Русь. Строительство империи

Да уж. Я знал об этом. Да и старейшин предупредил. Но все равно, как-то тоскливо стало. Жаль Святослава. В моей истории он был великим воином и правителем.

— Князя Святослава, вместе со всеми его сыновьями, не стало, — Митро снова вздохнул. — Кого в бою, кого в заговоре… Всех. Не осталось никого.

— Известно кто погубил? — прошептал я.

— Печенеги постарались, да и свои, видать, руку приложили. Смута идет на Русь, староста. Большая смута.

Я молчал, переваривая услышанное. Вот и начались сбываться наши с Вежей выкладки. Получается, что теперь на Руси вообще никакой власти нет. Князь мертв, наследников нет. Каждый сам за себя. Кто сильнее, тот и прав. А мы тут, в Березовке, одни посреди всего этого хаоса, как островок в бушующем море.

— Каждый будет сам за себя. — горько усмехнулся Митро, в унисон с моими мыслями. — Кто силой, кто хитростью, а кто и золотом власть добывать станет. Тяжелые времена настают, староста. Ох, тяжелые.

Про золото это он к чему? Ох и хитрец торгаш. Митро еще долго сидел тем вечером, рассказывал о том, что творится в других землях.

Смута. Безвластие. Война всех против всех.

После того вечера меня в селе еще больше зауважали. Вещим начали называть. Мол, откуда-то я все знаю, все предвижу. Старики, те и вовсе стали поговаривать, что, мол, не иначе как знак свыше, что именно в такое время в Березовке появился такой староста.

— Не простой ты человек, Антон, — как-то раз сказал мне Любомир. — Видать, сама судьба тебя к нам послала.

— Да уж, судьба, — хмыкнул я.

Помолчали.

— Ты что делать собираешься, староста? — спросил он. — Нельзя Березовку без защиты оставлять.

— Думаю, Любомир. Думаю, — ответил я.

Что тут скажешь? С Вежей-то, конечно, немудрено все знать наперед. Она мне и про Святослава, и про его сыновей, и про печенегов все рассказала. Только вот, что толку от этих знаний, если не знаешь, как их применить?

— Что ж, — сказал я, поднимаясь с лавки, — будем готовиться к худшему, Любомир. А там, глядишь, может, и обойдется.

Первым делом я решил, что нужно превратить Березовку в настоящую крепость. Не просто огородиться частоколом, а создать такую защиту, чтобы ни один враг не прошел. И тут мне очень пригодились знания, полученные от Вежи. Особенно — «Фортификация».

В голове, будто сам собой, начал складываться четкий план. Я видел, где нужно углубить ров, где усилить стены, где поставить сторожевые башни. Как будто я всю жизнь этим занимался.

Среди бывших «рабов», тот, который больше всех вопросы задавал, особы выделялся Микола. Он был их неформальным лидером. Его я и напрягал больше всех.

Мужики, под руководством Миколы и других мастеров, трудились не покладая рук. Ров, который начали копать еще до всей этой кутерьмы, углубили и расширили, укрепили глиной и залили водой из реки. Дома новые отгрохали — загляденье!

Параллельно со рвом занялись и стенами. Укрепили старый двойной частокол. Промежуток между частоколами засыпали землей и камнями, сделав, по сути, сплошную стену. Башни сторожевые поставили, высокие, с бойницами. Теперь с них вся округа как на ладони.

Не забыли и про дружину. Степа с Добрыней, хоть и не ладили между собой, но ребят тренировали на совесть. Я им, конечно, помогал, чем мог. Все же знания и умения боевых навыков помогали.

Поначалу Добрыня по-своему учил дружинников. Но спустя неделю, когда я организовал марш-бросок двух команд с немедленным боем при достижении точки маршрута, было смешно наблюдать второй десяток Добрыни. Мало того, что до точки рандеву они добрались только к вечеру, когда десяток Степы уже успел вовремя прийти и отдохнуть, так еще и о немедленном бое речи быть не могло. Половину десятка вообще по дороге потеряли. А те кто добрался могли только просить о том, чтобы перевестись в десяток Степы. После этого случая Добрыня повыкаблучивался для проформы, но признал действенность тренировок. Теперь учеба пошла общая.

Так, шаг за шагом, мы превращали Березовку в неприступную крепость.

Помимо обороны, нужно было позаботиться и о благосостоянии села. Нельзя, чтобы люди голодали, особенно в такое неспокойное время. Наладили производство, насколько это было возможно. Кузница работала не переставая, обеспечивая нас и инструментом, и оружием. Гончары лепили посуду, женщины ткали полотно, шили одежду. Развитию очень помогала ярмарка и поставки Митро.

С едой тоже вопрос решили. Запаслись зерном и овощами. Охотники ходили в лес за дичью, рыбаки ловили рыбу. В общем, старались, чтобы в Березовке всего было в достатке.

И вот, когда мы уже более-менее укрепились, когда жизнь в селе наладилась, пришла весть о гибели Святослава и его рода. Та самая, что Митро привез. Само собой, эта новость быстро разлетелась по Березовке, вызвав у людей тревогу и неуверенность.

А дальше — больше. Как-то раз, на рассвете, дозорные с башен сообщили, что к селу приближается отряд. Не торговцы, не путники, а вооруженные люди. И во главе их — боярин Душан. Тот самый, что раньше владел Березовкой, а потом, по указу князя, лишился этой привилегии.

Я сразу понял, что добром это не кончится. Выходя к воротам, я велел дружине быть наготове. Вид у Душана, надо сказать, был пренеприятный. Глаза горят недобрым огнем, губы сжаты в тонкую линию.

— Что привело тебя в Березовку, боярин? — спрашиваю я.

— Ты совсем страх потерял, староста? — отвечает он, с вызовом глядя на меня. — Не признаешь своего господина?

М-да, вот так сразу? Ну что ж. посмотрим кто-кого.

— Были времена, когда ты был здесь господином, — спокойно ответил я. — Да только те времена прошли. Теперь здесь порядки устанавливает князь.

Я чуть осекся. Святослава то нет. Но знает ли Душан. Да знает же — вижу по роже наглой.

— Князь? — Душан презрительно усмехнулся. — Да нет больше твоего князя! Перебили их всех, как собак. А значит, и власть моя сюда вернулась.

— Не спеши, боярин, — покачал я головой. — Березовка теперь сама по себе. Мы сами решаем, как нам жить.

— Даже так? — взвился Душан. — Да ты бунтовщик! За это тебя на кол посадить мало!

— Не тебе меня судить, — развел я руками. — И не тебе здесь хозяйничать. Уходи, боярин, по-добру по-здорову. Не нужна нам твоя власть.

— Да я тебя… — взревел Душан, побагровев от ярости. — Да я тебя сейчас своими руками задушу!

Он было рванулся ко мне, но вперед выступили мои дружинники. Степа и Добрыня. Даже Микола прибежал. Все как один встали стеной, загораживая меня от боярина.

— Не тронь старосту! — грозно сказал Степа, сжимая в руке топор. — Не позволим!

Душан замер. Видать, не ожидал такого отпора. Посмотрел сначала на дружинников, потом на меня.

— Ты что же, — пробормотал он, — против меня народ натравливаешь?