Щит обреченных
Шрифт:
— С большим удовольствием отведаем, — за меня ответила Илара.
— Тогда прошу вас к столу, — барышня поплыла по залу, и мы последовали за ней.
Глава 23
Не зря я согласился на трепезу. Жаркое было выше всяких похвал, порезанное длинными ленточками мясо на языке буквально таяло, оставляя после себя пряное послевкусие.
— Раловки эти ваши… это вообще что? — наплевав на этикет с набитым ртом спросил я.
— Нравится? — спросила Рани.
А я кивнул и довольно промычал.
— Черви это.
Я поперхнулся и потянулся за салфеткой.
— Да смеется она над тобой, издевается, — рассмеялся Рябой, — не черви это.
Я зло глянул на Рани, мол нашла время шутить. Но не успел возмутиться.
— Правильнее говорить не червяки, а личинки. Раловки это личинки больших жуков, — поправила девушку Илара.
— Вы серьезно?! — спросил я, с большим трудом проглотив комок личинок.
— Нет, конечно, — Рябой наложил себе добавки с горкой, — кто в здравом уме станет есть жаренных червей или личинок?
Я вздохнул с облегчением и тоже потянулся за ложкой.
— Все же знают, что раловки это песчаные пиявки, — раздалось из-з соседнего стола.
— Да чтоб вас! — эти подшучивания начали меня раздражать.
Я обернулся и грозно глянул на соседей. Меня взбесило, что они подслушивали наш разговор, да еще и встряли в него самым беспардонным образом.
Один из трех сидевших за столом вилан примиряюще поднял руки.
— Простите, мы не хотели вас оскорбить, — ответил старший из них, мужчина с седыми волосами, — просто поддержали шутку. Раловки это рыбы такие. На севере ловят, возле самых льдов.
Я выдохнул, злость отступила. Ну пошутили, ну посмеялись, даром что надо мной. Зато просветили, но аппетита у меня немного поубавилось.
— Рыба значит?
— Ага, — добродушно ответил виланин, — здесь вообще отлично готовят!
— Истинно так, — согласилась с ним Илара, — мне тоже понравилась местная кухня.
— А мне нет, — встрял в беседу другой мужик, сидящий рядом с пожилым. Мелкий, вертлявый, чернявый.
— Почему нет? Тут же миленько? — поинтересовалась у него Рани.
— Миленько? Миленько?! — вдруг ни с того ни с сего завелся чернявый, — ты хоть раз была внутри кольца? Переходила через грань?
— Нееет, — неуверенно ответила Рани, — разве туда можно попасть?
— Можно, если знаешь нужных людей. Я — знаю, — чуть ли не прошептал чернявый.
— И как там?! — едва слышно спросила Рани.
— Великолепно!
— Жунар, заткнись, — пожилой решил осадить своего приятеля, — нас могут услышать!
— Боитесь? Шепчетесь? — чернявый не успокаивался, — сидите за чертой, которую провели эти сволочи и…
— Ты прав, — раздалось у меня за спиной. Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто же решил поддержать чернявого. Голос Илары я узнал без труда, — эта земля принадлежит виланам! Они ее хозяева! А хозяева не должны…
— Стоп, — я схватил богиню за руку, — закрой рот.
— Но…
— Спасибо, мы пообедали, — я кивнул соседям, — и пойдем к себе в номера.
Они кивнули нам вслед, чернявый пробормотал что-то неразборчиво. Илара колебалась, идти за мной вслед или нет. Но все-таки поднялась и пошла на
лестницу вместе с нами. Перед тем как пройти в свою комнату, я задержался у «девочек». И не просто задержался, я зашел и прикрыл за собой дверь.— Илара! Чтобы я эти разговоры слышал в последний раз!
— В смысле? Мы не можем говорить о том, что гриммары эксплуатируют вилан и что…
— Мы не будем обсуждать эти темы при чужих. Вообще. Никогда! Тыщу лет прожила, а ума так и не нажила! — сорвался я.
Илара сначала покраснела, как помидор. А потом и вовсе побурела. Если бы не ее стремительное омоложение, то я бы начал опасаться, что ее сейчас удар хватит. Илара смогла наступить своей песне на горло и кинуть, соглашаясь с моим вердиктом.
— Они все такие, — заявил Рябой едва мы зашли в свой номер.
— Кто?
— Гриммары. Глупые, заносчивые…
Я осмотрелся. А номерок-то нам недурственный достался. Спальни в нем было две, но прежде чем разойтись по комнатам я и с Рябым решил провести воспитательную беседу.
— Астрис гриммар. Кивар тоже. Да и я по большому счету из тамошних. Поэтому наговаривать на своих друзей и делить их на вилан и гриммаров — стыдно тебе товарищ Рябой должно быть.
— Но ведь эти проклятые колдуны…
Я понял, что беседа имеет все шансы затянуться.
— А ну-ка присядь-ка, — я кивнул на диванчик. И сел на него сам.
— Ты что, рыжая твоя морда делаешь? Ты хоть сам понимаешь?
— Чего, а чего…
— Да ничего! Ты понимаешь, что своими несознательными рассуждениями ты вносишь между нами раскол?!
— Ну они же колдуны!
— Ну и что?! Я тоже вон вилами всякие чудеса вытворяю. Ты не смотри на то, что фокусник человек или нет. В нутро его гляди, гнилое оно или нет. У Илары… — я замолчал, пытаясь подобрать слова, — душа хорошая, чистая. Но раненная навылет! Ты представь, мужа у нее убили, пряталась она, силы лишилась, чуть ли не нищенкой стала, которую хашшам на приманку продали. Болит у нее сердца, сильно болит!
— Ну это есть немного… — смутился
— Не немного! Твой, да и мой долг ей помочь! Тело мужика ее мы вытащим, лухарей этих поганой метлой из замка выметем. Обломаем, так сказать, георгу, прибыльную поляну.
— Обломаем, как есть обломаем.
— Но это потом. Сейчас отдыхаем, набираемся сил. Как стемнеет — вернемся на причал и заберем телеги.
— Почему вечером?
— Чтобы меньше отсвечивать. Все, Рябой, отбой. Спать…
— Но я…
— Это приказ, — я проявил настойчивость, — сам на кровать, голову на подушку. Вопросы?
Рябой кивнул, соглашаясь со мной.
Я тоже собирался вздремнуть, ибо силы мне понадобятся на вечер. Проблема была в том, чтобы проснуться вовремя. Белгази был замечательным во всех отношениях миром, но будильники здесь отсутствовали.
— Рябой, — громко крикнул я, — если я вдруг просплю…
— Разбужу тебя как солнце сядет, — прокричал Рябой в ответ.
И я с чистой совестью сладко выдохнув погрузился в сон.
Однако разбудил меня не Рябой, громкий шум, раздававшийся с первого этажа. Спросонья я даже и не понял кто и по какой причине шумел.