Рождение чудовища

– Значит, - задумчиво проговорила Накато. – Если тебе что-нибудь будет нужно, ты мне приснишься?

– Приснюсь. А вот если вдруг что-то понадобится тебе – у тебя на этот случай будет зеркальце. В любом доме хранятся благовония и травы. Возьмешь совсем немного у хозяев, бросишь в светильник. Зеркальце поставишь напротив себя, а светильник – между ним и собою. Как пойдет дым – позовешь меня. Мысленно, так же, как звала Бапото – помнишь?

Она кивнула.

– Духов можешь не бояться. Они не тронут тебя – я буду ждать зова и сразу тебя услышу. Позовешь два-три раза – пока курятся благовония. И сразу опустишь зеркальце зеркальной стороной на стол. Огонь погасишь. После этого снова можешь зажигать светильник, только зеркальце перед тем уберешь. Этого никто не заметит – возмущения появляются, только когда зовут того, кто не желает слышать зова. А до меня твой голос дойдет сразу, никто не успеет ничего заметить.

– Мастер Амади. Ты сказал – моя задача находится не в доме человека, к которому ты меня отправляешь. Где же она тогда находится? И зачем мне играть на флейте?

– Все-то тебе нужно знать заранее, - он покачал головой. – Что ж. Ты будешь играть на флейте – твои хозяева заметят это. К тому времени они к тебе привыкнут. Они станут просить тебя сыграть для них, потом – для их гостей. В дом этого писца иногда приходят более высокопоставленные люди. Я позже скажу тебе, кто из них – твоя цель. Этот человек тебя заметит и попросит писца уступить ему работницу. Предложит плату. И хозяин тебя продаст. Ты попадешь в дом начальника писцов. От него – в дом следующего человека, который находится еще ближе к правителю. Точнее – к его советнику.

– Значит, я буду переходить из дома в дом, пока не попаду к самому советнику?!

– Именно так, - колдун кивнул. – Если ты попытаешься оказаться в доме советника – у тебя ничего не получится. Кто же возьмет в услужение самому советнику правителя безвестную девицу с улицы?! Да еще и бывшую жительницу горной деревни.

– Я поняла… мастер Амани, - она склонила голову. – А из дома одного из приближенных к советнику – возьмут, получается?

– Попросят уступить, - поправил колдун с усмешкой.

Накато опустила взгляд. Потом перевела его на улицу за окном. Советник самого правителя.

Вспомнилась ни с того ни с сего нынешняя ночь. Она-то думала, ей долго придется хранить воспоминание о том, как за одну ночь побыла не с одним десятком мужчин.

Не придется. Кажется, это воспоминание скоро окажется перекрыто другими.

– Мастер Амади, - окликнула она. – Меня попросят уступить, - она замялась, не зная, как сказать. – Не в качестве ведь обычной рабыни, чтобы в доме работать? И даже не для того, чтобы я на флейте им играла? Я буду наложницей?

– Возможно, - он кивнул, прищурился. – Тебя это пугает?

– Не особенно, - отозвалась девушка после некоторого раздумья. – Нет, после нынешней ночи – не особенно, - она решительно кивнула.

– Не особенно – или не пугает вовсе? – Амади хмыкнул.

– Меня брат уже отводил не единожды к старику Асите. Ты же сам знаешь. Чего мне бояться? А нынче, - она примолкла, не зная, как объяснить.

Улыбнулась слегка помимо воли. Колдун хмыкнул.

– Вот и славно, - он одобрительно кивнул. – Правду сказать, я, когда обдумывал действия, как-то не предусмотрел, что тебя может напугать возможность оказаться чьей-то наложницей, - примолк, задумался.

В комнате воцарилась тишина. За окном шумела улица, и сгущались тени внизу, под домами. Раскрытое окно выходило на север, а солнечные лучи сейчас пронизывали бумажные сегменты западной стенки, окрашивая их ярко-золотистым. Близился вечер. Завтра будет новый день. Завтра ей придется приступить к новой задаче.

Глава 18. Дом писца Гачи

– Выгнали? – управляющий хмурился, разглядывая Накато.

– Пинками, - мрачно подтвердила девушка. – Мне теперь домой надо. К родителям. А как доберешься? У меня ничего нет.

– Так приданое, - напомнил тот.

– Приданое в доме дяди было, - она развела руками. – Кто ж мне в руки что-то отдаст? И не докажешь ничего – так они мне сказали. Мол, скажем – не родственница, знать не знаем, кто такая и откуда, - она опустила голову.

Как бы не перемудрил мастер Амади. А ну, как сердобольный управляющий отведет ее к стражникам да перескажет им ее слезную историю? А те велят показывать дом, где родственницы покойника ограбили другую свою родственницу.

– Да, не докажешь, - проговорил наконец управляющий, и Накато едва сдержала вздох облегчения. – Совсем, говоришь, некому подтвердить твои слова?

– Некому, господин, - твердо заявила девушка. – Пусть потом отец с ними разбирается. А мне домой попасть надо. Я на любую работу согласна! Я сильная. Я в горах жила.

– Что ж. Работники хорошие нужны, - он кивнул. – Вздумаешь красть – вместо отчего дома попадешь в подземелье, в каменный мешок. С ворами в Мальтахёэ не церемонятся.

– У нас тоже, - ввернула Накато.

Удивительно – на управляющего ее реплика произвела, кажется, благоприятное впечатление. Он одобрительно кивнул, оценивающе разглядывая ее. И заявил, что она принята.

*** ***

– Это еще что? – высокая белокурая девица брезгливо поджала губы, обошла вокруг Накато. – Теперь у нас есть черномазые горцы?

Девушку помимо воли охватила оторопь: вокруг сгрудились служанки, работавшие в доме писца Гачи. Ее они разглядывали недружелюбно. Чего они хотят, чего от них ждать? И как ей поступить? Амади не предупреждал, что такое может случиться.

В стойбище ее другие рабы обычно не трогали. Но и внимания не обращали. Во всяком случае, не выказывали столь явной враждебности.

Да, друзей у нее не было и в племени. Но это потому что она, как-никак, была сестрой хозяина. И ее время от времени забирали прислуживать в шатре. И водили к старику Асите. К недоумению Накато, кое-кто из рабынь, убиравших за страусами, завидовал этому – хотя сама она с радостью уступила бы эту великую честь любой из них. Только кто ее спрашивал?

– Статуя, - хмыкнула насмешливо еще одна, плотная женщина постарше. – Ни слова не вымолвит! Гордая, как все горцы, да? – осведомилась она, уставившись прямо в глаза Накато.

И что прикажете на такое отвечать?

– Да она тебя не понимает! – рассмеялась светлокожая, но чернявая крепкая женщина с раскосыми глазами. – Эти горцы, я знаю, тупы, как их туры! Эй, изваяние! – окликнула она. – Ты понимаешь хоть слово, что к тебе обращаются?

– Понимаю, - Накато решилась подать голос. – А разве это ко мне сейчас обращаются?

Внутренне сжалась. Прежде она ни за что не решилась бы так ответить. В стойбище за такое она бы получила увесистую оплеуху. Все-таки жизнь с Амади заставила ее осмелеть.