Серебро в костях

Голос, тёмный как полночь, прорезал мой разум, заглушив даже этот нечеловеческий визг.

Я знаю тебя.

Я вздрогнула, опустившись на колени. Меч выскользнул из руки.

Я видела твоё рождение во сне.

— Пре-прекрати… — с трудом выдохнула я. Руки вжались в виски, будто могли выдавить из головы её голос. — Перестань!

Он не знает, кто ты на самом деле…

Воздух между нами вспыхнул, заиграл и тут же померк.

Голос Олуэн, будто донёсшийся сквозь миры, прорезал тишину:

— Сейчас, Нив!

— Подожди… — попыталась остановить их я. — Что это значит?

Но волна ослепительного света уже была выпущена.

Почувствовав, что магия исчезла, Дети рванулись к Кайтрионе, которая пыталась подняться с земли. Но заклинание Нив отбросило их прочь — их тела вспыхнули и сгорели дотла.

Ревенант стояла перед нами, спиной к пульсирующей энергии света, позволяя ей сжигать собственные очертания. На её лице на миг промелькнула искра человечности.

— Кайтриона.

Голос, что вырвался из этой плоти и земли, был сладким, как первый день весны, и невыносимо нежным.

— Моя Кейт…

Она протянула к ней руку с атамом, и её тело начало трескаться, разламываться, когда свет пробивался сквозь него. Молодая жрица пошатнулась вперёд, слёзы струились по её лицу, когда она потянулась в ответ.

— Почему? — прошептала она. — Почему ты это сделала?

В свои последние мгновения ревенант выдохнула:

— Сила… Я не могла остановить… то, что уже началось…

Её тело рассыпалось, снова превратившись в кость и землю. Когда заклинание Нив угасло, а воздух стал прохладнее, атам упал на землю, всё ещё светящийся от жара и силы.

Кайтриона вскрикнула в наступившей тишине, рыдая так, будто что-то внутри неё разрывалось. Она рухнула на землю.

Я ощущала, как опустела внутри, когда опустилась рядом на колени. Нерешительно, я обняла её за плечи.

Но она не отстранилась. Вместо этого Кейт прижалась ко мне, зарывшись лицом в плечо, и её рыдания сотрясали меня до глубины души. Горло саднило от сдерживаемых слёз, но даже если бы я могла говорить, я не знала, что сказать.

Нив и Олуэн подбежали и обняли нас обеих, живых, целых, дрожащих. Я вцепилась в них, позволяя ветру охладить разгорячённую кожу и остывшую кровь. Но где-то внутри разгоралось тепло — как солнце, поднимающееся всё выше и выше… пока мне не показалось, что я вот-вот лопну от него.

Я отстранилась, оглянулась через плечо — ища взгляд Эмриса.

Но в воздухе клубились только пепел и туман.

Я разжала объятия, и в грудь ударил страх — тяжёлый, холодный, как железный шип.

— Эмрис? Эмрис! — закричала я.

Никакого ответа.

Я бросилась к холму, обыскивая останки Детей, тех, что не обратились в пепел.

— Эмрис! — Если с ним что-то случилось, пока я смотрела в другую сторону…

Позади раздались крики других — они звали его, всё громче, всё тревожнее.

Нив оказалась рядом, качая головой:

— Я не понимаю… Заклинание не могло ему навредить. Может, один из Детей унёс его?

Эта мысль ударила в живот, как кулак. Я согнулась пополам, борясь с тошнотой.

— Подожди, — сказала Нив, хватая меня за руку и заставляя подняться. — Смотри.

Позади неё лицо Олуэн стало белее снега. Сердце подскочило к горлу, когда она с Кайтрионой подошли ближе.

На снегу тянулся след — шаги, ведущие вверх по холму, прочь от гробницы и прочь от нас. В сторону портала, ведущего назад, в наш мир.

Я знала.

Кольцо Рассеяния исчезло. И Эмрис Дай — тоже.

И то солнце, что только что разгоралось внутри меня, обжигая теплом и жизнью, медленно опустилось за тёмный горизонт.

Глава 44

Свет почти угас, когда мы начали обратный путь к башне. Сначала Кайтриона предложила переждать темноту в одной из сторожевых башен — но это было до того, как мы наткнулись на первых Детей среди деревьев.

Они лежали там, где упали с ветвей. Их тела были целыми, но безжизненными, словно кто-то просто выдернул из них искру жизни.

Может, так и было.

Мои спутники остановились, прячась за сломанным, пустотелым стволом, но я пошла дальше.

— Тэмсин, подожди… — Нив попыталась схватить меня за руку, но я вырвалась.

Я не боялась. Не испытывала любопытства.

Я вообще ничего не чувствовала.

Двигалась, будто под водой, на дне озера — каждый шаг требовал усилия, каждый клочок земли под ногами приходилось отвоёвывать.

Кайтриона сделала для меча ножны, и теперь я несла его за спиной, а не как факел перед собой. Благодаря Нив и жрицам, владеющим туманами, у нас было достаточно света, чтобы не сбиться с пути.

Я подошла к ближайшему чудовищу и посмотрела на него сверху вниз. Лишённое жизни и той ужасающей одержимости, что вела его прежде, оно казалось почти жалким. Его язык вывалился изо рта, а конечности обмякли, когда я подтолкнула его ногой и перевернула на спину.

Пустые глазницы уставились в небо. Падальщики-насекомые уже сделали своё дело.

Олуэн присела рядом, её лоб нахмурился, когда она коснулась сморщенной серой кожи на груди существа.

Она взглянула на Кайтриону и покачала головой.

— Значит, Высшая Жрица… ревенант — дала им жизнь, — сказала Кайтриона усталым голосом. Повязки на её лице промокли от пота и грязи. — А проклятие или сила, что их поддерживала, исчезла вместе с ней.

Нив резко втянула воздух, коснувшись одного из существ кончиком пальца.

— Что тебя тревожит? — спросила Олуэн.

— Проклятия могут пережить того, кто их наложил, — объяснила Нив. — Но, думаю, не в этом случае. Мы отрубили голову, отделили её от тела.

— Есть ли ещё шанс, что ритуал вернёт им души? — прохрипела Кайтриона.

— Лучшее, на что мы можем надеяться… — Олуэн сглотнула. — Это то, что ритуал освободит хотя бы осколки душ, если они всё ещё заперты в этих телах.

У меня скривились губы при виде их лиц, искажённых болью. Если они были настолько наивны, чтобы верить, что ритуал всё исправит, — они заслужили то, что получили.

— Для них никогда не было надежды, — сказала я ядовито, продолжая идти сквозь мёртвый лес, перешагивая через тела, вдавленные в снег. Воздух обжигал грудь — холодный, острый. — Просто вы не могли это принять.