Серебряная тоска

– Русланчик!
– кричу я.
– Что за мяч?

– Пасуй!
– кричит он в ответ.

Я даю ему пас и бегу вперёд, он пасует мне и бежит вперёд, я пасую ему и бегу вперёд он пасует мне и бежит вперёд, я пасую ему и бегу вперёд, а коридор всё не кончается, а мы не устаём, мы не задыхаемся, и он говорит мне:

– Только давай никому не скажем, что мы играли в футбол.

– Давай, - отвечаю я - Потому что нас засмеют, - продолжает он. Скажут, что мы как маленькие.

– А мы и есть маленькие.

– Да. Мы и есть маленькие. Но это наша самая главная тайна.

– Да. У нас есть тайна. Дети любят тайны. У детей обязательно должна быть тайна.

– Да. Большая тайна.

– Да. У маленьких всегда есть большая тайна. А у больших - только маленькие секреты.

– Да. И мы никому не скажем, что играли в футбол.

– А если коридор кончится?

– А он не кончится. Пасуй!

– Держи! Пасуй!

– Пасуй!

– Пасуй!

– Пасуй!

– Пасуй!

– Пасуй!

– Чай!

– Что?!
– И я открыл глаза.

Надо мною стоял Руслан, голый, с подносом в руках. На подносе дымились две большие фарфоровые чашки.

– Чай, - сказал Руслан, - который мы не попили вчера вечером.

– А утренний чай ещё лучше вечернего.

Я откинул одеяло.

– За столом будем пить?

– За столом.

Мы сели за стол, не смущаясь того, что оба голенькие. Да и кого? чего? нам было смущаться?

– А что есть к чаю?
– спросил я.

– Сушки.

– А вот это здорово!
– обрадовался я.
– Мы их будем ломать в кулаке...

– И отправлять по четвертинкам в рот, - закончил Руслан.

– Только сначала в чай обмакнём, а то его самого пока пить горячо.

– Ага.

Мы на секунду замолчали, посмотрели друг на друга и расхохотались - нам было ужасно весело нести всякую идиотскую чушь.

Русланчик встал и умелькнул бледной попкой в кухню - за сушками.

"Попкой - именно так ты и отметил, - сказал я себе с внезапной злостью.
– То есть, ты и вправду... опидорасился?" И в ту же секунду почувствовал стыд. Стыд за то, что подумал расхоже-пошлым словом о том, что не было расхоже-пошлым, стыд за то, что слился на мгновение с общественным брезгливым снобизмом, считающим грязью то, что грязью само по себе не является, стыд за то, что предал нашу с Русланчиком недавнюю нежность...

– Да пошли вы все на хер!
– сказал я вслух.
– На хер!

– Ты чего ругаешься?
– спросил Руслан, появляясь с полной сушек тарелкой.

– Извини. Это я им. Понимаешь?
– Я обнял его за шею, привлёк к себе и поцеловал.

– Понимаю.
– Он ответил на мой поцелуй и тут же отстранился.

– Нет, - сказал я.
– Нет.
– И прильнул к нему снова. Но не целуя просто прижимая его голову к своему плечу.

Руслан вдруг чихнул.

– Будь здоров, - сказал я, отирая плечо ладонью.

– Извини. Что-то в нос попало. Какая-то ворсинка.

– Какая ворсинка?
– Я провёл руками по телу, показывая, что я гол, как сокол.
– Или хочешь сказать, что у меня тело ворсистое?

– Не, тело у тебя гладкое, шелковистое даже.

– Так в чём дело? Татарский микроб в ноздрю попал?

– А что ты против татар вообще имеешь?

– Я? Ничего. Я думал, ты шутки понимаешь.

– А ты шутишь?

– Конечно, шучу.

– Ну, хочешь, чихни на меня, - рыцарственно предложил Руслан.

– Сначала мне ворсинка должна в нос попасть.

– Или татарский микроб.

– Не покактит. Мне должен русский микроб в нос попасть.

Мы снова переглянулись и расхохотались.

Под ухом грянул телефон, оборвав наш смех.

Руслан досадливо поморщился и снял трубку.

– Алло?

– Квартира Ибрагимова?
– поинтересовался в трубке гнусавый квакающий голос.

– Его.

– Товарища Ибрагимова можно к телефону?

– А кто его спрашивает?

– ЦИГП.

– Кто?

– Центр по Излечению Гайморовых Пазух, - нормальным голосом ответил в трубке Серёжка и довольно расхохотался.
– Чё, очко сыграло?

– Вничью, - буркнул Руслан.
– Ужасно остроумно. От Кольки ума набираешься?

– Татарину русский юмор не понять. Ладно, не хватайся там за саблю, лучше скажи, чё вы там с Пушкиным сегодня делать собираетесь?

– В Болдино гулять. Наслаждаться поздней осенью.

– Ну и дураки. Лучше б в кино сходили. Сегодня в "Ударнике" "Чужие".

– Ига, - Руслан повернулся ко мне.
– Хочешь на "Чужих" сходить?

– "Чужие", - задумался я.
– Да я их уже видел.

– В "Ударнике", дурак, на широком экране, с квадрозвуком.

– На широком экране, - с псевдовосторгом произнёс я, - с квадро, говоришь, звуком. Тогда, конечно.

– Алло, Серёга.
– Руслан снова заговорил в трубку.
– Мы не едем в Болдино.

– А чё так?
– удивился Серёжка.

– В киношку пойдём. Решили - фильм посмотрим, а потом уже и съездим. Ямщик подождёт нас у кинотеатра.

– Короче.
– Серёжка звучал сухо и по-деловому.
– Болдино отменяется. После кино давайте ко мне. Есть тема. Касается, Руслан, в основном, тебя. Матушинскому пока не говори.

– А у нас нет секретов друг от друга.

– А если ты ему подарок хочешь сделать на день рождения?

– А-а, тогда другое дело.

– В общем, жду. С Коляном у кинотеатра встретитесь. Он вас в четверть шестого будет ждать. Так что, хоть и не сумеете вы с Пушкиным в своё Болдино съездить, но в Михайловское успеете наверняка. Пока.

– Интеллектуал, - буркнул в пустую трубку Руслан.

– Ну, чего там?
– поинтересовался я.

– Да вот, Серёга после кино к себе зовёт.

– Опять, что ли, водку пить?

– Не знаю.

– А ты сам-то хочешь?

– Водку пить?

– Да нет, к нему.

– Да можно, в принципе.

– Какая-то всё это нищета духа.

– Ну, Ига, извини, не всем же стихи писать, в заоблачных высотах вьясь.

– Витая. Вьются - это волосы у тебя.
– Я погладил его локоны.