Роман межгорья

«К взрывным скважинам? А может, целая мина?..» — подумал он, и сердце тревожно забилось. Рука потянулась к карману за ножом, чтобы разомкнуть проводку. Но карманы были пусты. Тут же обнаружил он и отсутствие своего карманного фонарика.

— Пчак бармы?^[32] Дай мне поскорее нож…

И, как только проводка была разрезана, другая мысль, точно упрек, овладела им:

«А может быть, это в конце туннеля заложили скважины для взрыва? Предполагали же не сегодня-завтра соединить северный кампыр-раватский вход туннеля с южным. Может, последние скважины заложили с обеих сторон?»

И он, держа в руках провод, пошел дальше по туннелю. Провод то тянулся по полу, то повисал на старой электропроводке. Лодыженко ощупывал свои карманы в надежде найти там свой фонарик. В хлопотах и размышлениях время тянулось, как вечность. Турдыоган едва поспевал за Лодыженко и что-то бормотал себе под нос. Техник только машинально ворчал на него, а сам двигался с какой-то лихорадочной горячностью. Он должен успеть проверить — это скважины для взрыва или нет, и если нужно будет — заблаговременно обеспечить соединение проводов. «Но зачем такая таинственность? Проводка сверху…»

В волнении он не заметил, как стер кожу на пальцах.

Вдруг Лодыженко наскочил на что-то твердое, неподвижное и, тихо ахнув, упал на рельсы. Турдыоган, услыхав стон, остановился. Какое-то время он стоял и соображал, что же произошло впереди. Лодыженко вновь застонал.

— Турдыоган! Осторожно, не ушибись, — насилу разобрал рабочий слова, доносившиеся снизу. Он на ощупь добрался до каких-то штабелей железных ящиков и, обойдя их, свернул в сторону, туда, откуда слышался голос техника.

— Спички у тебя есть? — вопрос донесся будто из погреба.

— Йок^[33], — ответил он беспомощно.

— Йок-да, йок-да! — злился Лодыженко, сидя на рельсе. Ему все казалось, что он ушибся о каменный выступ в конце туннеля, и удивился, как незаметно прошел средний шурф, где в начале работ был маленький источник. Подняв голову, осмотрелся вокруг, беспомощно водя глазами, от чего они только сильнее заболели. Сплюнул от злости.

— Турдыоган-ака! Что там?

— Здесь какие-то ящички… целая куча.

— Ящички? Может, динамит?

— Даламит, даламит! Тот самый даламит, что мы возили… Целая гора. Коп бар^[34] даламит.

Ноги у Лодыженко онемели, но он вскочил. Коснулся штабеля холодных цинковых ящичков с динамитом. Его пальцы нащупывали провод, подведенный к каждому ящичку.

— Сволочи! — сквозь стиснутые зубы процедил Лодыженко, а его руки все еще измеряли мину. — Сколько навалили динамита! Да еще в таком месте!..

Потом Лодыженко обнаружил в туннеле уступ, куда была подложена мина. Это было как раз в начале подъема туннеля, где проходчики натолкнулись на откос каменных пластов и плывунов. Поэтому плывун оставили и стали пробивать туннель с другой стороны, чтобы идти навстречу каменным пластам.

Он на ощупь оторвал провода от коллектора мины, который был встроен в своды туннеля. Оборвав с обеих сторон туннеля проводку, он торопливо отправился назад к выходу.

Железные ворота шлюза в контрольном стволе уже кто-то предусмотрительно закрыл.

Какая дьявольская точность и осторожность! Заложили мину и закрыли вход в туннель.

И это сделали люди, которые живут здесь, среди тех, кто вот уже два года упорно долбит эти громады гор, чтобы наконец пробить туннель и пропустить по нему воду. Эти мерзавцы наплевали на огромный труд тысяч людей!

— Сволочи!.. — только и мог опять произнести Лодыженко, поглядывая вверх, где светилась круглая дыра. В дыре едва-едва виднелись звезды.

— Турдыоган! Поддержи меня, я полезу. Не сидеть же нам здесь… — и, не досказав, вскочил на сильные плечи рабочего.

С трудом удалось Семену дотянуться до цепи от ворот шлюза. А взобравшись ногами на первую ступеньку стремянки, он крикнул негромко:

— Когда открою, айда к выходу, я буду там.

Но ответа не было.

«Двадцать шесть метров…» — навязчиво вертелось в голове. В круге уже не были видны звезды. Бинокль, висевший через плечо, ударялся о бетон, пот заливал глаза. Становилось теплее.

Только когда осталось преодолеть последние три метра, он решил передохнуть и бросил взгляд вниз.

Прижимаясь к прутьям стремянки, сдержанно покрякивая, взбирался наверх и Турдыоган.

IX

Отводной канал на Кампыр-Раватском взгорье давно уже построили. Синявин интенсивно работал на строительстве наклонного туннеля в Кампыр-Равате. Он вложил столько энергии и труда в строительство северного туннеля и колена бетонированного арыка через завал, в эти десять километров пути, что у него даже живот стал меньше. Он удивлялся, что одежда на нем теперь была словно с чужих плеч, — она болталась и обвисла. Зато нервная система инженера настолько окрепла, что он, зажигая трубку, смог спокойно выслушать рассказ Лодыженко, как в южном туннеле, на сто сорок шестом пикете, была выключена приготовленная для взрыва мина. Синявин слушал так, будто бы речь шла о чем-то незначительном, о нескольких вагонетках, соскочивших с рельсов. Только глаза на его загоревшем лице то воспламенялись, то угасали и щурились.

— Я вызвал по телефону милицию с горной станции и поставил охрану у входа в туннель и возле контрольного шурфа, — закончил свой рассказ Лодыженко.

— Хорошо сделали. Динамит в самом деле надо проверить. Да-а!.. Скандальная история. А мы уже заканчиваем! Мухтаров здесь. Надеемся на этих днях пропустить пробную воду даже сюда, к южному туннелю.

— А северный туннель?

— Там мы пробили четырехкилометровую штольню. Думаю, что и на южном участке пробьем… Тогда бы удалось пропустить воду до самого Майли-Сая. Вы понимаете, как бы заговорила эта масса, которая нынче селится в Голодной степи!.. — с воодушевлением промолвил Синявин.

Лодыженко понял по его поведению, что инженер нашел уже не одну злодейскую мину. Лодыженко был уверен, что рука, подкладывающая мины, хотя и тянется из обители, но принадлежит тем, кто специально примазался с этой целью к строительству. Поскорее бы да поживее отвести отсюда пришлых людей. Дехкане не будут закладывать мины!

— А мина, знаете, вещь понятная. Гибель рабочих на Кампыр-раватской плотине, контузия Мациевского — это тоже мина, и, может быть, не меньше той, которую вы обнаружили в южном туннеле. Преображенский… как бы вам сказать, ну, очень хладнокровно относится ко всем этим неприятностям. Взял к себе в канцелярию какого-то пьянчужку.

— Молокана?

— Кажется. Человек он, собственно, неплохой. Работал у меня, неспокойный какой-то, и мне что-то не верится, чтобы он не знал узбекского языка… Я, знаете, прихожу к выводу — не послать ли нам и его с пакетом в ГПУ вместе с данными о мине… У меня пропало уважение к Преображенскому, хотя он как будто бы и старается… Мухтаров заверяет нас, что в ближайшие дни все же пробьют хотя бы временную штольню с северной стороны.

— В южном туннеле работами руководил сам Преображенский. Почти всех инженеров и техников сняли с отделов и перебросили на строительство.