Шаукар

— Значит я еду с тобой, — заявил Альфред.

— Что, за Кимом больше следить не хочешь? — усмехнулся шоно.

— Дело не в Киме, а в том, что мои люди не смогли должным образом выполнить свою работу. Я должен это исправить.

— Тогда собирайся быстрее, мы выезжаем.

— Я только пошлю за Элли, он поедет с нами.

Вместе с ним в обратный путь в Валахию отправился и гонец, которого звали Лучан. Чтобы выиграть время, путники не стали ехать через Яссу и почти не делали привалов. Но однажды, когда до Валахии оставался всего день пути и они всё-таки решили остановиться на ночлег, то оказалось, что кто-то тоже решил устроить привал неподалёку. У костра сидел молодой мужчина-норт.

— Господин визирь? — удивлённо проговорил Лучан.

— Вот так встреча, — поняв, кто перед ним, произнёс Оташ.

Видя перед собой шестерых мужчин, самозванец явно понимал, что бежать нет никакого смысла.

— Доброй ночи, — ответил он с грустной улыбкой.

— Ты арестован, — подойдя к нему, сказал Альфред, доставая пистолет.

— Да я уж понимаю.

— Как твоё настоявшее имя? — поинтересовался Оташ.

— Жером. А фамилия пусть останется тайной. Не хочу позорить свой род.

— Похвально. Мы давно в дороге и собираемся здесь переночевать, — шоно сел к костру, — так что у нас есть время поболтать.

— О чём же ты хочешь поболтать, великий шоно? — спросил Жером.

— Значит, ты узнал меня.

— Трудно не узнать.

— Сколько ты всего успел натворить?

— Не так много, как ты думаешь.

— Суман из Карши — твоих рук дело?

— С неё-то всё и началось. Меня приняли за визиря какие-то люди. Я не стал отнекиваться, мне было любопытно, что из этого может выйти. А потом это оказалось очень забавным и выгодным предприятием.

— Что произошло в Валахии? Почему наместник решил, что Юрген — самозванец?

— О, это я и сам был очень удивлён. Я был уверен, что всё, мне конец, потому что в ратуше появился дядя визиря, Витольд Никсон. Но он почему-то сообщил Рыдою, что настоящий его племянник именно я. Представления не имею о его мотивах, но меня всё устроило.

— Витольд? — Оташ ушам своим не верил.

— Вот же скотина! — проговорил Бальзан.

— Его надо уже приструнить, как следует, — добавил Алтан.

— Где он сейчас? — спросил шоно.

— Поехал в столицу Нэжвилля. Я сам туда собирался, но подумал, что с этим человеком мне точно не по пути, и решил переждать. Теперь понимаю, что зря.

— Так это не визирь? — вдруг выдал Лучан.

— Поздравляю с умной мыслью, — усмехнулся Бальзан.

— Откуда ты столько узнал про Юргена? — спросил Оташ.

— Так он известная личность, — улыбнулся Жером. — Нетрудно было всё это узнать.

— А печать?

— Я не выдам ювелира, я не настолько подлец.

— Даже под пытками?

— Не знаю, меня ещё никогда не пытали.

— Твоей наглости можно позавидовать.

— Я выживаю только за счёт неё.

— Работать не пробовал? — вмешался в разговор Альфред.

— Пробовал, конечно, — ответил Жером. — Но не сложилось.

— Ты ведь понимаешь, что тебя ждёт? — задал вопрос шоно.

— Догадываюсь. Но знаешь поговорку? Даже если тебя съели, у тебя есть два выхода.

Оташу не спалось почти всю ночь, он видел, что и Жером тоже почти не сомкнул глаз. На рассвете, когда все уже проснулись, шоно проговорил:

— Ты драться умеешь, самозванец?

— В смысле драться? — переспросил Жером.

— А ещё Юргена изображал. В прямом смысле. Ты представляешь шоносарские поединки?

— Представляю. Можно сказать, что умею.

— Тогда я вызываю тебя. Выдавая себя за Юргена, ты оскорбил меня лично.

— Поединок насмерть? — спросил Бальзан.

— Разумеется, — кивнул Оташ.

— А без этого никак не обойтись? — спросил Элинор. — Ведь у нас есть Алмазар, есть суд.

— Нет, не обойтись, — холодно ответил шоно.

— Это Шоносар, Элли, — проговорил Альфред. — Не забывай об этом.

— Ты поддерживаешь такое решение Оташа?

— Скорее да, чем нет. К тому же, итог всё равно один.

— Один?

— За преступление подобного рода Жерома ждёт смертный приговор. Будем считать, что он уже вынесен, а великий шоно сам приведёт его в исполнение.

— Что, прямо сейчас будем драться? — спросил Жером.

— А чего тянуть? — отозвался Оташ.

Шоно разделся по пояс и снял сапоги. Немного помедлив, Жером поступил точно также и поёжился от холода. Внешне он, конечно, проигрывал Оташу, хоть слабым и не выглядел.

— Откуда у тебя это? — вдруг спросил Альфред.

— Что там? Повернись, — потребовал шоно.

Жером неохотно повернулся к нему спиной, и Оташ увидел шрамы, кожа была вся исполосована, словно парня когда-то избивали плетьми.

— И откуда? — спросил шоно. — И ещё мне интересно, почему та девушка, которую ты обесчестил, не рассказала об этих шрамах, а упомянула только тот, что на ноге.

— Я постарался, чтобы она их не видела, — ответил Жером. — Не снимал рубашку. Мне не нужны были лишние вопросы. Не нужны они и сейчас.

— От кнута остаются похожие, — проговорил Альфред.

— Это и был кнут, — сказал Жером.

— За что же это тебя так? — спросил Оташ.

— Не собираюсь об этом говорить. Мы дерёмся или как?

— Или как. Сначала расскажешь.

— А если нет?

— Почему?

— Не хочу, чтобы ты сейчас начал меня жалеть. Я вообще не люблю, когда меня жалеют. Понимаю, поверить в такое сложно.

— Я всё равно буду с тобой драться. Твой рассказ не повлияет на моё решение.

— Ну, хорошо, — Жером снова поёжился и обхватил себя руками. — Это сделал мой отчим. Я был ещё подростком. Он меня недолюбливал, а тут я ещё и деньги взял без спросу.

— Твой отчим что, был пастухом?

— Почти. Он просто держал овец. Мы с родителями жили в столице, где я ходил в хорошую школу. Но мой отец умер от нервной горячки, мать обеднела и вышла замуж во второй раз за мужчину из провинции. Мы переехали из столицы в его дом. И вот там как-то всё не задалось, в итоге я ушёл из семьи. Что, теперь жалеете меня?

— Тебе никто не мешал обратиться за помощью к правосудию, — проговорил Альфред. — Ты сам выбрал свой путь.

— Начнём, пожалуй, — сказал Оташ. Нет, он не испытывал к Жерому жалость, но что-то действительно было в нём, что так сильно напоминало Юргена. Он понимал, почему ему удавалось так успешно его изображать. Но Альфред был прав — парень сам выбрал свою судьбу.