Русская фольклорная демонология
Шрифт:
Про такие визиты говорят, что явившийся мертвец «другого покойника ищет» [1652] , в рассказах он зовет и уводит за собой живых членов семьи, женщина, сожительствующая с мужем-покойником, «сохнет», дети, которых моет или кормит покойница-мать, худеют и могут умереть. Так, в архангельской быличке в дом является покойница-мать и зовет по имени своего пятилетнего сына — через три дня ребенок умирает [1653] . В рассказе из Новгородской области внучку, которую навещает мертвая бабушка, удается спасти, только приняв особые меры: «ищо бы <…> раза два эта бабка пришла к ей, и вы бы ее больше не нашли» [1654] .
1652
Власова. 2015. С. 873.
1653
Власова. 2015. С. 609.
1654
Власова. 2015. С. 610.
В ряде случаев угроза, исходящая от ходячего покойника, описывается более прямо и непосредственно, «телесно». Покойник может буквально забрать, затащить в могилу, утопить, задушить, «задавить» или сожрать свою жертву. В сибирской быличке
1655
Зиновьев. 1987. С. 271.
1656
Черепанова. 1996. С. 21.
1657
Власова. 2015. С. 611.
Мотивы о поедании живых мертвецом появляются в рассказах о мертвецах-людоедах — «еретиках»: «в соседней избе помер недавно старик — большой колдун; и таперича каждую ночь рыщет он по чужим домам да людей ест» [1658] . В подобных историях мертвый отец намеревается съесть собственного сына [1659] , мертвецы преследуют солдата, заночевавшего в церкви, так что ему удается спастись в последнюю минуту [1660] , или гонятся за человеком по лесу и грызут до рассвета сосну, на которую тот взобрался, пытаясь спастись от преследования [1661] .
1658
Афанасьев 3. С. 118.
1659
Перетц. 1894. С. 18.
1660
Власова. 2015. С. 616–617.
1661
Власова. 2015. С. 619–620.
Жили-были мужик да баба, и был у них сын. Сына сдали в солдаты. Отслужил он свой срок и вернулся домой в деревню, и матери и отца нет. Спрашивает он, где они; ему отвечают мужики: «Вот новой дом, тут и помер твой отец, а мать тоже давно померши». Взял солдат вина и пошел в дом. Сидит ночью, пьет вино, а покойник и приходит — весь в белом. И говорит он сыну: «Я съем тебя». — «Погоди, — говорит солдат, — сперва вина выпьем, а потом и съешь меня». Пьют, а солдат эдак между прочим и спрашивает, будто ни к чему: «И чем это, батюшка, вас убивают?» А покойник и говорит: «осиновым колом три раза буде на испашку [наотмашь — В. Р.] успеешь ударить — убьешь». Пошел солдат в сени, будто бы за нуждой; ищет осиновой палки, а мертвец кричит: «Что ты там мешкаешь, мне ка тебя есть пора». Нашел наконец солдат палку, подошел к мертвецу, да как хватит его: тот и опрокинулся. Сделали домок [гроб — В. Р.] ему, обручи набили и повезли на погост. По дороге один [обруч — В. Р.] лопнул, другой цел остался. Привезли, похоронили и осиновыми клиньями забили [1662] .
1662
Перетц. 1894. С. 1894. С. 18
Эти истории стоят несколько особняком: отчасти в них обыгрываются демонологические мотивы, отчасти они напоминают сказку.
По некоторым свидетельствам, «заложные покойники» в той или иной форме служат нечистой силе, выполняют ее волю. Например, в быличке из Новгородской области ребенок, умерший некрещенным, называет «грешка» (чёрта) своим хозяином [1663] .
Согласно распространенным представлениям, самоубийцы (иногда — и другие грешники) выполняют у чертей роль ездовых животных: «души самоубийц и опойцев часто принимают вид лошадей, и по ночам на них катаются черти, они принимают вид купцов и ямщиков, страшно бьют и мучают попавшиеся им души» [1664] , «ведь как человек утопится, задавится, дьявола на нем едут» [1665] , «вот все говорят, что чёрт на утопленниках катается. Утонут да удавятся — самое плохое дело, на них черти воду возят» [1666] .
1663
Власова. 2015. С. 621.
1664
РК III. С. 138.
1665
Черепанова. 1996. С. 28.
1666
Черепанова. 1996. С. 28.
Иллюстрации Сергея Соломко к пушкинскому стихотворению «Утопленник». Страница из издания 1895 г.
Пушкин А. С. Утопленник. — Санкт-Петербург: Изд-во А. С. Суворина, 1895
От задавилася соседка там. А поднялся вихор [вихрь — В. Р.]. Открылося все… Супрядка [1667] вся выскочила на улицу глядеть.
А на ней черти поехали! По сарафану узнали, говорять:
— Ой, ета на нашей Сюне поехали черти!
Бархатный сарафан на ей одет был [1668] .
1667
Супрядка — девушки, собравшиеся вместе для того, чтобы прясть.
1668
Власова. 2018.
С. 671.В орловской быличке жадный хозяин постоялого двора вешается из-за недоплаченной ему копейки. Его сыновья, следуя совету священника, восемь лет не берут с постояльцев платы. По истечении этого срока к ним приезжают черти под видом господ и оставляют на дворе жеребца. Сыновья снимают с него хомут и обнаруживают вместо животного своего отца, который благодарит их, «что теперь он отмолен и избавлен от мучений» [1669] . В другой истории к кузнецу рождественским вечером стучится некий человек и просит подковать ему коня. Кузнец выполняет свою работу. Заказчик спрашивает, узнал ли кузнец коня. Кузнец видит, что перед ним не конь, а умерший поп-пьяница, а заказчик оказывается чёртом [1670] . Похожая история была зафиксирована в Сибири, только там вместо кобылы оказалась удавленница [1671] .
1669
Власова. 2015. С. 632–633.
1670
Власова. 2015. С. 633–634.
1671
Зиновьев. 1987. С. 110–111.
Это тоже бабушка Анна Алексеевна рассказывала. А ей один кузнец.
Вот, значит, одна удавилась, женщина… Ну, вот ему она будет крестна, этому кузнецу-то. И вот прошло уже это порядочно время. И вот приезжают в одиннадцать часов.
— Будь добрый (на паре коней), подкуй мне лошадей!
— Да, — гыт, — темно. Где ж буду я… как ковать?
— Нет, будь добрый, подкуй! Большие деньги я тебе… хороши деньги заплачу.
Но, он пошел ковать. Ногу-то поднял, копыто-то — там человечья нога-то! А голову положила на оглобли, плачет. Это его же крестна! Черти на ней ездят, катаются за то, что она удавилась. А второй конь — какой-то сродственник тоже. Подошел, хотел ковать — у него и руки-то опустились. И потом как они свистнули, засвистали, закричали. Петухи пропели <…> — и их как не было [1672] .
1672
Зиновьев. 1987. С. 110–111.
Согласно некоторым свидетельствам, «заложные покойники» сторожат клады: «в симбирских поверьях выяснилось новое занятие для заложных, а именно быть “приставниками” при кладах, то есть стеречь клады в земле, не допуская до них людей. <…> В тюремнихином саду у забора клад выходит коровой… [1673] А приставников у той поклажи трое: опившийся человек, проклятой младенец да умерший солдат Безпалов» [1674] . В быличке из Новгородской области одному пьянице является брат, умерший до крещения, и говорит о себе: «Я тут сторожу клады» [1675] . В другом тексте рассказчица говорит о елке, разбитой молнией: «точно, наверное, и правда — тут клады караулит некрящоный» [1676] . В сибирской бывальщине мертвец, который служит конем у нечистых, указывает человеку, где зарыт котел с золотом [1677] .
1673
Появление клада в виде животного (иногда — в виде человека) — распространенный фольклорный мотив. Согласно мифологическим представлениям, такое животное следует ударить наотмашь — тогда оно рассыплется золотыми или серебряными монетами.
1674
Зеленин. 2021. С. 32.
1675
Власова. 2015. С. 621.
1676
Власова. 2015. С. 626.
1677
Зиновьев. 1987. С. 108–110.
Для того чтобы умерший не приносил живым ущерба, необходимо соблюсти целый ряд запретов и предписаний.
Одно из важных ограничений, связанных с посмертным «хождением», — запрет на чрезмерную скорбь, плач. Как уже упоминалось, во многих текстах покойники, «призванные» скорбью живых, возвращаются с того света. Одно из дополнительных объяснений этого запрета в том, что покойники окажутся мокры от слез, и, соответственно, им не будет покоя в могиле: «часто рассказывают, что такой-то покойник приснился своим близким и говорил, что ему было бы очень хорошо, если бы не их слезы, которые совсем его заливают» [1678] . В тексте из Новгородской области женщина, чрезмерно оплакивающая умершего сына, идет к священнику. Тот запирает ее на ночь в церкви, где она встречает покойников, и среди них сына: «мокрый идет такой, дряблый». Умерший сын просит не плакать по нему: «Ты так сильно плачешь по мне! Ты посмотри, какой я мокрый. Как мне тяжело ляжать. Не плачь ты, мам!» [1679]
1678
РК III. С. 140.
1679
Власова. 2015. С. 607–608.
Если покойник все же начинал приходить, существовало немало способов прекратить нежелательные визиты.
Для изгнания ходячего покойника применяли универсальные средства против нечистой силы: молитвы, крестное знамение, священные или острые предметы, матерную брань. Покойника могли изгнать при помощи икон: «он [человек — В. Р.] стал молитвы читать и креститься — [покойница — В. Р.] не уходит; хотел ударить топором — ловко увернулась. Наконец догадался взять с божницы икону Крещения Господня и пошел к ней. И потерялась [покойница исчезла — В. Р.]» [1680] . Чтобы не допустить проникновения в дом мужа-покойника, дверь следует осенить крестным знамением, а в порог воткнуть топор [1681] (согласно другим текстам, топор следует класть под подушку) [1682] .
1680
Власова. 2015. С. 604.
1681
Власова. 2015. С. 605.
1682
Черных. 2004. С. 91.