Реабилитация

Его голубые глаза почти проедали мою душу, так странно ощущать, что такой эффект возможен, лишь от одного взгляда.

– Я умею готовить, просто мне не всегда есть, когда этим заниматься.

– Серьезно?

Одна бровь парня взметнулась, и я готова поклясться, в его голове подбиралась фраза о том, что я полная дура, занимаясь этим.

Пришлось отхлебнуть глоток крепко заваренного чая и отвести взгляд. И почему я продолжаю чувствовать себя виноватой?

– Рука сильно болит?

Парень попытался, взять меня за нее, но я резко дернулась пролив на себя горячий чай. Желтые разводы окрасили белый бинт и край домашнего спортивного костюма.

– Повязку я наложила на скорую руку, сейчас погоди, перебинтую.

Затянув края бинтового материала, я позволила взяться за нее.

– Иначе заражение будет.

– Сильно болит?

И об этом меня спрашивает парень, терпящий боль столько месяцев подряд! Да он просто перевел значение о боли, на новый уровень.

– Нет, терпимо.

Он сел рядом на стул и положил мою конечность себе на колени. Странно, но боль действительно немного отступила. Этот человек действует на меня магически.

– Расскажи?

– А Корсаков не все сдал?

Синие глаза полыхнули дьявольским нетерпением. Сколько еще восемнадцатилетний мальчик будет терпеть меня?

– Помнишь, я тебе рассказывала про девочку, которую изнасиловали?

Кивает.

– Это она. В палату вошел санитар, мужчина. И она…. Она очень испугалась, увидев его. А я была неосмотрительна, и стояла около нее с блокнотом и карандашом в руках. Она просто защищалась.

– А если бы это была шея?

Я бы с тобой тут не говорила уже, прорезалось мое черное чувство юмора. Но почему то не было страшно. Я привыкла вытанцовывать со смертью страшные танцы, и у нас с ней как бы было соглашение, не трогать меня пока.

– Но это не было горлом, всего лишь рука.

Трясу ее у него перед носом, демонстрируя, что не плохо себя контролирую и это не такая и беда, как может показаться.

– Черт, девочка!

Он отталкивается от стула так, что тот падает с грохотом на пол. Егор мерит шагами комнату, не глядя на меня.

– Это все тебя губит, - наконец смотрит на меня, - неужели ты не видишь, что ты на самом деле не справляешься, и у тебя не все отлично!

Нет, не видела. И этого я и боялась, я не видела пределов своих возможностей. Я могла разбить свой лоб о потолок возможностей и не замечать этого до тех пор, пока это не станет катастрофическим.

– Егор, прекрати.

Казалось, эти слова были пусковым щелчком, для его действий. Подхватив спортивную сумку с пола, я увидела вначале его спину, а затем услышала, как хлопает входная дверь.

Этого и следовало ожидать.

Милый у меня выдался день. Вначале рана, затем ссора с Егором. Не хотелось думать, что Корсаков знает меня настолько хорошо, что изначально догадывался, о том, что приди парень ко мне, мы поссоримся.

Потерла виски руками. Кожа чуть горячее на ощупь, чем должна быть. Или же это нервы, или заражение идет дальше по телу.

Нет ничего того, с чем бы я ни справилась….

Глава 41.

Знаешь, мне этого хотелось с той минуты, когда мы условились о встрече. Больше, чем разговоров, секса, чего угодно. Я просто мечтал побродить с тобой по магазину, как будто мы муж и жена. Выйти всего на несколько минут, чтобы купить аспирин и телепрограмму, может, еще пару трубочек мороженого.

Джонатан Кэрролл, “Свадьба палочек”

Поднимаясь по больничной лестнице на свой рабочий третий этаж, я с трудом соскребала со стенок души свое дурное настроение. Если бы каждый день у меня начинался подобным образом, то я была бы опасна для общества. Еще несколько шагов и моему виду открываются трое представительных мужчин на лестничном пролете между вторым и третьим этажом.

– Волкова?

Со сталью в голосе спросил у меня один из черных пиджаков, стоящий посередине. Его серый колючий взгляд, мне не предвещал ничего хорошего. Ну, ничего, с обозленными родственниками и их семейными юристами, мне приходилось сталкиваться не впервые за свою медицинскую деятельность.

– Волкова Виктория Юрьевна.

Еще раз утвердительно повторил мужчина, перегораживая мне путь. Вот так, без протянутой в вежливом жесте руки, без представления своего имени.

– Да, это я.

Всем своим видом и тоном я побуждала мужчин продолжить быстрее, времени до начала смены было и так мало, а настроение таким паршивым, что вот именно на этих людях я и могла сорваться.

– Держи.

Мне в руку грубо пытаются впихнуть довольно пухлый белый конверт. Знала я такие фокусы, вот в этом конверте меченые купюры, а потом меня под белы рученьки в тюрьму, да с реальным сроком.

Ведь врачи – взяточники априори, зачем нас хотя бы пытаться выслушать на суде.

– Уберите, - на этих словах я делаю шаг назад на ступеньку, с трудом сохраняя равновесие. Как душевное, так и физическое.

– Девушка, не тратьте наше время.

Ого, похоже на то, что эти представители человечества, русских слов не понимают. И это я то трачу их время.

– За что деньги?

– Моя дочь Злата Пухова. Считай это возмещение ущерба, за твой закрытый рот.

Значит так…. Удивительно, как низко могут падать люди, стараясь забираться ввысь.

– Я повторяю еще раз. Я так понимаю там денежки? Так вот, Пухов, постараюсь объяснить вам подробнее. Мне двадцать пять лет, средств на жизнь мне вполне достаточно и даже более того. Потому ваше предложение не актуально.

Я старалась не повышать голоса, охранники уже делали шаг ко мне навстречу, а нового физического насилия над своим организмом я не хотела.

– Девочка, ты хоть знаешь, с кем связалась?

– Извините, что прерываю вашу высокоинтеллектуальную беседу, но мне пора.

Проход для меня так и не очистили, и шанса закончить разговор таким образом не было.

– Твоя мать лаборант на частном предприятии, отца нет, старые родители матери на пенсии. Девочка, ты хоть представляешь, как я могу тебя в грязи вывалить?

Мое лицо было абсолютно спокойным, но в душе поднималась такая невысказанная ярость, что я боялась порвать себя изнутри.

– Послушайте, меня. На ваше счастье, такие как вы еще не расплодились по миру, и есть еще люди способные помогать вашей дочери бескорыстно. Как юрист вы бы лучше навели обо мне справки, и узнали, что подавать заявление на вашу дочь я не собиралась. А тем более переводить ее в другое отделение или отказываться от нее. Как вы…. До свидания, не могу сказать что встреча была приятной!