Серебро в костях

Нив обняла меня сзади, прижалась щекой к моему плечу. Вместо того чтобы оттолкнуть, я обмякла, уткнулась в неё.

Когда она отпустила меня, то подождала, пока я обернусь, и тихо сказала:

— Я поднимусь в библиотеку. Хочу напоследок всё осмотреть.

Я кивнула:

— Я подойду через минуту.

Я дождалась, пока её шаги затихли на лестнице, прежде чем снова повернуться к двери и толкнуть её.

Соседняя комната была точной копией нашей. Холод пробирался куда глубже теперь, когда здесь больше никто не жил. Кроме сумки Кабелла, оставленной на краю кровати, ничего не говорило о том, что кто-то спал здесь.

Во мне поднялась свежая горечь. Эмрис не мог знать, что мы найдём кольцо, но сам факт того, что он не оставил здесь ни следа… заставлял меня задуматься.

Мне всё равно, подумала я, прижимая сумку Кабелла к груди. Мне всё равно.

Я сунула руку в карман куртки, сжала в кулаке гладкий деревянный обломок. Я сжимала его до тех пор, пока края не начали впиваться в кожу, пока острая боль не заглушила накатывающее чувство.

А потом, глубоко вздохнув, я подошла к кровати, положила вырезанную из дерева птичку на подушку — и ушла.

***

Я нашла Нив не среди дубовых полок библиотеки, как ожидала, а в самом её конце — она задумчиво рассматривала гобелены, закрывавшие окна. На одном из них был изображён человек, увитый ветвями, с поднятым мечом, противостоящий рыцарю в остролисте на другом.

Нив обернулась, когда я подошла.

Я коснулась вышитой фигуры, покрытой дубовыми листьями:

— Ты знаешь эту легенду? Король Остролиста и Король Дуба?

— Нет, — покачала головой она. — Но могу предположить — это что-то о смене времён года?

— В целом, да, — кивнула я. — Это персонификации зимы и лета, тёмной и светлой половины Колеса Года. Они сражаются друг с другом вновь и вновь, их сила то возрастает, то угасает, когда приходит их время. В некоторых версиях говорится, что Король Остролиста — это Владыка Смерти, и что они сражаются из-за женщины, которую оба любят… или даже из-за самой Богини.

Это было неожиданно — увидеть их здесь, но, учитывая размеры библиотеки и разнообразие хранящихся в ней манускриптов, неудивительно, что авалонцы собирали легенды со всего света.

— Нам пора спускаться? — спросила Нив, с трудом поднимая свою набитую сумку. Заклинание увеличивало её вместимость, но никак не облегчало вес.

— Да, — сказала я и, поддавшись внезапному порыву, коснулась её руки. — Спасибо, что была моей подругой… даже когда я этого не заслуживала.

— Ты, правда, не облегчала задачу, — усмехнулась она. — Но всё хорошее в жизни даётся нелегко.

Из лестничного пролёта донеслись шаги. Я повернулась, ожидая увидеть Олуэн или Кайтриону — но никого не было.

Я нахмурилась и подошла ближе, заглянув вниз. Пусто. Мы с Нив переглянулись, спустились на этаж ниже и принялись изучать тёмный коридор.

Там что-то двигалось.

— О, — прошептала я, приседая. — Иди сюда, шалун.

Из теней выскочил дрожащий серый котёнок, его шерсть была в пятнах крови. Он буквально прыгнул мне в руки, вцепившись когтями в куртку и пытаясь обвиться вокруг шеи.

— Это кот Мари, — объяснила я Нив. Его хвост щекотал мне лицо и неожиданно напомнил о доме.

Нив протянула руку, провела по мягкой головке:

— Где же ты прятался, маленький Грифлет?

И что ты видел? — подумала я.

— Хочешь жить в библиотеке? — спросила я котёнка, когда мы с Нив направились в Большой зал. — В окружении таких же милых и коварных друзей?

Олуэн вышла нам навстречу на лестнице.

— Я как раз шла вас искать.

Я откинула волосы с лица, чтобы она могла увидеть котёнка. Её лицо стало акварелью эмоций — ни одна не задержалась надолго.

— О, Благословенная Мать…

Осторожно она освободила коготки Грифлета от моей куртки и прижала его к себе. Он довольно замурлыкал.

— Вы готовы? — спросила Нив.

— Да, — ответила Олуэн, почесав Грифлета за ухом. — Ритуал нужно провести на рассвете, у нас нет ни минуты лишней.

В Большом зале всё ещё ощущался запах крови, и тёмные пятна на полу были видны, несмотря на наши попытки их отмыть. Над алтарём возвышалась статуя Богини, её белоснежное каменное тело было в кровавых брызгах. В центре груди всё ещё горела свеча.

Кайтриона стояла к нам спиной, глядя на предметы, разложенные перед ней: атам, жезл, чаша, миска с землёй и кувшин, наполненный светящейся родниковой водой. Когда Грифлет жалобно мяукнул, она обернулась, глаза её расширились.

— Как? — прошептала она.

— Тэмсин и Нив нашли его наверху, — объяснила Олуэн. Она прижала мягкую мордочку котёнка к щеке, а затем уложила его в корзину с сосудом Вивиан. Грифлет уютно свернулся на пледе, укрывающем его.

Мы с Нив поставили свои сумки рядом и приняли из рук Олуэн тонкие венки, сплетённые из зелени и лозы.

— У меня нет магии, — сказала я, вдруг осознав это.

— Поверь мне, — только и ответила Олуэн.

Кайтриона жестом пригласила нас подойти ближе к алтарю. Когда я замешкалась, Олуэн мягко подтолкнула меня вперёд, поставив между собой и Кайтрионой. Я застыла на месте, пульс с гулом отдавался в висках, пока я смотрела вниз, на глянцево-чёрную поверхность алтаря. Вкрапления золота и серебра в полированном камне напоминали звёзды в ночном небе.

Клинок атама поблёскивал. Чаша была серебряной, простой по форме, но украшенной сверкающими сапфирами и изумрудами по краю. Но именно жезл привлёк моё внимание. Он был длиннее моей руки, длиннее даже, чем у Нив, и походил на прямую ветвь, завершённую серебряным наконечником.

Пока Олуэн облачалась в церемониальные одежды, Кайтриона этого не сделала. Она наклонилась и подняла массивный том, лежавший у её ног.

Я с трудом втянула воздух, когда она пролистала страницы, мельком открывая залитые красками иллюстрации. Нив переступила с ноги на ногу, прочистила горло. Я краем глаза увидела, как она принимает решение — она отложила жезл к нашим сумкам, освобождая руки, чтобы позволить магии течь естественно.

— Да будет хвала Тебе, Мать всего сущего, сердце мира… — голос Кайтрионы дрогнул, но вновь окреп, переходя в пение. Слова были торжественными и пронизанными яростью. — Земля Твоего тела.