Реабилитация

Проход мне освободили лишь на столько, чтобы в него я просачивалась, но на их жалость, моя гордость измерялась не в этом.

– А паренек хоккеист, еще более уязвим.

Упоминание Егора, с болью резануло душу. Эти грязные рты не имели права говорить о дорогих мне людях, в таком контексте.

– Вы наслаждаетесь?

На этот раз я стояла выше них на ступенях, и в лучах искусственного света, я отлично видела каждый изъян их лиц.

– Наслаждайтесь.

Лишь попав в само отделение и зайдя в ординаторскую, я смогла почувствовать себя спокойно. Только что какой-то неизвестный для меня человек угрожал моим родителям, и человеку которого я люблю, просто за то, что я тут работаю и действительно пытаюсь приносить пользу, в том числе и его дочери.

С треском подо мной накренился старенький стул, за моим рабочим столом, засветилась мышка, видимо со вчерашнего дня я забыла выключить компьютер заработавшись. Вновь ощутила пульсацию в руке и урчание желудка, поесть с утра тоже не получилось.

У Егора сейчас первая пара в институте, по привычке отметила я и удивилась, как же крепко этот парень прокрался в мою жизнь. Сама мысль о нем принесла облегчение. Если даже мы не будем вместе, я сполна отплатила ему за любовь, возвращением мечты.

В кабинет вошел Олег и не скрою, мне стало легче. Тишина давила.

– Доброе утро, Виктория Юрьевна.

Добрым для меня оно не было, но очевидно столь солнечный человек, радовался тому, что оно просто настало.

– Доброе, - пришлось фальшиво растянуть губы в улыбке.

– Слышал про руку, что так на работу рано вышла?

Не признаваться же ему в том, что дома одной было невыносимо оставаться. Да и на удивление, после вчерашнего случая, и сегодняшнего инцидента, я еще больше захотела помочь девочке. Раз она защищается, значит не все потеряно.

– Олег, если зайдут Корсаков или Вознесенский, передай что я в палате у Пуховой.

Парень посмотрел на меня как на сумасшедшую, но к своему достоинству никак не прокомментировал.

– Передам.

За это парень был удостоен еще одной улыбки, на этот раз куда более искренней. Еще раз, оглядев себя, я отметила, что никаких колющих, режущих и других потенциально опасных объектов на мне нет.

– Злата?

Девочка, как и вчера, лежала на кровати, изменилось лишь количество связывающих ее простыней, чему виной была, в том числе и моя оплошность.

– Злата?

Никакой реакции.

– А знаешь, нас с мамой несколько лет назад мой отец бросил. Но встретившись сегодня с твоим, я поняла, что некоторые папы, сделали бы одолжение, оставив свои семьи.

Как в одном из фильмов ужасов, ее голова дернулась в мою сторону и она захрипела. На самом деле попыталась заговорить но, не делая этого несколько дней, должно быть не сразу получилось.

– Ты хочешь умереть?

Едва заметный наклон головы, мне могло и показаться.

– Ты же знаешь Алекса Корсакова? Можешь не отвечать, я знаю о том, что вы знакомы. Но не думаю, что ты знаешь о том, что этот человек тоже хотел умереть в свое время.

Бьюсь об заклад, была бы девочка в лучшем состоянии, она бы начала со мной спорить. Вот оно, не профессионально давить на больные точки и пересекаться с личной жизнью пациента, но ради того чтобы она отбросила свою суицидальную идею, я готова и так промахнуться.

– Его родители погибли и его окружали ни те люди, пользующиеся его состоянием и душевным и материальным. Никому не говори, но он начал принимать наркотики, и это его почти сгубило. Я жалею лишь о том, что тогда меня не было в его жизни. Я не переоцениваю свою значимость, но лучше я, чем никого, верно? Сейчас я есть в твоей жизни, ты можешь и не передумать жить, просто знай, что меня твоя смерть не осчастливит. А я хрупкая, ломаюсь быстро.

Для демонстрации показываю ей раненую руку.

– Я не хотела.

Ее тонкий голосок на уровне помех в радиусе мобильной связи, но в палате так тихо, что я могу разобрать слова.

– Хотела, - ее глаза застилают слезы, но я не замолкаю, - ты хотела защищаться. И с того дня в твоей жизни, ты будешь хотеть защищаться всегда. Этот инстинкт те ублюдки втерли тебе под кожу. Другого не будет. Ты не забудешь, не убежишь ни от этого, ни от себя. Но ты можешь научиться, как то жить в этой агонии. Без ног, ты слаба! Тебя можно раздавить как муху, но вот если ты заново научишься ходить, быть может, ты научишься защищаться.

– У меня плохое зрение, - девочка указывает взглядом на мой бейджик.

– Вика.

– Ты, правда, меня не бросишь?

Внутренний зловещий смех, выталкивал гнилой образ ее отца из души. Уже раз его дочь пострадала из-за него, но не сейчас.

– Я могу и бросить, но только тогда, когда ты станешь настолько сильной, чтобы не сбрасывать себя с крыши, а улыбаться. Поешь, пожалуйста, я скоро вернусь.

Глава 42.

Выстоять – вот что главное. Когда-нибудь ты понадобишься. Ради этого надо сберечь себя и быть наготове.

Эрих Мария Ремарк “Триумфальная арка”

В больничном коридоре раздался крик, и затем топот нескольких пар ног. Тревожный сигнал для любого находящегося вблизи. Для тех, кто просто зашел погостить, он означает встать в сторонку и не путаться под ногами, для нас же медиков, побросать все свои дела и расценить, не нужна ли твоя помощь.

В этот момент я только-только первый раз за день присела в расслабленной позе и решила выпить кофе. Ноги пульсировали и наливались тяжестью, поясницу ломило, в голове стоял несравненный гул голосов. Только услышав крик, я даже не анализируя того что делаю, схватила телефон и стетоскоп со стола, и выскочила из кабинета. В отделении был всего один ребенок, который мог так кричать. И это была Злата.

Ее крик для меня был как нож по сердцу.

– Что здесь происходит?

От моего требовательного тона, на долю секунды все замерли, а потом из сбивчивой речи медсестер я поняла лишь то, что девочку навещал отец, а после его ухода с ней случилась истерика.

– Санитаров уже позвали, Виктория Юрьевна.

Протараторила Ольга, одна из постовых медсестер. Женщине на вид было лет тридцать пять и, по всей видимости, особым умом она не блистала.

– А если бы там был ваш ребенок, вы бы тоже вызвали бригаду зачистки?

Мой тон настолько сочился желчью, что свободно мог расплавить ее тело, даже не соприкасаясь со мной. Но я всегда была такой, если кто-то пытался навредить более слабому, я не могла пройти мимо.

– Ну, нет, конечно.

Почти мыча, выдала женщина, тем самым продемонстрировав себя еще более глупой в моих глазах.

– У вас есть дети?- на этот раз я обращалась не только к ней, но и ко всем зевакам вокруг, - а вот теперь представьте, что ваш ребенок подвергся насилию, а потом взрослые дяди и тети, измываются над ним еще больше. Как бы вы отнеслись к этому? Думаю, не поступали так же, так ведь?