Родная партия

В общем, писатель волей-неволей подключился к политической игре, развернутой мной в последние две недели. Это некрасивое с моральной точки зрения юзание человека, но в гонку за власть меня втянули не по моему желанию. Бафнул, надо сказать, он знатно: в комсомольской печати выдались хорошие авторские статьи про мои инициативы, а в среде московской интеллигенции пошел слух о нечто интересном, намечающемся на фестивале молодежи. Даже среди внесистемников внимание сосредоточилось на необычных экологических инновациях.

Подача материала позволила сделать что-то особенное в море партийной серости, где один лозунг крикливее другого. Об экологии говорили и раньше, но залыгинский литературный стиль, с его упреждающими намеками и расстановкой алармистских акцентов на том, что вина за разрушение природы по сути лежит не только на Западе, зацепил аудиторию.

Сразу после фестиваля у меня назначена встреча с Яковлевым. Предположу, что будет первый этап собеседования для назначения на новую должность. Эйчаром невольно послужил сам Лигачев, набиравший новых сотрудников в аппарат ЦК КПСС. Новый генсек хочет оздоровить кадровую ситуацию во власти. Ну и отлично. Всем только выгодно.

— Андрей, с каких пор тебя волнует матушка-природа? — после прочтения газеты на лице Курочки выразилось явное неодобрение. — Когда мы готовили шашлыки в прошлом году, кто оставил на поляне больше всех бутылок? Ты. Раньше с тебя столько мусора сыпалось, что хватило бы целый город завалить, да ещё сверху присыпать.

— Словно человек не может поменяться.

— Чтобы ты интересовался экологией… Это невероятно. Фантастика. Мы тебя теряем, Андрей. Будешь как чудик западногерманский, останавливать поезда с ядерным отходами.

— Тебе известно протестное движение в Германии?

— Ну как сказать. По долгу службы получаю информацию. В командировках видел, как они протестуют. Там полно всяких чудиков, утопистов и идеалистов.

— Хм. Ты мог бы потом более подробно рассказать о немецкой молодежке?

– Про молодежные организации? – Курочка нахмурился. – Ну могу, только зачем тебе?

– В будущем всё пригодится.

– Ааа… В генералы метишь?

– В маршалы. Ну что, как тебе мои идеи?

Сережа отбросил в сторону газету.

– Знаешь, на собрании они звучали реалистично и живо, а вот тут, в газетах, напечатанные и красиво сложенные Залыгиным, утратили жизнь.

Я неподдельно удивился: “О чем ты, дружище?”.

– Могу откровенно?

– Всегда, Сережа.

– Эх, как бы попроще разъяснить? Ты молодой, а он старый. Ты комсомолец, а он староформат. Ты горячий, а он тревожный. Вы разные. Да, замечательный ход придуман, писательский вес пригодился для усиления позиций. Ну и на этом всё. НТР, литература, “спасите природу”. Этого мало, Андрей. Для комсомольцев точно мало, раз движение пошло в сторону перемен. В низовых структурах верят в формализм, а не в дело. Если уж захотел вырваться вперед, то нужно действовать от и до по-новаторски.

– Так можно и люлей получить от ЦК.

– Ты уже серьезно рискнул, – Сергей изменился в голосе. – Ты очень многим рискнул. Я тоже сильно рискую.

– Понял-понял, намек ясен. И что делать?

– Оживи затею. Прямо сейчас, прямо завтрашним днем покажи дело. Пусть люди смогут оценить на практике. Газеты могут хоть до конца года рассказывать про будущие достижения, а ты реализуй уже завтра.

– Ну что мне сделать? Перекрыть Новый Арбат своим телом?

– У тебя же была не только идея с ограничением движения. Сделай на сутки точки сбора пластика. Ну? Что потеряешь-то? Это безопасная инициатива, считаю.

Я потер пальцами брови. В общем-то Курочка прав. Как отличить себя от казенной программы? Организоваться не по вертикали, а по горизонтали, не навязать сверху, а предложить добровольное участие в интересном проекте. Тем более

– Алло? – в трубке звучал незнакомый голос. – Всё верно, райком Фрунзенского района ВЛКСМ.

– Это Андрей Григорьевич, заведующий Отделом пропаганды и агитации ЦК ВЛКСМ. Соедините меня с первым секретарем, если он на месте. У меня для него срочное поручение.

25 июля. Наступивший четверг был теплым, асфальт пах свежим дождем. Утреннее солнце взошло над Москвой. Я молча ожидал группу товарищей из комсомольского райкома для проведения маленькой операции в столице.

Вместе с Курочкой мы всё обдумали: как и что говорить москвичам об акции по сбору утиля, где собирать и в каком формате демонстрировать успех. Предполагалось, что горожане неохотно встретят подобное, но правильно освещенное событие может побудить к действиям комсомольцев в других городах.

Я сразу решил, что комсомольцы – не рабы и не бесплатный источник дармовой силы, а москвичи не обязаны мне ничем, если не получают что-то взамен. Поэтому предпринял ряд мер: во-первых, строго разделил время исполнения на три смены, во-вторых, выделил минимальный бюджет для премирования работников, в-третьих, лично принял участие, объехав точки сбора пластика, в-четвертых, сдающих в утиль пластик угощали дефицитными конфетами, в-пятых, позвал посмотреть на происходящее Залыгина, предположив, что он с собой возьмет ещё кого-нибудь из интеллигенции. Писатель не только согласился посмотреть, но и принял участие в сборе.

Из-за спешки я не предусмотрел, куда везти весь этот накопленный мусор на временное хранение, чтобы потом направить его на переработку, поэтому распорядился отправить прямо в ЦК ВЛКСМ на проспекте Хмельницкого. Места там предостаточно. В этом есть своя ирония. Впрочем, там и так много кадрового мусора. От серопиджачников, аппаратчиков со стажем, никакого толка, только политические драмы.

Поначалу москвичи отнеслись с удивлением к коробкам с надписью “Бросай сюда!” Кто-то побежал жаловаться милиционерам, но комсомольское удостоверение мгновенно снимали все претензии. Затем пошли первые добровольцы. Пластик, пластик, пластик. Zero Waste, мы идем к Zero Waste! Желающих становилось всё больше, а дефицитных конфет в качестве награды оставалось всё меньше.

Я договорился с комсомольскими активистками: “Если закончились подарки, то объявляйте акцию незавершенной. Не стесняйтесь это сделать, не волнуйтесь за народное возмущение. Куда хуже, если гражданин потрудится сыскать и собрать мусор, то есть вложит силы, а ему в ответ скажут, что наградить нечем”

К 3 часам дня все точки сбора закрылись. Под удивленным взором из окон комсомольской номенклатуры в задний двор здания ЦК вносили мешки с собранным пластиком. Довольный результатом, я пошел в свой кабинет, чтобы застать там растерянную Татьяну: