Родные дети

— А-а, — краснеет мать, — нет, тебе полбилета хватит.

— И Тоне полбилета. Вот и выходит полный. Я же ей говорила, что нам одного билета хватит, — смеется Светланка.

— Ты очень хочешь, чтобы твоя подружка ехала в Ленинград? Она согласилась, чтобы ее перевели в какой-нибудь ленинградский детский дом? — спрашивает мать, не зная, что письмо Светланке прочитала Марина Петровна без последних слов.

— Почему в детский дом? — не понимает Светланка. — Она же поедет к нам домой.

— Светланочка, — говорит мать, — у нас очень маленькая квартира, твою кровать мы с папой поставим рядом с кроваткой маленького братика Светика.

— Да мы можем вдвоем спать! — успокаивает Светланка маму и опять смеется. Подумаешь, беда, спать вдвоем с Тоней! — Когда дежурные не видят, — говорит она таинственно, — я всегда в Тонину кровать перелезаю, особенно зимой. Только Марина Петровна не разрешает, и вы ей не говорите.

— А почему ты говоришь мне «вы»? — улыбается мама.

— Я еще не привыкла, — смущенно отвечает Светланка.

— Там очень хорошие детские дома, в Ленинграде, — говорит мать, — и со временем мы сможем Тоню перевести туда.

Светланка не отвечает.

— Ну, расскажи мне еще что-нибудь, — просит мать.

Но Светланка уже не знает, о чем рассказывать. И в это время входят Марина Петровна с Тоней.

— Прошу вас, пойдемте перекусите до обеда. Светланочка, приглашай маму в столовую, а потом отдохнете с дороги.

— Тоня, можно тебя на минуточку? — вдруг просунулась в дверь голова Кати.

— Тоня пойдет с нами! — схватила Тонину руку Светланка.

— Я сейчас! — бросила ей Тоня и, не глядя в глаза, побежала к Кате.

Кате необходимо было срочно выпустить стенгазету. А Ася и Леня больны, и Надя — все художники, будто сговорились.

— Ну, полчасика, Тоська, хорошо? А то я не успею уроки выучить.

Потом дежурная Лина Павловна попросила помочь выкупать малышей. Потом надо было учить уроки!

Светланке разрешили не учить. Но она тоже села.

— Я завтра еще схожу в школу, — сказала она, — и меня могут вызвать. Я быстро выучу, пока... мама отдыхает...

И она сидела, как всегда, рядом с Тоней и старательно переписывала упражнения из учебника по языку, потом решала задачи. Иногда поглядывала на Тоню грустными глазами и ничего не говорила. Тогда Тоня, видя, как она мучается, сказала сама тихо:

— Ты не сердишься, что я не поеду в Ленинград? Я не хочу в чужой детдом.

И тогда они обе заплакали. Но подошла Леночка и, хотя и сама едва сдерживала слезы, спокойно сказала:

— Ну вот, глупенькие! Вы же переписываться будете, и мы все поедем на экскурсию в Ленинград и придем к Светланке в гости.

Но все, даже мальчики, понимали, насколько обеим подругам грустно, и эта гостья не принесла им радости, как все мамы, приезжавшие за найденными детьми.

На второй день стало немного спокойнее, хотя Светланка была то непривычно серьезной, то растерянной. Лена, Катя, Марина Петровна и Маша с Линой Павловной догадывались, как на самом деле ей грустно и что она только сдерживает себя.

Правда, вечером «мама Зося» со Светланкой, Тоней, Зиной и Надей ездили по городу. Девочки показывали ей Киев, и все немного развеселились.

Но на третий день знакомая нам быстрая почтальонша Полечка неожиданно принесла телеграмму на имя Светланкиной матери.

Та ужасно испугалась. Что-то со Светиком, мелькнуло в голове, или с мужем. Но то, что она прочитала, одновременно и успокоило, и ошеломило ее. В телеграмме было:

«Привози обеих девочек. Получил персональную пенсию. Целую дочек. Папа».

Вокруг нее столпились удивленные дети — Светланка, Катя, Лена, Зина, Ася, Леня, Ваня.

— Что случилось? — спросила обеспокоенная Леночка.

— Нет, ничего. Муж пишет, чтобы и Тоню привозила. Поедешь, Тонечка, с нами? Папа зовет. — И она прочитала: — «Привози обеих девочек. Целую дочек. Папа».

Тоня посмотрела в умоляющие глаза Светланки, чистые и строгие глаза Кати, родные, ласковые глаза Леночки, на взволнованную Машу, Лину Павловну, всех ребят, на Марину Петровну, — покачала головой и повторила то, что сказала вчера, но громко и совсем спокойно:

— Нет, я дома останусь, — и прибавила: — Я вам писать буду — и Светланке... и папе.

Ей на мгновение показалось, что там, далеко — действительно ее папа. Во всяком случае, она будет считать его своим папой!

И всем сразу стало легко, и даже Катя, строго поглядывавшая на Светланкину мать, вдруг улыбнулась и сказала:

— Мы приедем летом, шефы обещали организовать экскурсию для отличников!

— Я приеду обязательно! Я буду очень стараться, чтобы и меня взяли, — сказала Тоня Светланке, взяв ее за руку.

Два дня, проведенные в доме «мамой Зосей», были совершенно спокойными. Теперь, наоборот, все старались развлечь Светланку и сделать для нее что-нибудь приятное. И Катя с Леной даже высказали сомнение, будет ли там Светланке хорошо, но Лина Павловна их успокоила:

— Судя по всему, отец — очень хороший, чуткий человек. Да и к матери Светланка привыкнет, у них у обеих легкие натуры, это Тоня из-за любой мелочи переживала бы.

— Хотя бы поскорее письмо от нее получить, как там ей будет, — сказала Лена.

На вокзал пошли провожать Лина Павловна, Лена, Катя, Тоня, Зиночка и Надя, и там, естественно, не обошлось без слез! Зиночка и Надя несли по очереди длинную коробку. Это девочки подарили Светланке свою любимую куклу Ясочку.

— Взглянешь на нее и нас вспомнишь! — сказала Зиночка.

Светланка всхлипывала и не выпускала Тонину руку, но старшие старались ее развеселить, они шутили, смеялись по поводу и без повода.

— А теперь — скорее домой! — сказала Катя, когда поезд тронулся. — У нас ведь на сегодняшнем пионерском сборе встреча с краснодонцем Жорой Арутюнянцем. Маша велела не опаздывать!

КАТЯ

Хозяйкой в саду была Катя.

Это чувствовали все дети. И не только потому, что уже второй год она была руководителем кружка юных мичуринцев и членом совета пионерской дружины.