Русская фольклорная демонология

С колокольней связан севернорусский сюжет о колокольном мане. Ман — это «нечистый дух, живущий в доме, бане или на колокольне» [1595] , «призрак, покойник, обитающий на колокольне» [1596] . В разных вариантах истории хвастливая девка [1597] или парень [1598] вызывается ночью подняться на колокольню и позвонить в колокол. Там встречает мертвеца (мана) и крадет у него красный колпак [1599] , золотую шапочку [1600] , платок [1601] или саван [1602] . Вскоре ман приходит к похитителю и требует свою вещь обратно. В одном из вариантов ему возвращают колпак, но покойник хватает человека за руку, из-за чего тот погибает. В других вариантах девушка пытается вернуть предмет просто через окно, однако мертвец требует: «Неси туда, где взяла» [1603] , «принеси на кладбище да там на меня и надень [колпак — В. Р.]» [1604] . Девушка боится относить колпак покойнику, поэтому ее отец просит священника отслужить обедню. Во время церковной службы поднимается вихрь, хватает девушку и бросает оземь: «девки не стало, только одна коса от нее осталась» [1605] . Есть рассказ, где девушка выполняет требование, однако «с этыя поры <…> стала как в воду опущенная, смирная страсть какая стала, не стала на беседу больше ходить и песни петь» [1606] .

1595

СРНГ 17. С. 354.

1596

Власова. 2018. С. 416.

1597

Власова. 2015. С. 639.

1598

Зиновьев. 1987. С. 286–287.

1599

Власова. 2018. С. 355–356.

1600

Власова. 2018. С. 356.

1601

Зиновьев. 1987. С. 287.

1602

Афанасьев 3. С. 112.

1603

Афанасьев 3. С. 112.

1604

Власова. 2015. С. 639.

1605

Афанасьев 3. С. 113.

1606

Власова. 2015. С. 639.

^{Иллюстрация к стихотворению Пушкина «Утопленник».}

^{Нива. Иллюстрированный журнал литературы, политики и современной жизни. — № 21. — Санкт-Петербург: Издание А. Ф. Маркса, 1889. — С. 49}

В одном селе жил мужичок с дочкою девицею, которая считалась полудурочкою и была гораздо неопрятна — под носом у нее постоянно висели сопли. Вот он однажды зазвал к себе швецов [портных — В. Р.] для починки и шитья платья. Шили они несколько дней. В один из вечеров швецы начали над девушкой подшучивать и называли ее трусихою и между прочим сказали, что ей не сходить ночью на колокольню; она заспорила, что хочет сходить и даже позвонить. Они начали ее еще больше подзадоривать; она с досадою оделась и ушла; была полночь. Приходит сначала на кладбище, а потом приближается к колокольне, входит на первую лестницу и видит, кто-то там сидит в колпаке — луна немного отсвечивала; она подумала, либо это ман, а то и покойник, и говорит: «пусти меня на колокольню», — ман отвечает: «не пущу», она ему с угрозою: «я с тебя сорву красный колпак», сдернула с него колпак и побежала домой. Приходит в свою избу и с насмешкой обращается к швецам: «нате поглядите, я была на колокольне и даже сорвала с кого-то колпак». Швецы переглянулись между собой и сказали: «ай да девка, молодец!» Вдруг под окном раздался голос: отдай мой красный колпак, отдай мой красный колпак». Швецы и хозяин стремительно бросились кто на печку, кто на полати, а там притаились и шепчут оттуда: «поди отдай дура, колпак, а то нам всем худо будет»; голос за окном опять повторяет: «отдай мой красный колпак». Девушка решилась, вышла в сени и потом на крыльцо и протянула руку с колпаком — ман схватил ее за руку, а потом взял поперек и разорвал надвое. Ночью ни отец, ни швецы не смели выдти, а утром ее нашли около крыльца разорванною пополам [1607] .

1607

Смирнов. 1917 1. С. 297.

«Правильные» мертвецы являются в мир живых в особые, поминальные дни. Во многих текстах покойников встречают в течение сорока дней после смерти или на сороковой день, специально отведенный для поминок. В смоленской быличке мертвые отправляются с кладбища в деревню, чтобы непосредственно поучаствовать в поминальной трапезе [1608] . В другом тексте покойник приходит на собственные поминки через год после смерти [1609] . Согласно нижегородским поверьям, мертвецы возвращаются в свое земное жилище на сороковой день «попрощаться». В этот день они зовут родственников по имени, хватают их за одежду, разыскивают по дому свои срезанные при жизни ногти и волосы, чтобы забрать их с собой [1610] .

1608

Добровольский. 1891. С. 125.

1609

Власова. 2015. С. 603.

1610

Корепова. 2007. С. 150.

У сестры мужик [муж — В. Р.] помер. Она стала готовиться к году [поминкам через год после смерти — В. Р.]. Вызвала меня на гон [1611] . Она чугун выгнала самогонки:

— Возьми, догонь, а я посплю.

А я пошла за снегом на двор. А ен [муж-покойник — В. Р.] стоит против окна и глядит против угла. На угол оперся и глядить в окошко. Я не боялась ничого.

После говорю [сестре — В. Р.]:

— Ну, Марин, приходил.

— Ой, что же ты меня не разбудила!

— А может, табе не показался бы ен.

Глазы вскинул, поглядел, поглядел. В той одежде, в которой со двору ехать [1612] .

1611

Судя по контексту, помогать готовить («гнать») самогон к поминальному столу. Дальше сестра просит рассказчицу продолжить приготовление напитка, пока она сама будет спать («догонь, а я посплю»). Вероятно, рассказчица пошла за снегом, чтобы не ходить за водой к колодцу.

1612

Власова. 2015. С. 603.

Подобно прочей нечисти, ходячий покойник часто появляется ночью, в полночь: «как только часы пробили полночь, все еретики, что лежали в церкви, выскочили из своих гробов и принялись прыгать и скакать по церкви» [1613] . Покойники исчезают, возвращаются в гробы или падают замертво с пением петуха: «когда пропели петухи, еретики опять залегли в свои гробы» [1614] , «запел петух где-то — и еретик убежал, ли сквозь землю прошел» [1615] , «как только петухи пропоют, час его [покойника — В. Р.] кончается, и он “не может быть”» [1616] , «вдруг петухи запели первы. И она [покойница — В. Р.] сразу же спарилась куды-то» [1617] . В других историях покойник появляется в полдень: «как только останутся они [дети — В. Р.] в полдень <…> в рабочую пору одни — так и придет к ним покойница [мать — В. Р.]» [1618] .

1613

Власова. 2015. С. 617.

1614

Власова. 2015. С. 617.

1615

Власова. 2015. С. 620.

1616

Власова. 2015. С. 620.

1617

Зиновьев. 1987. С. 271.

1618

Власова. 2015. С. 600–601.

Что делает покойник

Оказавшись мире живых, покойник нередко возвращается к своим незавершенным делам или обязанностям. Мертвая мать, которая приходит к своим детям, моет, переодевает, расчесывает [1619] , «холит» их. Она может месить тесто [1620] , топить печку, стирать [1621] . Умерший мужчина тоже вникает в хозяйственные дела: спрашивает, привезли ли сено [1622] , просит у жены молоток и стучит им в сарае [1623] , дает рекомендации, как лечить заболевших овец [1624] , предлагает свою помощь с заготовкой дров [1625] . Зачастую активность покойника, в отличие от деятельности людей, либо не имеет результата, либо приносит вред (от ночной работы покойника-мужа не видно результата, от теста, которое намесила покойница, стремятся избавиться, дети, за которыми ухаживает мертвая мать, болеют и умирают и т. п.).

1619

Власова. 2015. С. 611.

1620

Власова. 2015. С. 600–601.

1621

Власова. 2015. С. 604–605.

1622

Зиновьев. 1987. С. 269.

1623

Черепанова. 1996. С. 24.

1624

Черепанова. 1996. С. 24.

1625

Черепанова. 1996. С. 24–25.

В некоторых рассказах вернувшийся мертвец вредит скотине: «лошадь поймает, сядет на нее верхом и гоняет ее по двору цельную ночь. <…> А поутру вся лошадь мокрая, в песке — вся исхлестана. Даже дохли частенько лошади» [1626] . В другом рассказе гибель лошадей и коров связывается с тем, что незадолго до этого хозяина дома бедно схоронили, «вот он и увел за собой скотину со двора» [1627] .

Беспокойный мертвец может наводить беспорядок, безобразничать: «[в доме — В. Р.] что-нибудь разворочено! Там посудина какая-нибудь оборочена либо что-нибудь, дверь открыта…» [1628] , «на девятый день убитая ночью побила в доме посуду и окна» [1629] . Иногда такого рода безобразия призваны исключительно пугать и морочить, но не причиняют настоящих разрушений: «несколько ночей подряд на завалинке кто-то бил как бы стеклянную посуду, все слышат в доме, наутро смотрят — ничего нет» [1630] .

1626

Власова. 2015. С. 600.

1627

Власова. 2015. С. 609.

1628

Власова. 2015. С. 606.

1629

РК III. С. 511–512.

1630

Власова. 2015. С. 616.

В некоторых сюжетах мертвые мужья возвращаются к женам и вступают с ними в сексуальную связь: «приходит к ей [мертвый — В. Р.] муж. “Я с тобой буду спать ложитца!”» [1631] , «и жили оны [с покойником — В. Р.] как с мужом» [1632] , «а если бы она пустила [в дом мужа-покойника — В. Р.] — что бы с ей было? Блуд бы с ей сотворил» [1633] . Иногда от такой связи рождается ребенок, который не принадлежит нормальному человеческому миру. Он обладает демоническими чертами, описывается как черный мальчик с хвостом, который сразу после рождения «пополз, пополз и скрылся из глаз» [1634] . В другом рассказе от младенца, родившегося от мертвеца, избавляются с помощью «колдуна-помора». Колдун приносит из леса три рябиновые ветки, бьет ими трижды по люльке с ребенком, она падает на пол и обращается в пепел [1635] . О связи женщины с мужем-покойником (или с нечистым духом в облике покойного мужа) см. также главу «Огненный змей» .

1631

Власова. 2015. С. 606.

1632

Власова. 2015. С. 613.

1633

Власова. 2015. С. 607.

1634

Власова. 2015. С. 615.

1635

Кузнецова. 1997. С. 100.

^{В русской избе. Картина Василия Максимова. 1872 г.}

^{Фотография © Finnish National Gallery / Marko Makinen. Музей «Атенеум», Хельсинки}

Отдельный тип сюжета составляют рассказы о женихе-мертвеце. В них невеста сильно тоскует по умершему на чужбине, погибшему на войне жениху. Девушке ночью является покойник, которого та поначалу принимает за живого. Жених зовет невесту с собой, сажает ее на лошадь либо на собственную спину. В дороге он спрашивает девушку, боится ли та («месяц светит, мертвец едет, боишься ли ты меня?») — та всегда дает отрицательный ответ (согласно одной из фольклорных версий, если бы девушка ответила «боюсь», покойник бы ее съел [1636] ). Когда они оказываются на краю могилы, мертвец предлагает невесте спуститься в яму. Здесь девушка, чтобы выиграть время и спастись, часто прибегает к хитрости: просит жениха спуститься первым, подает ему взятый с собой из дома кусок полотна и просит его измерить, используя вместо аршина щепочку [1637] ; начинает прежде себя передавать в могилу вещи по одной, бусы по бусинке и таким образом тянет время до утра [1638] ; подает покойнику вместо рук рукава, из-за чего в могиле оказывается одежда, а не сама девушка [1639] ; скидывает в могилу юбку, а мертвец думает, что туда прыгнула она сама [1640] . В сибирской быличке девушка скидывает с себя шубу, рвет пополам Библию, прячет половинки в рукава, накрывает шубой могилу [1641] . Затем она стремится убежать, скрыться от покойника, есть версии, в которых ей это удается, в других рассказах героиня погибает (иногда сразу, как только оказывается с женихом на кладбище [1642] ). В рассказе из Курской губернии девушка, убегая, бросает за собой платок и прочую «мелошную убору» — преследователь разрывает эти предметы в клочья [1643] . Часто девушка прячется в какой-нибудь постройке: в часовне [1644] , в лесной избушке [1645] , в доме священника [1646] , в собственном доме [1647] . Как правило, там оказывается другой покойник, который помогает ей спастись. Он вступает в противоборство с женихом — «нечистым духом»: «покойник скочил с лавки и стал защелку держать, чтобы не пустить. Сила у них ровная была. А потом петухи запели, и покойник пал вверх лицом, а нечистый дух [жених-мертвец — В. Р.] — вниз лицом» [1648] . В курской быличке девушка, спасаясь от мертвого жениха, забегает в лесную избушку и прячется под печь. В избе оказываются два «еретника» (ходячих мертвеца), они вступают с преследователем в драку и дерутся до самых петухов, «тогда еретики положились на свое место, а он [жених — В. Р.] там и обымер опять» [1649] .

1636

(Власова. 2015. С. 612). Вопросы мертвеца своей парадоксальностью напоминают вопросы Морозко в известной сказке («тепло ли тебе, девица…»). Идею о необходимости не терять самообладания перед лицом демонических сил и поддерживать «правильный» диалог с потусторонним партнером можно считать мифологической универсалией, отраженной во многих сказках, например в сюжетах типа «Добрая и недобрая девушки» (Kind and Unkind girls, сюжетный тип 480 и близкие к нему по указателю ATU) или «Ведьмино хозяйство» (Household of the witch, сюжетный тип 334 по указателю ATU).

1637

Власова. 2015. С. 612.

1638

Зиновьев. 1987. С. 274–275.

1639

Созонович. 1893. С. 237.

1640

Созонович. 1893. С. 236.

1641

Зиновьев. 1987. С. 274.

1642

Зиновьев. 1987. С. 273.

1643

Созонович. 1893. С. 248.

1644

Зиновьев. 1987. С. 274.

1645

Созонович. 1893. С. 248.

1646

Созонович. 1893. С. 236.

1647

Зиновьев. 1987. С. 275.

1648

Власова. 2015. С. 612.

1649

Созонович. 1893. С. 248.

Одна девушка любила одного парня. Хорошо любила. Он умер, она об нем страдала. Вот она все думала и думала об ем, все сидела на лавочке, все думала, мечтала, ждала. Месяц ярко светит на небе, подъезжают к ей на карете и говорят:

— Садись, моя, поедем.

Села она в кошевку [сани — В. Р.]. Месяц светит, мертвец едет:

— Ты невеста моя, не боишься меня?

Она отвечает:

— Нет.

Едут дальше, а он опять спрашивает:

— Ты, невеста моя, не боишься меня?

— Нет, — отвечает невеста.

Заезжают по проулку на кладбище к могиле. Вдруг — ничего не стало, вздрогнула и тут же умерла.

Значит, везде искать стали. Приходят на кладбище, а она у могилки мертвая лежит. На Святки это было, месяц светил, карета подъехала, и показалось ей, что это ее сухарник [возлюбленный — В. Р.] [1650] .

1650

Зиновьев. 1987. С. 273.

Иногда появление покойника предвещает смерть кого-то из домочадцев. Следует сказать, что такого рода предзнаменования бывает трудно отличить от прямого вреда. Вообще в народной мифологии наблюдается тенденция расценивать любые недозволенные взаимодействия живых с покойниками как опасные.

Во сне пришла будто к одной покойница-мать и говорит:

— Нам с отцом плохо живется, дай нам что-нибудь для Христова дня [Пасхи— В. Р.].

А баба-то помнит, что нельзя покойнику ничего давать, а то унесет с собой кого-нибудь. Она и говорит:

— У меня, мама, нет ничего.

А мама говорит:

— А я все равно возьму.

Подошла к жаровне, выскребла из нее в подол, а потом и говорит:

— Мне нельзя долго быть.

Вышла за дверь — и колокола бить стали.

А потом у нее дочь померла [1651] .

1651

Зиновьев. 1987. С. 276.