Радуга в сердце

– Вообще-то, я сам побрился, – сквозь смех возражаю я. – Как считаешь, я на Вин Дизеля теперь похож?

Провожу ладонью по шершавой лысине, Олень, сверкнув злобным взглядом, падает на диван и хватает за горлышко непобитую баклажку пива.

– На дебила ты похож, дебил ты, – лаконично отвечает он и начинает заливать в себя выдохшееся пойло.

От этой картины меня снова мутит. Вспоминаю, что нужно выбираться и повторно ныряю под «мишек».

– А ты в курсе, что нас здесь закрыли? – спрашиваю, сиганув на полку и продвинувшись к окну с зажатым в руке смартфоном.

И с досадой обнаруживаю, что тот вот-вот сдохнет, а зарядки, разумеется, нет.

– Ну и что, мне пох, у меня ключи есть, – бубнит за стенкой уже что-то жующий Никитос.

– Твою ж мать, что ж ты молчишь?!

Перевёрнутой гусеницей я сползаю обратно.

– Ты вообще-то не спрашивал, – продолжает выбешивать Олень.

Секунду спустя я уже торчу напротив, упершись ладонями в край стола, с которого скатывается пустая жестянка, буравлю Никитоса, как мне кажется, говорящим «по-русски» взглядом. Тот смотрит недоумённо, обгладывает, как мышь, свой сухарик и будто не понимает, чего я жду.

– Олень, блин, давай открывай резче, – цежу я сквозь зубы, но тот почему-то делает вид, что где-то посеял свои оленьи уши.

– Дай мне ключи, – «исправляюсь» я.

Но на мой, в данной ситуации максимально вежливый и миролюбивый, тон товарищ по-прежнему отвечает игнором.

– Никитос, мне срочно! – начинаю срываться я. – Дай ключи, иначе ща в пивас тебе нассу!

– Валяй, – без эмоций бросает он и, шмякнув об стол, подвигает к краю только что опустошённую тару.

А мне уже реально припёрло. И хочется Оленя выстегнуть. И ещё много чего тоже хочется, а этот… нехороший человек издевается.

Однако, умение сдерживать эмоции, когда того требуют обстоятельства «непреодолимой силы» – мой конёк.

– Ваше благородие, – переключившись на ироничный лад, взываю я к чести недо-гардемарина. – Помилуйте. Разве можно так измываться над человеком? Манипулировать на естественных потребностях это низко.

Олень ухмыляется. Он любит, когда я что-нибудь такое выворачиваю.

– Ну серьёзно, Никитос, гони ключи.

– Обещай, что кое-что сделаешь, – шмыгнув носом, выдаёт он.

– Ты нормальный, Олень?! – тут же вспыхиваю я. – Г-гони, говорю, ключи резче!

– С меня ключи, с тебя слово пацана, замётано? – он протягивает мне своё грязное копыто.

Вообще-то, мы с Оленем примерно одной комплекции. Правда, он на полголовы выше меня и в плечах уже, а так доходяги оба. А потому в драках обычно побеждает тот из нас, кто тупо меньше пил. Сейчас у меня все шансы, если б не тот факт, что мой мочевой пузырь вот-вот разорвёт как гранату.

– Ладно, скотина, я тебе п-припомню, – с размаху ударяю по его ладони. – Связку гони!

**

Вернувшись, обнаруживаю лоснящуюся от удовольствия морду. Олень развалился на диване, потягивает сигаретку и, похоже, никуда не спешит.

Вот почему мы с ним никогда не станем настоящими друзьями. Вроде трёмся вечно вместе, но, если разобраться, это ж я его от Макса потеснил. Макс пацан нормальный, Никитос, в принципе, тоже. Но вот есть в нём какая-то гнильца, положиться на него лишний раз не рискнёшь. Хотя… Кондрат, например, так не считает. Говорит, Олень его частенько выручал. Фиг знает, возможно, он чисто на меня зуб точит…

– Ладно, – заговариваю я первым. – Выкладывай, чего хотел?

– Мм, – мотает он рогами. – Потом как-нибудь… Ты лучше скажи, кто тебя так?

Я понимаю, что речь о синяках на моей черепушке и шее, но настроения откровенничать нет. Падаю напротив, вынимаю сижку из лежащей в центре стола пачки. Никитос тут же чиркает зажигалкой, даёт прикурить. Я не злюсь на него, просто как-то тошно. Думаю о том, что Ли, наверное, меня проклинает. Мне пришла туча уведомлений о её звонках. Да и хрен с ним, от неё вообще не убудет…

– Радуга, чё завис? Не хочешь – не рассказывай, просто, может, помощь нужна?

Коротко мотнув головой, я погружаюсь в собственные мысли, что вместе с клубами дыма, заполняют привычной въедливой вонью наш чудесный мини-музей.

Глава 11

Есть такие люди, которые тысячу раз предложат помощь, когда она не слишком-то нужна, но отвернутся в тот момент, когда помочь тебе будет больше некому. Как мне кажется, Никитос из таких. Но присоединившийся позже Макс готов с этим спорить.

– Я бы тоже так сделал, – хохочет он, имея в виду ситуацию с ключами.

Никитос сам ему разболтал, а потом свалил домой. Сказал, через час придёт.

– Тебе тоже что-то от меня нужно? – удивляюсь я.

Мы сгребаем в большой мусорный мешок последствия вчерашних посиделок.

– Ну а как же! Я б тебя, например, заставил вот это сожрать, – он подносит к моему носу обрезанную баклажку, в которой в остатках пива бултыхаются сигаретные окурки и лузга, и я шарахаюсь в сторону.

– Да уж, – вздыхаю. – И этим полудуркам официально разрешено продавать алкоголь.

– Да ладно тебе, Радуга! – хлопает меня по плечу подозрительно весёлый приятель. – Не будь занудой. Ты, когда такой серьёзный, тебе вообще не идёт.

– Не идёт, да? – поворачиваюсь я к нему. – Не идёт, значит, да?

И начинаю по одной отправлять оставшиеся семечки прямиком в его безупречность. Кондрат пытается прикрыться, да-кает, смеётся и, пятясь назад, тянется к столу, чтобы схватить всё, что под руку попадёт, и швырнуть в ответ. В итоге уборка превращается в перестрелку, в ходе которой наводится ещё более жуткий срач, а мы с Максом, вонючие и грязные, катаемся по полу, где нас и застаёт вошедшая не вовремя Ксюха.

– Ай, мамочки! – вопит она, и мы начинаем ещё громче ржать. – Вы что делаете? Максим! Ты же весь грязный!

– Максим, ты весь в чме! – пародирую я Кондрашку максимально писклявым тоном.

И приятель, который уже придавил меня своим раскормленным анаболиками туловищем, отползает.

– Вы чего здесь устроили? – принимается причитать Ксю, но, заметив, что я с самой на то удобной позиции заглядываю ей под юбку, смущается и делает пару шагов назад.

Я встаю и отряхиваюсь. Кошусь на скрюченный нос Кондрата, из волос которого сестра выуживает всякий шлак, и подмечаю про себя, что ходить лысым всё-таки прикольно.