Рубиновый рассвет. Том I

Эффекты кода: вспышки "404_NOT_FOUND" мелькали вокруг рыбы, маскируя её от обычных глаз. Каждые 3.7 секунды появлялся глитч — на долю мгновения проступали радужные блики. Волны огибали её неестественно, словно обтекая невидимый объект

Команда взбудоражено загалдела:— Капитан, да там пусто! — орал боцман, тыча пальцем в воду.— А может, это морская ведьма?! — завизжал юнга, крестясь.

Мейер внезапно рванул сеть из рук матроса:— Все сюда, треклятые! Закидываем на "слепую"!— Если это и правда она — всем двойную долю рома!

Гилен стоял в стороне, наблюдая, как код рыбы дрожит от их активности. "Сколько ещё сокровищ скрыто за этими... ошибками?"

— Как ты вообще... — капитан впился в него взглядом, но Гилен уже отворачивался:— Удача. Блеск на воде.

На палубе тем временем начался хаос — матросы кричали, сети шлёпались в воду, а где-то в глубине "королева" наконец показала себя — всплеском радужной чешуи, видимой теперь всем.

Капитан Мейер взорвался, как бочка с адским порохом в кузнице Вельзевуда, его рёв перекрыл даже рокот штормовых пучин:

— Ты, мешок с гнилыми кишками, выплеснутый обратно морем после того, как его вырвало! Порождение пьяного кракена и прокажённой русалки! Да я тебя, слепое щупальце морского дьявола, насквозь вижу, как ром в бочке, проткнутой абордажным крюком! Твою мать, должно быть, целовал сам Склизкий Лорд Гниющих Волн, чтобы зачать такое бестолковое создание, у которого мозгов меньше, чем у медузы, пьяной от лунного света!

Клянусь солью в своих рубцах и червями в своём сухаре — если эта сеть вернётся пустой, я сделаю из твоей шкуры паруса для утлой лодчонки, а твои кости пойдут на крючки для ловли дохлого краба! Может, хоть так ты принесешь пользу, о, ходячее разочарование, ошибка природы, забытая даже в кошмарах пьяных моряков! Я видел дохлую рыбу-луну, которая соображала быстрее твоей выеденной морской солью башки!

Он глотнул воздух, будто дракон перед пламенным ударом, и продолжил:

— Ты, череп, набитый тиной и морскими слизняками вместо мозгов, незаконнорожденный отпрыск пьяной чайки и сломанного компаса! Если бы глупость была золотом, ты бы ослепил всех гномов Аргентайна своим идиотским блеском! Клянусь седой бородой Зартукса и его Трезубцем из Костей Лжецов! И ржавым якорем в моей заднице — если ты упустишь эту рыбу, я привяжу тебя к мачте и буду кормить солёными осколками твоих же зубов, пока чайки не склюют твою жалкую душу! Ты — ходячая катастрофа, позор Семи Морей и живое доказательство, что даже древние боги иногда чихают, не прикрывшись!

На палубе воцарилась мёртвая тишина. Даже волны, казалось, затихли, впечатлённые этим вербальным ураганом. Матросы стояли, боясь пошевелиться, как мыши перед разъярённым котом. Где-то вдалеке одинокий альбатрос резко изменил курс, будто испугавшись, что капитан обратит свой гнев на него.

Гилен едва сдержал улыбку. "Наконец-то достойное представление". Он сделал едва заметный жест в сторону пустых, на первый взгляд, волн.

— Кажется, она плеснулась именно здесь...

Голос Гилена звучал нарочито небрежно, но его пальцы уверенно указывали туда, где в цифровом слепом пятне мелькнула радужная голова.

Поверхность воды казалась обычной — лишь лёгкая рябь от ветра, ничего примечательного. Но Гилен видел больше.

Он различал рыбьи глаза, вспыхивающие кодом "VISUAL_FEEDBACK_ACTIVE", замечал неестественные искажения плавников, оставляющих после себя пиксельные блики, улавливал едва заметное подрагивание существа — будто оно играло с самой реальностью, наслаждаясь своей неуловимостью.

Капитан Мейер, не видя ничего подозрительного, всё же резко шагнул к указанному месту, разразившись новой тирадой ругательств:

— Клянусь гнилыми жабрами моей бабушки, если это очередная...

И тут вода внезапно булькнула — без причины, без ветра, без движения. Над поверхностью на мгновение, не больше трёх десятых секунды, вспыхнул радужный отблеск. Теперь его видели все.

А потом раздался звук, похожий на смех.

Только Гилен заметил крошечную метку в коде: "".

Матросы оцепенели.

— Да это же морская нечисть! — завопил юнга, выронив весло.

— Чёрт побери, она дразнит нас! — прохрипел боцман, и его лицо побелело.

Капитан Мейер медленно повернулся к Гилену. Его единственный глаз прищурен, взгляд тяжёлый, изучающий.

— Рубиновый... — произнёс он тихо. — Ты либо везунчик, либо знаешь что-то...

Он намеренно не договорил. Но смысл был ясен.

Вода вокруг "Морской Девушки" лежала зеркально-спокойной, лишь лёгкая рябь золотилась под утренним солнцем. Но Гилен знал — это обман. Она здесь. Прямо сейчас.

— Кажется, плеснулась именно тут… — его голос прозвучал нарочито беспечно, но указательный палец дрогнул на миллиметр, отмечая точку, где вода едва вздрогнула неестественным движением.

Капитан Роберт Мейер, бородатый великан с глазом, навсегда затянутым шрамом-молнией, развернулся с яростью штормового ветра.

— Клянусь плавниками морского дьявола! Если это опять твои чертовы фокусы, Рубиновый…

Воздух дрогнул прежде, чем раздался всплеск. Вода вздыбилась внезапно — не от ветра, а будто невидимый великан рванул снизу шелковое покрывало океана.

— ВСЕ К БОРТУ! Сети за борт! — рёв капитана разрезал тишину, и палуба ожила безумной суетой.

Железные кольца сетей звякнули, словно кандалы, прежде чем исчезнуть в пучине. Секунда тишины. Две. И вдруг — канаты натянулись так, что заскрипели уключины.

— ДЕРЖИТ! ЧЕРТОВА РЫБИНА ДЕРЖИТ! — взвыл боцман, его жилистые руки превратились в узлы из вен.

Юнга, забыв весь страх, бросился помогать, его тонкие пальцы впились в мокрый канат.

— Смотрите! Видите?! — чей-то сдавленный крик.

И тогда случилось невозможное.

Маскировка дрогнула. Будто невидимый художник стёр акварельную гладь океана, и перед ними предстало... ЭТО.

Существо. Длинное, как корабельная мачта, гибкое, как шёлковый шарф. Чешуя — не чешуя вовсе, а тысячи жидких зеркал, переливающихся расплавленным серебром и перламутром глубин. Плавники мерцали бирюзовой фосфоресценцией, оставляя в воздухе светящийся шлейф. Но хуже всего были глаза. Два огромных чёрных диска, отражающих небо, корабль, их лица — смотрели СЛИШКОМ осознанно.

— Матерь морская… — канат выскользнул из ослабевших пальцев боцмана, упав в воду с глухим плеском.

Капитан застыл. Его единственный зрячий глаз расширился, вбирая невозможное зрелище.

— Великая пучина… — шёпотом прошептал он. — Так вот ты какая.

Рыба (если это можно было назвать рыбой) изогнулась в странном, почти танцующем движении. Сети вдруг запели — тонкий металлический звон, будто десятки струн натянули до предела.

— НЕ ОТПУСКАТЬ! ДЕРЖАТЬ! — рёв капитана превратился в хрип.