Секонд хенд

Эмануэль склонил голову набок, глядя на Моджо, как будто действительно пытался решить, может ли он полюбить ее или нет. Моджо радостно запыхтела, ее хвостик заметался туда-сюда по столешнице.

– Мне неприятно тебя огорчать, но ты не можешь заложить живое животное.

– Я не пытаюсь заложить ее. Я хотел спросить, может...

– Может что?

Я сделал глубокий вдох и выпалил:

– Может, ты оставишь ее у себя?

– Это как передержка домашних животных? Надолго?

– Ну, думаю, навсегда. Владеть собакой - это постоянная ответственность, и...

Брови Эла полезли на лоб.

– Владеть? Кто сказал, что она принадлежит мне?

– Ну, это то, о чем я прошу. Ей нужен дом.

Он скрестил руки на груди и вызывающе улыбнулся мне.

– А что не так с твоим?

– Мне нельзя заводить собак.

– И почему я?

– Ты единственный человек, кого я знаю.

Он и раньше выглядел смущенным, но теперь казался взволнованным.

– Что мне с ней делать?

Моджо все еще стояла на прилавке, переводя взгляд с меня на него и обратно, пока мы разговаривали, высунув язык.

– Я не хочу отдавать ее в приют. Она хорошая собака, и я бы каждый божий день беспокоился о том, приютили ее или нет.

Эл потер затылок, раздраженно глядя на Моджо.

– Не уверен, что мне разрешено держать здесь собак.

– Я думал, копов не волнуют твои личные пороки?

С полсекунды он пристально смотрел на меня, словно взвешивая мои слова, а затем рассмеялся, и его глаза внезапно заблестели. Он снова потер затылок.

– Справедливо.
– Он посмотрел на Моджо, которая в ответ на радостные интонации наших голосов завиляла хвостом еще быстрее, чем обычно, и радостно запыхтела, глядя на него.
– Ты хочешь быть ломбардской собакой?

Она возбужденно показала ему язык.

– Ха, - сказал Эмануэль.
– Я ошибся.

– Что?

Он взял красный фломастер из баночки рядом с кассой. Он отвернулся от меня, чтобы взять что-то с полки за своей спиной, и склонился над этим с маркером. Секунду спустя он повернулся и положил товар на прилавок рядом с Моджо. Это был футбольный мяч, черно-белый, только теперь на нем красовался маленький красный полумесяц в одном из белых шестиугольников. Он развернул Моджо мордочкой ко мне.

Черно-белая. Кончик ее языка свисал изо рта маленьким розовым полумесяцем.

Эмануэль провел над ними рукой и указал на то, что находится между ними.

– Видишь сходство?

Я рассмеялся.

– Значит ли это, что ты возьмешь ее?

– Я думаю.
– Он наклонился, чтобы посмотреть на Моджо, оставаясь вне досягаемости ее языка.
– Не мочиться в магазине. Не грызть лыжи или клюшки для гольфа. Не кусать покупателей без моего разрешения. Поняла?

Виляние Моджо перешло в полномасштабные конвульсии собачьего ликования.

– Я думаю, у нее получилось, - сказал Эмануэль, снова выпрямляясь и глядя мне в лицо.

– Спасибо, Эл. Правда. Я заплачу за ее еду, если хочешь...

– Забудь об этом. Сколько она весит? Два фунта? Очевидно, она мало ест.

Я посмотрел на Моджо, которая все еще сидела на столе рядом с испорченным мячом. Они были примерно одного размера. Сходство действительно было поразительным.

– Собак не пинают ногами.

Он рассмеялся.

– Не волнуйся. Я даже в футбол никогда не играл.

Глава 16

НА следующий день Эл был удивлен, когда от Пола ничего не было слышно. Он согласился взять глупого пса только для того, чтобы у Пола был повод снова зайти в ломбард.

И все же это был всего один день.

Денвер не смог прийти на обычное свидание в прачечную в понедельник вечером, поэтому они с Элом встретились во вторник. Эл раздумывал, не оставить ли Моджо дома, чтобы избежать лишних вопросов, но, в конце концов, ее умоляющие собачьи глазки покорили его.

Решение не осталось без последствий.

– У тебя собака.
– Денвер недоверчиво покачал головой.
– Маленькая любознательная собачка. И ты носишь ее в детском слинге. Кто ты такой и что ты сделал с Элом?

Эл показал Денверу средний палец и начал вытаскивать Моджо из переноски, остановившись, чтобы передать Денверу поводок.

– Вот, подержи. Мне нужно ее успокоить, чтобы я мог выкурить сигарету.

– Кажется, было бы проще, если бы она оставалась так уютно укутана.

– Да, но я не хочу, чтобы она дышала дымом так близко.

Глаза Денвера расширились, и он, пятясь, поднял руки.

– Теперь ты меня пугаешь.

Выдернув поводок из рук Денвера, Эл пристегнул его к ошейнику Моджо и предложил ей осмотреть окрестности «Такер Лаунд-О-Рама», пока надевал другой конец себе на запястье и вертел в руках сигарету.

– Это одолжение другу, - пробормотал он, сделав большую затяжку.

Денвер заметно расслабился.

– Эй, ты так и не ответил мне насчет Четвертого. Джейс сказал, что я могу взять выходной, если захочу, но я должен дать полный отчет.

Эл отмахнулся от него.

– Забудь об этом. Ты же не хочешь оказаться втянутым в мою семейную драму. Это была глупая идея.

Денвер удивленно приподнял брови, но не стал настаивать.

– Итак, мы забыли о Четвертом. Расскажи мне о собаке. Ты присматриваешь за детьми. О, это, должно быть, для Клубнички.

Эл отвел глаза.

– Нет, я приютил собаку. Но в качестве одолжения. Послушай, ты можешь войти и начать. Я недолго.

– Черт возьми, ты так легко не отделаешься. Какого хрена, Эл? Ты взял собаку из-за этого ребенка?

– Пол не ребенок.
– Эл затянулся одной яростной затяжкой, по крайней мере, метафорически.
– Но да. Я взял Моджо, потому что Пол попросил.

Все признаки поддразнивания исчезли на лице Денвера.

– Дерьмо. Ты серьезно относишься к нему. Типа, серьезно– серьезно. Твою мать.

– Ничего не случилось.
– Эл вздохнул и прислонился спиной к стене, отодвигая Моджо подальше от дыма, когда она вернулась, чтобы осмотреть его ноги.
– Он понятия не имеет. Я, черт возьми, поцеловал его, а он все еще ничего не понимает. Это мило, но также ясно, что ему это не интересно. Вообще. На любом уровне, любого рода.