Сара Фогбрайт в академии иллюзий

— Как по мне, сюжет — ерунда, — сказал Кристиан. — Ну разве не глупо, что они осмелились только держаться за руки? Даже не попытались сбежать.

При этом он — ах! — он поглаживал пальцем тыльную сторону моей ладони. Ведь это наверняка что-то значило? Что-то очень… интимное. Если герои пьесы держались за руки именно так, чего им ещё не хватало для счастья?

Неужели я вправду ему нравлюсь? Но что же мне делать, что сказать? Мечтая о нашей встрече, я придумала столько великолепных, остроумных фраз, но все они сейчас не подходили к теме разговора.

— Я не дочитала, — созналась я. — Разве они не сбежали?

— Ты часто здесь бываешь? — спросил он вместо ответа и, слегка пожав мою руку напоследок, поднялся. — Увидимся завтра.

Он договаривал, глядя уже не на меня, а на кого-то за моим плечом. Обернувшись, я заметила, что в проходе стоит библиотекарша и следит за нами. До чего некстати! Я съёжилась, мечтая провалиться сквозь землю, и ждала, что нас отчитают, но обошлось.

Кристиан ушёл. Я ещё посидела с колотящимся сердцем, а после встала и ушла тоже. Я надеялась, может быть, он ждёт снаружи, в осенних сумерках, но он не ждал.

Я так боялась, что показалась ему глупой! Но ведь тогда он не назначил бы встречу?..

Следующий день был выходным, и общежитие опустело. Хильди ещё накануне вечером отбыла домой, разъехались и другие девочки, так что на этаже остались только мы с Дитой. Я боялась, что за мной пришлют Оливера и тоже заберут — это было бы некстати, ведь мы с Кристианом договорились о встрече, — но Оливер не приехал. На первом этаже, там, где сидела придверница, располагался коммутатор, но мне даже не позвонили из дома. Я будто бы этого и хотела, но всё равно стало обидно.

Библиотека открывалась в десять, и я не знала, как убить ещё час, невыносимо долгий час до нашей встречи с Кристианом.

Не выдержав, я сама позвонила домой, а когда никто не ответил, набрала Оливера и узнала, что моя семья гостит у Эштонов со вчерашнего дня, и теперь все собираются на пикник. Значит, вот как! Ещё вчера мои родители приехали в Дамплок, забрали Розали и отправились к Эштонам, в их загородное поместье на берегу озера, а ко мне и повидаться не заглянули!

Об Эштонах я знала только, что те страшно богаты, владеют сетью банков и негласно держат в руках весь Дамплок. Их званые вечера посещали, к примеру, такие известные личности, как Эдна Хилл, и газетчики потом ещё неделю или две смаковали подробности.

Было и то, о чём не писали в газетах. Говорили, непутёвый младший сын Эштонов, Александр — их вечная боль и заноза в том месте, которое приличные люди не называют вслух. Будто бы он крал и растрачивал деньги отца, и разбил экипаж, въехав на нём прямиком в ресторан, потому что придверник его не пускал, а ещё водил знакомство с неподходящими девицами — да что там, крутил роман с самой Эдной Хилл, а ведь она годилась ему в матери! Но Эштоны щедро платили газетчикам, и всё это не попадало в прессу. Александра будто вообще не существовало — ни единого снимка, ни одного упоминания. Лишь на каком-нибудь пикнике или званом вечере и можно было услышать сплетни.

К своей досаде, я узнала, что Голди Гиббонс и Дейзи Когранд, мои так называемые подруги, были приглашены и сегодня присутствовали у Эштонов. Ещё бы! Родители по праву гордились ими, ведь Голди и Дейзи успешно поступили на бытовое отделение. Теперь у них только и было дела, что отыскать мужей до конца второго курса.

— Но почему же не взяли меня, Оливер? — с обидой спросила я.

Конечно, если бы мне сказали выбирать между встречей с Кристианом и каким-то скучным пикником, где нет ни одного дружеского лица, безусловно, я выбрала бы Кристиана. Но я теперь была не ребёнком, а взрослой девушкой, одной из тех, кого зовут на подобные вечера, балы и пикники. Почему родители даже не подумали о том, чтобы меня взять? Ведь Розали, моя сестра, поехала с ними! Почему не позвали меня?

Оливер замялся, подбирая слова, и я догадалась сама.

— Им стыдно? — глухо спросила я. — Стыдно, что я учусь на театральном? Хотят избежать расспросов?

— Вам всё равно бы здесь не понравилось, мисс Сара, — увильнул от прямого ответа Оливер. — Александр…

Он понизил голос, а затем и вовсе прервался, и я услышала хлопанье дверцы. Должно быть, Оливер закрылся в экипаже, чтобы снаружи его никто не услышал.

— Александр сегодня здесь и… немного чудит, — продолжил Оливер. Его голос звучал негромко и сдавленно, будто он вдобавок прикрылся ладонью, чтобы наверняка. — Словом, ведёт себя не лучшим образом.

Я заинтересовалась.

— Он дурно себя ведёт? Что там случилось? Расскажи мне, Оливер!

— Возможно, он остепенится, когда женится, — опять ушёл Оливер от прямого ответа. — Похоже, родители ищут ему супругу. Так что, мисс Сара, хорошо, что вас здесь сегодня нет.

— Прошу, расскажи, какой он! Он и вправду так красив, что сама Эдна Хилл не устояла? Говорят, он сильно хромает после аварии?

— Вовсе нет. Я не заметил никакой хромоты, когда… Мне пора, мисс Сара.

— Оливер! — воскликнула я, но связь уже прервалась.

Я опустила трубку на рычаг и заметила любопытный взгляд придверницы. Она сидела неподалёку с вязанием в руках и наверняка слышала каждое моё слово. Придверница тут же отвела глаза, и её спицы заработали вдвое усерднее. Из-под них выходило что-то серое и бесформенное, как осенняя туча.

Конечно, если обладаешь крошечным даром и низким положением, если можешь позволить себе лишь такую работу и носишь только серое и коричневое, то где ещё черпать радость, как не в подслушивании сплетен?

Пока я поднималась по лестнице, волна горечи опять захлестнула меня. Я всегда лишняя, всегда в тени. Розали — продолжательница семейного дела, ею гордятся, её берут с собой. Ей не говорят: «останешься дома, ты ещё мала», «ты не умеешь себя вести», «туда идут, чтобы завести полезные знакомства — но ты не будешь работать, тебе это ни к чему».

Они, может быть, вообще никому не сказали, что я поступила. Как говорила мама, лучше уж солгать, что я провалилась и ещё на год осталась дома — для репутации не так болезненно, как то, что я учусь на театральном отделении со всяким сбродом.

Для своей семьи я вроде Александра. Обо мне тоже молчат и прячут от глаз. Но даже он присутствовал на сегодняшнем пикнике, а я? Меня и не подумали звать.

И Голди, и Дейзи были там. Значит, в этот раз дело уж точно не в возрасте, а в том… в том, что я никому не нужна! Им на меня плевать! С того времени, как я отправилась в общежитие, семья и не вспоминала обо мне.

Комната была пуста. Даже Дита куда-то ушла. Я упала на кровать, уткнулась в подушку и зарыдала. Я дала себе клятву: после второго курса никуда не уйду, доучусь и открою театр — сама, ни гроша не возьму у отца! Ко мне придут лучшие актёры, может быть, даже и Эдна Хилл, и газетчики будут восторгаться каждым спектаклем, и никого, никого из своей семьи я не пущу в мой театр ни за какие деньги, даже порог не позволю переступить. Вот так!