Распыление. Дело о Бабе-яге

Первым порывом было бежать - наверняка это спылившийся торчок, который наколдовал чудовище. Правильнее, конечно, добраться до Агентства и оформить, как положено, заявку. Взять подкрепление. Но... Я же слышала стон...

Осторожно заглянув в комнату, я увидела кучу тряпья, наваленную в углу. А потом эта куча чуть шевельнулась и сказала тихим голосом:

– Заходи. Не бойся.

Голос был мужской, очень усталый.

– Кто ты?
– свет из окна слепил глаза, и я толком не могла ничего разглядеть.
– Это ты нарисовал дракона?

Он лежал у стены, положив под голову свернутую камуфляжную куртку и укрывшись драной вязаной кофтой. Высокий белый лоб, ввалившиеся, в синих прожилках, щеки, на подбородке седая неопрятная щетина.

Сильно пахло корицей, как всегда в присутствии Пыльцы. Я невольно поморщилась. По словам Бабули, в старые времена так пахли яблочные пироги, но сейчас никто, в здравом уме и доброй памяти, не возьмет в рот хоть что-нибудь с таким запахом.

– Не нарисовал. Я её вообразил.
– наконец ответил мужчина.
– Получилось?

– Она прекрасна.
– ответила я, опускаясь на колени. Запыленный попытался улыбнуться и закашлялся.

Поспешно стащив рюкзак, я достала фляжку. В ней еще плескалось несколько глотков.

– Вот, выпей.
– я протянула ему чай, но сообразив, что сам он не напьется, придвинулась ближе.

Обхватив горячий, со слипшимися потными волосами, затылок, поднесла к губам мужчины горлышко фляжки. Выпив всё, он благодарно прикрыл глаза.

– Спасибо.

– Не за что.

– Ты охотник, да?
– бляха висела на видном месте, её нельзя было не заметить.

– Я тебе не враг.
– поспешно заверила я.
– Не бойся.
– он опять улыбнулся. На потрескавшихся губах выступила сукровица.

– Мне уже поздно бояться. Всё. Спылился.

На это было нечего возразить: когда на щеках появляются синие прожилки, а глаза утопают в синеве вместе с белками и радужкой - верный признак. Своё он отпылил.

– Это ты сотворил единорога?
– спросила я.

– Да.

– Хотел, чтобы он исполнил твоё желание?

– Желание?
– удивился мужчина. Он даже попытался приподняться со своей подушки.
– О чем ты говоришь?

– Ну... Считается, если единорог тебя подпустит и даст потрогать рог... можно загадать любое желание. И он его исполнит.

– И что? Он тебя подпустил?

Я опустила глаза.

– Нет. Убежал куда-то.

– Жаль. А... Какое у тебя было желание?

– Так. Хотела, чтобы он исцелил одного человека. На него наложили заклятье, и...
– я посмотрела на Запыленного и замолчала. Тот вновь закрыл глаза.

– Прости.
– тихо сказал мужчина.
– Получается, он исполнил моё желание. Привел тебя.

– Меня? Но при чем здесь я?

– Было необходимо... Я хотел, чтобы кто-нибудь увидел картину. Это очень важно, чтобы её увидели. И еще... это, конечно, малодушие, но я... побоялся умирать в одиночестве.

Потянувшись, я взяла его за руку. Ладонь была холодная и легкая. Как бумага.

– Ты потратил свою жизнь на то, что просуществует всего один день. Ты же знаешь...

– Она исчезнет вместе с моей смертью.
– он вновь открыл глаза и я вздрогнула. То же самое выражение, то же отчаяние, было в глазах зверя.
– Но я не мог по-другому. Очень важно, чтобы её увидели.

– А зверь с железными клыками? Он ведь тоже твой? Зачем?

– Прости. Не смог удержаться. Считай, что он охранял сокровище... Надеюсь, ты с ним справилась?

Беда с этими Запыленными. Даже на пороге смерти они верят в сказки.

– Да.

Он долго молчал, а потом сказал:

– Красота. Осталось так мало красоты...

Я не поняла, что он имел в виду, и сказала первое, что пришло в голову.

– Ну, не так уж и мало. Есть небо и солнце, и облака, и дождь. И деревья, и цветы... Мир очень, очень красивый. Просто надо уметь видеть.

– Уметь... видеть.

В его ладони, бессильно лежащей на полу, появился цветок. Ярко-красный, с шелковистыми лепестками и черной серединкой.

– Возьми.
– сказал он.
– На память.

Я осторожно обхватила твердый гладкий стебель, поднесла цветок к лицу... Он пах солнцем и травой, и немножко медом. Через мгновение в воздухе закружили яркие искры, и мак рассыпался.

Мужчина теперь лежал совершенно неподвижно.

– Ну, вот и всё.
– тихо сказала я и, протянув руку, закрыла ему глаза.

Жалко. Жалко, что больше никто не увидит картины. Жалко, что нельзя теперь найти единорога и загадать желание. Жалко, что магия - это всего лишь мираж, несбыточная мечта.

... Жаль, что не получилось помочь Бабуле.

Глава 3

Иван

Внутри было непривычно тихо. Не сновали по коридорам служащие с папками, не дребезжали, перебивая друг друга, телефоны, никто не бряцал победительно оружием и не ругался матом.

Будто мы вошли не в Агентство по борьбе за безопасность аномалий, а в сонный, доживающий последние дни, трактир. В затхлом прокуренном фойе жужжали мухи, а у стены, рядом с казенного вида дерматиновым диваном, дрых громадный пес. Когда мы проходили мимо, он, приоткрыв один глаз, негромко что-то буркнул, а потом равнодушно отвернул брылястую морду к стене.

Из окошка, как в самом обычном почтовом отделении, торчала седая, в букольках, макушка.

– Любезнейшая...
– позвал Лумумба, - Не подскажете, где найти господина главного начальника?

– Вдоль по коридору направо по ступенькам вниз налево первая дверь.
– тетка отбарабанила заученную фразу, даже не подняв головы.

– Однако странные здесь порядки...
– пробормотал учитель, направляясь в указанный коридор.

...В кабинете, над столом, висела лысина. Обширная, бледная и вся в маленьких коричневых пятнышках, она покоилась в жесткой сивой поросли, как гигантское яйцо в неопрятном, сложенном как попало, гнезде. Скрип двери, возвестивший наше появление, на лысину впечатления не произвел.