Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

— Ты тоже ничего. Только ругайся поменьше.

Они улыбнулись друг дружке. Горик тихо разозлился.

Они отошли пару метров и присели на лавочку возле троллейбусной остановки. Было пусто. Рядом была дорога по которой изредка проносились автомобили.

Юля откупорила зубами пластмассовую затычку и сильно отхлебнула из бутылки.

— Фе-е… шмурдяк… то что надо.

Юля передала бутылку Горику. Он так и не понял довольна она вином или нет.

Он хлебнул, не особо различая вкус. Он думал о том пацане в киоске. Его завело. «Ругайся поменьше», «ты тоже ничего». Советчик. Правильный ублюдок. Симпатяга. Таких они любят. Всегда найдет что сказать, всегда сможет понравиться. Продал тринадцатилетней девочке отраву за пять гривен и еще, сука, поучает, еще замолаживает, еще дает советы…

А зачем она дала ему деньги? Можно ведь взять и так. Сейчас можно все.

Шел крупный пушистый снег. Мокрую грязь под ногами укрывало тонким белым слоем. Ветра не было. Вино неплохо согревало, только замерзал промокший носок левой ноги в дырявом кеде.

Возле киоска появились двое прилично и тепло одетых парней лет по девятнадцать. Они громко весело выбирали себе пиво, спорили с продавцом, наконец взяли себе какого-то дорогого. Горику показалось, что они обкуренные. По накурке ему все казались обкуренными.

Стало скучно.

— Че молчишь? — спросила Юля.

— Попускает, — он отхлебнул из бутылки.

Он смотрел на превосходные черные, теплые, возможно кожаные ботинки одного из парней с пивом. Он хотел такие себе. Уже второй год он ходил в кедах — и зимой и летом — а когда протерлась подошва, это превратилось в муку: нога промокала, и по приходу домой ее приходилось растирать руками и отогревать в полотенце.

Что-то шевельнулось у него внутри. Ведь ботинки можно забрать. Ночь. Улица пуста. Есть пушка. Кто помешает? Нужно только решиться.

Парни пили пиво возле киоска, смеялись, разговаривали.

— О чем ты думаешь? — спросила Юля слегка рассерженно.

Горик отдал ей вино.

— О ботинках.

Нужно только решиться.

Юля удивленно на него посмотрела.

Горик поднялся и пошел к парням, на ходу доставая пистолет. Внутри все похолодело.

Нужно только решиться.

Они не сразу его заметили. Он остановился и наставил пушку на обладателя ботинок. Парни резко замолчали.

— Снимай ботинки, — приказал Горик спокойным голосом.

Он не смотрел в глаза, смотрел куда-то в шею.

— Э… Э! Пацан! Пацан, ты что совсем обалдел?

Горик выстрелил ему в грудь. Он не рассмотрел и не запомнил его лица.

Парень упал в снег. Рядом упала бутылка пива, из нее расплывался темный ручеек.

Второй парень замер и по-рыбьи выпучил глаза. Горик перевел оружие на него. Холодок в груди прошел. Как это легко, подумал Горик.

Юля стояла позади, где-то рядом. Она молчала.

— Подержи его на мушке, — попросил Горик.

— Ты с ума сошел, — пробормотала Юля растерянно, но полезла за пистолетом.

Горик наклонился над трупом и стал развязывать шнурки.

— Ну и лапа, — сказал он.

— Ты псих! — крикнула Юля. — Тебе нужна обувь? Мог бы снять с того сторожа!

— Я не подумал тогда.

— Попросил бы меня! Я бы тебе как-то с этим помогла!

— Заткнись и держи его на прицеле!

Он не рискнул бы говорить с ней так в другой ситуации. Сейчас она это проглотила.

Горик взял ботинки и отошел к лавочке примерить. Мимо, не снижая скорости, пронеслась иномарка.

— Я пойду, ладно… — испуганно заговорил друг убитого. Он держал руки поднятыми ладонями к Юле, в одной из них он держал пиво. — Я пойду… я ничего вам не сделал…

— А что ты, блядь, мог мне сделать, гандон?! — заорал Горик. Он надел ботинки и сейчас же их зашнуровал.

Он встал. Ботинки были великоваты.

— Ну как? Мне идет?

— Ты еще куртку с него сними, — заметила Юля язвительно.

— Большие, — сказал Горик с сомнением. — Ходить можно, но большие.

Второй парень был ниже ростом. Горик внимательно посмотрел на его ноги. Такие же теплые качественные ботинки, только темно-коричневые.

Парень уловил его взгляд.

— Я сниму, — сказал он быстро. — Я сниму, только не надо стрелять, хорошо?

Он выбросил пиво, присел, стал суетливо развязывать шнурки.

Горик чувствовал себя богом.

— Надо стрелять! — громко заговорил он. — Ты ошибаешься, дружище, стрелять-то как раз и надо!

Проезжающий мимо автомобиль чуть притормозил. Из-за бокового стекла на Горика посмотрело женское лицо.

Горик выстрелил в машину дважды, попал в дверь. Машина ускорилась и скрылась из виду.

— Я тоже когда-то думал, что не надо стрелять, — продолжал философствовать Горик, — но потом понял одну вещь. Знаешь какую?

Парень уже плакал.

— Знаешь какую?!! — гаркнул Горик.

— Ка…ккую? — пропищал парень.

— Надо стрелять, — сказал Горик убедительно.

Он взял оставленные на снегу ботинки и сел на лавочку переобуваться.

Парень стоял в носках на снегу и плакал как девочка. Юля держала его на мушке.

Горик переобулся, ботинки были впору.

— Другое дело.

— Ты… вы… вы меня не убьете?

— Еще не решил, — ответил Горик.

Он и правда еще не решил.

— Слушай, а откуда у тебя такие ботинки? Ну не ссы, отвечай.

— Ку…купил.

— Откуда деньги? Работаешь?

Он говорил спокойно, буднично как со старым другом. Только размахивал при этом пистолетом.

— Нет. Отец дал, — парень немного взял себя в руки.

— Классные ботинки, — Горик пошевелил пальцами, походил туда-сюда. — А кто у тебя отец?

— На фирме работает.

— На фирме… А мама?

— Мама бугхалтер.

— Бухгалтер мама, да? А папа на фирме, — Горик задумался. — А у меня папа торгует, но бабки пропивает. А мать стирает и тоже торгует. И никто не дает денег, представляешь? Приходится зимой ходить в кедах. Остальное ничего, другая одежда меня устраивает, только в кедах зимой хуево. Веришь?

— Ве…верю.

— Почему так? Почему так, а? Разве это правильно? Я такой же человек как и ты, мне надо есть, одеваться, я могу простудиться от мокрых носков. Почему это никого не ебет кроме меня? Почему это тебя не ебет? И таких, как ты? Почему мне надо кого-то убить, чтобы со мной просто по-человечески поговорили?