Семь с половиной женихов Евангелины

– Почему это тебя?!
– возмутился Михаль, злобно щелкая ножницами.
– Может, меня!

– А почему только вас?
– подал голос новоиспеченный индеец с ирокезом.
– А как же я? Почему не всех троих?

Я, как рыба на суше, молча раскрывала рот.

– Всех троих?
– переспросила я, наконец, когда способность говорить вернулась ко мне.
– Что вы такое говорите?..

– Если магическая неразрывная связь, то можно и четверых, - ответил Эмиль.

– А четвертый кто?
– удивился Михаль.
– Мама, что ли?

– Какая мама?!
– в ужасе закричала я. Больше всего на свете мне хотелось хлестнуть лошадку вожжами и удрать отсюда поскорее. От этих болванов и от их решительной мамы. Не дай Бог...

Эмиль поморщился, тряхнув головой.

– Да причем тут мама, - проговори он, стряхивая состриженные золотые волосы с золотого шитья.
– Это я к примеру сказал. Три, четыре, пять. Если есть магическая связь, то ею связывает, как золотым нитками. Вот и решай, кого отрезать. А можно не резать. Можно троих.

– Так вы выбрали троих?
– наседал Акмаль.
– Нас троих?

– Маму можно не выбирать, - угодливо подсказал Эмиль.
– Мама сама по себе. Она сама выбирает.

– А-а-а-а!
– закричала я в ужасе.

– Евангелина, вы не думайте плохого, - меж тем продолжай Михаль, проигнорировав мой вопль.
– Трое - это даже удобно. Пока один на охоте, а второй занимается своими делами, с вами всегда остается третий.

– Удобно!..
– в ярости выкрикнула я.
– Что удобно?! Одна голова на троих - это удобно?

– Да, да, конечно, - подхватил Мишель.
– Это удобно.

– Да вы же никудышные охотники!
– выкрикнула я.
– Чудище трехголовое!

Михаль пожал плечами.

– Ну да, - нехотя признался он.
– Но мама очень хотела, чтобы мы были охотниками. Она страсть как любит мужчин с оружием и стрельбу. С тех пор, как папа нас покинул, она тоскует.

– Он взял на абордаж утлый челн, - пояснил между делом Акмаль грустно.
– Какую-то ушлую плоскодонку. И корабль нашей семьи черпанул бортом и пошел ко дну. Радуем маму как можем.

– Но, конечно, охотой мы не прокормимся, - продолжил Михаль.
– Поэтому у каждого есть профессия, не переживайте! Вот я - модный цирюльник.

– Что?!

– Парикмахер, стрижки мужские, модные дамские. Желаете кораблик в кудри?

– Какие кудри?!

– Ну, нет, так нет. А вот Эмиль - модный кутюрье. За ним посылают самые утонченные модницы.

– В этом сезоне самый писк - шелк цвета берлинской лазури, - невинно заметил Эмиль, косясь на мое платье. Розовое. С белыми оборками и вишенками.
– С золотым шитьем.

– Знаете что?!
– вспыхнула я.
– Эван не рассматривал мое платье! И не критиковал его!

– Это потому, что он в моде, скорее всего, не разбирается!
– резонно заметил Эмиль.

– Да мне все равно!
– выкрикнула я.
– Не нужен мне муж-кутюрье!

– Я охотник, - угодливо подсказал Акмаль.
– Настоящий! Между прочим, весьма неплохой.

– Да вы в Эвана не попали! Ни разу!

– Что ж я, дурак, что ли?
– снисходительно произнес Акмаль, сунув руки в карманы.
– Что ж я, не отличу вампира от дичи? Кто ж по соседям стреляет - даже если они сами напрашиваются?!

Меж тем стало очень холодно и очень темно. Наползшая туча закрыла все небо, тень легла на зеленых холмы. Мрак окутал все, и наступили ненастоящие, но очень тревожные и страшные туманные сумерки. Широкие черные крылья подняли ветер, из туманной серой темноты огромные когтистые лапищи потянулись ко мне.

– Это где, - прорычало огромное чудовище, выныривая из рваных дымных туч, - тут капризная невеста?!

Черный-Пречерный Дракон, закрывший своей тенью землю, был чудовищно огромен. Чудовищно страшен и чудовищно черен. Намного больше, мощнее, сильнее и грознее Роланда - молодого золотого дракона. Его чешуя не блестела, а была матовой, как бархатная ночь. И только окаменевшие, острые, как наконечники стрел, чешуи поблескивали редкими вспышками, как звезды на небе.

– Мама, - пискнула я.

Акмаль не растерялся. Словно по мановению волшебной палочки в его руке появился арбалет, охотник вскинул его, и... нет, стрела не пронзила чудовище. Она отлетела от его толстой шкуры, поломавшись.

– Чудовище!
– прокричал Акмаль. Кажется, он вошел в раж.
– У меня и топор есть!

– А у меня крылья, - парировал дракон. Он накрыл меня ладонью, и я вдруг поняла, что сижу в его руках, как птичка в коробочке.

– Эван!
– закричала я, лягаясь и дрыгая ногами.
– Помоги-и-и! Спаси-и-и-и меня!

Но вместо Эвана из кустов на мой зов выкатился гном на стуле некроманта. Стул яростно бил подкованными ножками и взбрыкивал. Он рвался в бой.

– Эй!
– заорал гном, багровея до бровей.
– Что же ты делаешь, куда же ты потащил ее, ящер?! Сказано тебе было - проучить и напугать! А не вот это вот все!

– Ты не повелеваешь мной, - прошелестел шипящий сильный голос.
– Ты всего лишь пробудил меня и назвал имя строптивой невесты. Что с ней делать - решаю я. И вообще -все решаю я.

– Я не строптивая, не строптивая!
– верещала я, пиная пальцы чудовища.
– Я выбрала!.. Я честно исполнила свои обязанности, я всех посетила! И! Выбрала! Себе! Жениха! Сама!

– Значит, неправильно выбрала, - сказал язвительный, мстительный и ревнивый гном.
– Ничего не понимаешь в настоящих мужчинах.

– Раз невеста выбрала, - пророкотал Черный-Пречерный Дракон глубоким и красивым голосом, - самое время выбирать женихам. Кто осмелится оспорить ее у меня? Кто не побоится Черного Дракона? Кто предпочтет жизнь любви? И любовь - жизни?

– Я!
– смело выступил Акмаль.
– И мой верный топор!

– Я-а-а-а!
– заорал гном, пришпоривая боевой стул.
– Брось девку, ящерица, она моя!

– И я!
– выкрикнул неожиданно отчаянный Эмиль.
– И моя золотая игла!

– Саван мне шить будешь?
– поиронизировал Черный Дракон.

Эмиль не ответил. Тряхнув своим солнечным ирокезом, он швырнул блеснувшую в единственном луче света иглу, и был так точен, что попал прямо в глаз Черному Дракону.

– Ах ты, - проревело чудовище, колупая ногтями слезящийся глаз.
– Кутюрье...