Семья

— Извините нас, — проговорил гость.

Приятели углубились в игру. Глухо стучали передвигаемые кости. А Санкити думал о том, как давно дружат эти два человека, и еще о том, что старость уже надвинулась на них.

Партия кончилась. Гость ушел, и Морихико повернул к брату свое грузное тело.

— Я тебя вот зачем хотел видеть, — начал он. — Меня все больше беспокоит Сёта. У него на уме одни развлечения. Работает без году неделю, ничего еще не заработал, а каждый вечер бражничает...

Санкити невольно улыбнулся.

— Несколько дней назад, — продолжал Морихико, — ко мне приходила Тоёсэ. «Не знаю, говорит, что и делать». Оказывается, Сёта воспылал любовью к гейше по имени Кокин. Я понимаю Тоёсэ. Она, как приехала, была у хозяина фирмы Сиосэ. Он, между прочим, сказал ей, что, мол, пусть Сёта будет поосмотрительнее. С таким трудом нашел место, а теперь из-за собственной глупости может его потерять. Тоёсэ просила меня подействовать на Сёта.

— Я видел эту гейшу. Сёта меня и познакомил с ней. По-моему, нечего из-за нее волноваться. Она мне показалась совсем глупенькой.

— Тоёсэ боится, что Сёта пойдет по стопам отца.

— Но ведь на Кабуто-тё принято собираться за чаркой сакэ. Деловые люди их круга иначе между собой и не общаются. К тому же я слыхал, что и у Сиосэ есть любовница, да, кажется, и не одна. Вряд ли он станет строго следить за тем, как проводят досуг его подчиненные. Я думаю, Тоёсэ несколько сгущает краски.

— Возможно, — пожал плечами Морихико.

— По-моему, не стоит придавать этому большого значения, не надо вмешиваться... Чем бранить за распутство, лучше требовать, чтобы он денег побольше зарабатывал.

Морихико потер озябшие руки над жаровней.

— Сёта плохо кончит. Тратит на женщин все, что зарабатывает. А ты обратил внимание на то, как он смеется? Разевает рот и хохочет без удержу! Нет, на такого человека положиться нельзя. Его мать и Тоёсэ гораздо лучше, чем он.

— Нет, ты не прав. Ты слишком строго судишь Сёта. Он не так плох, как тебе кажется, а его мать и жену ты, по-моему, переоцениваешь. Она и Тоёсэ — обыкновенные люди. Возможно, что они и сами себя переоценивают.

— Это ты верно заметил. — Морихико внимательно посмотрел на брата.

— Все было бы хорошо, если бы не женолюбие, эта несчастная страсть и отца, и сына. Оба хороши. У них все мысли только одними женщинами и заняты. А Тацуо-сан дошел до того, что семью бросил. Одержимые они оба, вот что!

«Кому это ты рассказываешь?..» — сказал Санкити раздраженный взгляд брата.

— А впрочем, — уже не так уверенно проговорил Санкити, — может, Сёта вообще не способен работать.

— Хотелось бы мне дожить до того дня, когда он разбогатеет на этой бирже!

— Припоминаю, как прошлым летом увлекся я Тика-мацу¹⁸¹⁹. В день поминовения усопших мы пошли в театр: со мною были Сёта, Сюн и Нобу. Давали тогда пьесу «Девушка из Хаката в пучине бедствий». Вернувшись домой, я, в который раз уже, раскрыл сборник дзёрури¹⁸. И между прочим, нашел там одну интересную драму. Ее герой, Сосити, — благородная, утонченная натура, от него так и веет старинной культурой. И в то же время в нем бушуют безумные страсти. Жажда приключений погнала его по белу свету. Он добрался до Нагасаки, да так и осел там. Занялся торговлей. В нашем Сёта есть что-то от этого авантюриста. Всякий раз, как я встречаю его, мне приходит на память этот Сосити. — В нашей семье два Сосити, Тацуо — Сосити Первый. Сёта — Сосити Второй.

Братья рассмеялись.

— Одним словом, как тебе угодно, а я намерен пригласить его к себе и побеседовать построже. Нельзя так расстраивать жену. Ты со своей стороны тоже должен как-то повлиять на него.

— Видишь ли, Морихико, — ответил Санкити, — я еще прошлым летом почувствовал, что не имею права давать людям советы. Но поговорить с ним, чтобы он был осмотрительнее, — это я, пожалуй, могу.

Братья поговорили еще о Минору, уехавшем в далекую Маньчжурию, о предстоящем замужестве о-Сюн. И Санкити ушел.

Сёта был у себя в конторе на Кабуто-тё. Служащие, устав от дневной суеты, сидели вокруг стола, у сейфов, болтали о вечерних спектаклях, смаковали закулисные истории, и усталость мало-помалу проходила. В углах по стенам висели, покачиваясь, беловатые кольца табачного дыма.

Рядом с кладовой была большая светлая комната. Там сидел за столом Сёта и пил чай. Рассыльный принес письмо. Оно было от Санкити. Недоумевая, зачем дядя послал ему письмо в контору, а не домой, Сёта распечатал конверт. Внутри оказался талисман храма покровителей моряков.

Сёта понял, что это значило. Он сжал кулак и ударил по столу, так что подскочил чернильный прибор.

— Хасимото, что-нибудь стряслось? — спросил один из управляющих.

— Нет, — усмехнулся Сёта, кусая нижнюю губу. — Вчера мне позвонил один из моих дядей. «Заходи, говорит, есть дело». По дороге домой я и зашел. А он мне такой разнос устроил, что вспоминать тошно. И все о том же. Ну, думаю, жди теперь нагоняя от другого дяди. А он, вместо нагоняя, вон что прислал.

— Веселый у тебя дядюшка! А как это понять?

— Смотри, мол, не утони!

— Ну, тут всяко толковать можно.

Все расхохотались.

Самые разнообразные чувства обуревали Сёта в тот день. Суть ответа, который он послал дяде, была в следующем: «Я как-никак мужчина, и я должен добиться намеченной цели».

Поспешно закончив работу, Сёта через боковую решетчатую дверь вышел из конторы. На углу узкой улочки стояла тележка торговца горячим молоком. Сёта выпил стакан молока и поехал к Санкити.

Когда он вошел к дяде, вся семья собралась вокруг жаровни. Была здесь и Тоёсэ.

— Признайся, дружок, здорово тебя удивило мое послание? — рассмеялся Санкити. И тут же перевел разговор на другое. Тоёсэ встала со своего места, перевернула подушку, на которой сидела, и предложила мужу.

— Я получил ваше письмо, дядя, — с деланным спокойствием ответил Сёта. — И отправил вам ответ. Вы, должно быть, его еще не получили.

Тоёсэ, переведя взгляд с мужа на невестку, проговорила:

— Я давно уже здесь. Знаете, тетушка, о чем бы я ни спросила у мужа, он на все отвечает: «Пойди к дядюшке Санкити, он тебе объяснит».

Она замолчала. Потом взяла у мужа папиросу, и оба дружно задымили.

— А ну-ка иди ко мне! — состроил смешную гримасу Санкити, протягивая руки Танэо, подбежавшему к отцу.

— Ах, если бы у меня были дети... — вздохнула Тоёсэ. — Как я мечтаю о ребенке!

— Это было бы так хорошо! Ну хотя бы только один ребеночек, — сказала о-Юки, разливая чай.

— Я уж и не надеюсь, — уныло проговорила Тоёсэ.

— Может, показаться врачу? — заметил Санкити, усаживая сына на колени.