поршу — сначала нужно было разобраться самому.

Парень оказался странный. Говорил с акцентом, не таким сильным, чтобы быть чужаком из дальних земель. Лет до десяти жил в одном из форпостов между Альденой и Краегором, названия не помнил — либо забыл, либо не знал с самого начала.

— Как это не помнишь? — Вектор нахмурился.

Парень слабо пожал плечами, опустив взгляд в землю.

— Меня быль малой. Дом не называлось, просто… жил.

В голосе не было страха, чувствовалась привычная усталость человека, который тысячу раз повторял эту историю, да никто не слушал.

В десять лет его забрали рейдеры.

— Забрали? — Мрак сузил глаза.

— Как трофей — парень посмотрел прямо на него, без вызова, просто констатируя факт.

Рейдеры в те времена брали в плен многих, особенно детей. Не ради продажи — чтобы вырастить своих. Рабам не давали выбора: либо работа, либо смерть.

Его поселили в одном из лагерей, в подобии цеха, где ремонтировали машины. Годами он разбирал механизмы, перебирал двигатели, чинил гидравлику, запоминая каждый звук, каждую деталь.

Пару месяцев назад всё изменилось, групп перестала видеть в нём механика и начали таскать с собой в налёты. ТАк бывает, когда начинается полоса неудач с высокими потерями.

— И как? — ровно спросил Вектор.

Парень чуть помедлил, потом медленно покачал головой.

— Бить меня. Сильно. Потому что я не делаль, что они хочель.

— Что именно?

— Убивать.

Мрак молча смотрел на него, парень не боялся, не оправдывался, он просто говорил, как было.

Но Мрак не поверил. Любой, кто жил с рейдерами, рано или поздно брал в руки оружие. Он шагнул ближе, схватил парня за руку, не спрашивая разрешения, и развернул ладонь вверх.

— Что?.. — пленник вздрогнул.

Мрак проигнорировал растерянность, внимательно осмотрел кожу. Мозоли. Царапины. Порезы. Руки могут рассказать о человеке больше, чем слова.

Вектор сощурился, наблюдая за ним.

— Что смотришь?

Мрак не ответил сразу, изучал указательный палец правой руки.

Тонкая, болезненная мозоль, не та, что бывает у стрелка, который день за днём держит палец на спуске.

— Ключи крутил, а не курки — сказал Мрак, отпуская руку.

Теперь у них было подтверждение.

Перед ними не кровавый мясник, выращенный в грабежах и убийствах, а работяга, затянутый в жизнь, которую не выбирал. Оставался главный вопрос: что с ним делать дальше?

Мрак чуть прищурился, внимательно глядя на пленника, и задал простой, важный вопрос:

— Если отпустим, вернёшься к ним?

Парень тут же замотал головой, замахал связанными руками, будто даже сама мысль об этом вызывала у него ужас.

— Нееет, вы штьооо! — голос стал быстрее, громче, словно он боялся, что его могут неправильно понять. — Я там плёхо есть, малой пить!