Шесть с половиной ударов в минуту

Шлёпавшая по влажной земле девочка ещё пыталась вторить песням природы, но вскоре выдохлась и примолкла. Настроение вмиг опустилось к критической точке, и ребёнок сам был готов заскулить, подобно сетовавшим на невзгоды собакам.

– Я так устала, - жалостливо протянула малышка, вразвалочку бредя по дорожке. – Можно нам уже лечь спать?

Она дважды едва не спотыкалась, потому как сироп тьмы становился всё гуще. В нескончаемой прогулке не было смысла, и ей, привыкшей сидеть дома, в диковинку стало так долго куда-то идти без перерыва на отдых и еду. Сопровождавший человек недовольно покосился на девочку. Весь вечер он не проронил ни слова, лишь с раздражением взирал на ребёнка, а чаще просто смотрел мимо, пропуская вопросы малышки.

– Мы и так опаздываем из-за того, что ты задерживаешь нас.

– Но я больше не могу, - захныкала девочка. – Мы давно идём. Я хочу спать! Я хочу к маме!

Как затупленное копьё о каменную стену. Взрослый проигнорировал заявления ребёнка, и девчушка, надув щёки, развернулась и бодрым шагом потопала назад. Даже когда сильная рука ухватила её за локоть, она продолжила переставлять ноги.

– Куда идёшь, заводная игрушка? Твоя мама спит и никогда не проснётся.

Малышка остановилась и с вызовом взглянула на провожатого, но в глазах стояли слёзы обиды и злости.

– Вот только не смей реветь, - процедил сквозь зубы Сайтроми и пообещал себе, что, если хоть одна слезинка сорвётся с ресниц девочки, он свернёт ей шею. Но гнев стал стихать, когда в блестящих глазах Нахиирдо Король приметил что-то смутно знакомое. Смиренно вздохнув, мужчина взял уставшую дочь на руки – этот комок плоти, внутри которого хранился источник белого огня. Изумительно, как такое крохотное тело одновременно являлось совершенно небывалой формой жизни и при этом так походило на обыкновенного человеческого ребёнка. Сайтроми разглядывал фантастическое явление и не мог уразуметь его. Вселенная коварно подмигивала ему и тут же прятала карты под стол.

Нахиирдо насупилась и первые пару минут ворчала, но вот уже на руках мужчины черноволосая девочка посапывала во сне. Сайтроми взвесил её, задумчиво изучая миловидную мордашку.

– Ты не можешь существовать. Ты не должна.

Он блуждал по коридорам, открывая двери, ведущие в никогда, трапециевидным движением переставляя ничто и обозревая сияние звёзд в нигде, но вопрос не решался. Не решался он ни в одном из случаев. Всегда всё выливалось в закономерность, опоясывавшую многослойную реальность и упиравшуюся в её бока упрямым личиком. Перемен словно не существовало, но они были, прямо тут, перед носом! Что за наваждение!

А Сайтроми, меж тем, продолжал взвешивать тельце девочки в руках, раз за разом удивляясь его лёгкости. Такое хрупкое, недолговечное. Уронишь – разлетится на кусочки, раскидав возможность по всем ухабам вероятности. Но и тогда всё как будто останется прежним, и двойники из зеркал станут насмешливо гоготать в ответ: ты не выдержал этого, ты не смог! Король вскипал, а потом также быстро погружался в очередное озеро загадок, преподнесённых блюстительной Вселенной. Она никогда не разочаровывала его, продолжая вытаскивать кролика за кроликом из рукавов.

«Хочешь посмотреть, что Я ещё умею?»

Бессмертный грозно сдвигал брови и цокал языком, отгоняя выпрыгивавшие на свет знаки. Тут и там они кричали об одном или сотне событий, куда бы он ни пошёл, утомляя назойливыми танцами под звуки тишины. Совсем никакого вкуса! Они уводили от главного, нет, от Главного, этого неповоротливого и несовершенного верзилы, топтавшегося на задних рядах. Круговорот теней и цветов так напоминал описываемые в книгах сновидения. Сайтроми не посещал эти шаткие миры, сотворённые подсознанием, но, должно быть, именно их сейчас видела спавшая девочка.

Однако проблемы лишь набухали, как гнойный чирей. Смешно ли говорить: у Короля почти не нашлось слуг под рукой, у полководца не оказалось армии, а единственная поддержка застряла на лестнице. Нет, подвале, если называть вещи своими именами, изнанке мира. Что поделать, карета не спешила добраться до места назначения вовремя. И Король затаился до лучших времён. Вместе с ним притихла и девочка, привыкшая к статному незнакомцу. Даже стала называть его «папой», что совсем не льстило Сайтроми, а порождало ещё больше задумчивых косых взоров. Она скакала совсем рядом, улыбалась ему и тыкала коротеньким пальчиком в блёклые видения, миражом пролетавшие пред взором того, кто был способен разглядеть штрихи неудавшихся вариантов реальности. Не дотёрла Она свои погрешности, вот теперь и спотыкайся взглядом о Её «творения», чтоб их…

Король ловил адресованные ему улыбки и с мрачным весельем думал: что же в них такого? Никак они не давали ему покоя. Намеренно брал в позаимствованную руку крохотную ладошку, сжимал её, ловил новый залп улыбок и любопытных взглядов, разнообразием которых можно замостить целую улицу. Сайтроми всё пытался выйти на след серендипности, да та как-то ловко заворачивалась в попону скисшей прозорливости. Ох уж эти абстрактные дамы с их безымянным влиянием!

Не сразу искания облачились в мантию строго выраженного соответствия. Король с немым изумлением обнаружил, что целый пласт восприятия перестроился не из-за увеличения внешних коэффициентов, но внутренних перекроек. Наслоение случилось столь плавно и незаметно, что было тут же инстинктивно принято за должное. Словно в палитре сам собой размешался другой цвет, однако его появление возможно было предсказать заранее, а потому ничего сверхъестественного не приключилось.

– И что в тебе такого? – бурчал Сайтроми, когда девочка не могла слышать его, и понимал, что вроде уже и не желает разбивать эту фарфоровую куклу. И как его, бессмертного и могучего, увлекла такая безделушка?

– У меня жук на лице? – иногда Нахиирдо замечала въедливое внимание отца.

Отнюдь не настоящее волновало Короля, но возможное грядущее, и он высматривал пусть не отражение звёзд, но первые песчинки на синеватых блюдцах.

– Что же это такое? – в сердцах шептал бессмертный, проводя пальцами по гладкой коже девочки. Малышка трактовала вопрос по-своему и неловко тёрла щёки, надеясь стереть грязь, которой там не было.

– Это всё оттого, что в лесу грязно.

– В лесу? Разве мы в лесу? – Сайтроми, словно только что пробудившийся, оглядывался по сторонам и замечал скопление деревьев. Нет, это не Лес, в который ему не суждено более ступить. Всего лишь рощица. – Иди сюда.

Мужчина опускался на корточки, Нахиирдо с радостью запрыгивала ему на руки, и в груди Короля начинало стучать учащённее.

Иногда молчаливое ничто наполнялось аурой невидимых наблюдателей, когда те, бесследно касаясь ступеней меж этажами, роняли намёки на своё присутствие. Назойливое топтание внешних блуждателей выхолащивало все остальные сигналы, и раздосадованный Король цыкал в пустоту. Это случалось так редко, что, когда следы стирались, воспоминания об их рождении выпадали из реальности вместе с хозяевами, и Сайтроми забывал о том, что замечал их. Но потом они возникали вновь, и он вспоминал о лёгкой поступи непрошеных гостей. Язвительные замечания вырастали сами собой, как грибы после дождя, хотя причины столь ядовитого отношения Король и сам не мог найти.

– Сомневаюсь, что таким, как Вы, свойственно любопытство, - на одном придыхании произносил он, не адресуя фразу никому конкретному. Но её всё равно слышали.

– С чего ты решил, что есть другие, похожие на Нас?

Не зная, польститься ему или злиться дальше, Сайтроми скосил взгляд на парочку. Они, как всегда, не обладали конкретной внешностью и одновременно включали в себя все образы, которые только могут уместиться в одном воображении.

– Ради единичной реплики не обязательно было появляться…