Шесть с половиной ударов в минуту

Говорят, однажды придёт на смену тому герою новый, который закончит меч. И этот день ознаменует победу над первородным грехом. Возможно, им даже окажешься ты, друг мой. Помни, что не всё потеряно, и верь в Матерь нашу.

Конец.

Чтец отложил книгу на стол, искривив губы в недовольную усмешку. До чего же красивы, но нелепы эти людские сказки! Бедные детишки! На их неокрепшие умы выливают столько помоев!

– Хотя она одна из лучших. Действительно, хорошая сказка с уродской моралью, - развалившись на диване так, чтобы можно было мыском дотянуться до книги, Хатпрос пнула её.
– Чему же она нас научила?

Сат’Узунд игнорировала потуги Королевы завести абстрактный разговор, и младшая сестра начала разговаривать сама с собой.

– Возможно, подумают детишки, сказка учит любить семью и слушаться родителей? Ведь об этом кудахтала тупая сова, верно?

– в ответ тишина, и Хатпрос переложила ногу на ногу.
– Или она учит благодарности? А ещё она учит верить в Терпящую, как и любая сказка, написанная людьми. Так ведь? Но… нет.

Многозначительная пауза, чтобы заинтриговать слушателей. Которых не было, правда, но Королеву это не смущало. Она знала, что сестра всё равно слышит её, даже если ей не интересны перемалывания косточек сочинителей легенд.

– Ирония захлёбывается от смеха, потому что мораль в том… - Хатпрос оглянулась через плечо на Сат’Узунд.
– Мораль в том, дорогие детишки, что первородный грех - это бессмертие. Какими ублюдочными лицемерами нужно быть, чтобы такое придумать! Ты тоже так думаешь, душа моя?
– Королева покрутила в руках фигурку Ворона, заставляя её кивать головой.

Глава 28.2

Игра в прятки

Наверное, всё вышло совсем неправильно. Не должно было произойти той двойственной игры в «атаку-отступление»: либо идти до конца, либо отказаться на первых минутах. Исход первого варианта изводил меня во снах. Я входила в дальнюю комнату и после раскрытия моей личности хватала тяжёлый предмет – стул, подсвечник, кувшин – и набрасывалась с ним на Катрию. И била её до потери сознания, до кровавых брызг, до полной остановки пульса. Меня переполняла горячечная радость, эйфория на грани помешательства. Это было бы страшно, но так правильно. Ступить за для чего-то нарисованную мной же черту, чтобы переродиться, - заслуженный исход.

Второй вариант не являлся в грёзах, но додуматься до него несложно. Ведь можно было усилием воли подавить тягу к мести и позволить Королю сделать всё за закрытой дверью. Он ведь и так сам поставил точку в этом кровавом деле. Но в случае с отказом от присутствия я не принимала бы участие во всём… этом.

А так выходило, что меня зашвырнуло ровно на середину, и я не была ни отравлена, ни избавлена от яда полностью. И это… отягощало возможность смириться. Получалось, что удовлетворение обошло меня стороной, потому как не моя рука занесла меч наказания, и горечь разъедала спокойствие духа, потому что за бесплатно искупалась в грязи. Я не могла отмыться от прилипших помоев, от жижи, в которую окунулась с разбегу, поверив, что там вода, от всех тех гадостных чувств и эмоций, что обволокли меня в усадьбе после сожжения Катрии.

И виновным я считала Сайтроми. Он в очередной раз стал тем негодяем, что спалил цветочный сад вместо того, чтобы выкорчевать один лишь сорняк да пару кустов крапивы. Но это в его натуре. Тут я никогда не строила иллюзорных картин. А вот за что действительно злилась на отца, так это за то, что он намеренно втянул и меня в свой спектакль обиженных мстителей. Он с самого начала видел, как произрастает в моей душе семя ненависти, но не только не затоптал его, нет. Король был доволен, что его дочь жаждет кому-то смерти, и если не распалял, то поддерживал пламя внутри меня. Он потакал мне, помогал набухавшему гнойнику созревать. Ведь что мешало Сайтроми убить Катрию чужими руками, отговорив меня от личной встречи с ней, или солгать, как он умел, и расправиться с ней тайно, чтобы огородить дочь от дальнейшего разочарования? Ну, не верю, что мудрому бессмертному, так хорошо разбиравшемуся в душах окружающих, невдомёк было, что я не потяну груз мести. Не потяну и соскочу, испытав при этом смятение и ужас.

Я слабая. И Сайтроми пользуется этим, пытаясь незаметно лепить из меня то, что ему выгодно видеть. И повторять, что моё мнение всегда значимо, что право выбора не нарушается. Может, он и сам верит в это. Вот только с ним нельзя оставаться собой. Влияние Короля на смертные души велико, даже если оно неосознанное. А потому единственное решение – бежать. И прятаться. Пусть недолго, потому что… как, в самом деле, порвать такие связи?

Так и делала - ждала, когда назначенный вода меня отыщет. Я и не пыталась спрятаться получше, ведь целью этой глупой затеи выступала вовсе не победа. И вообще цели у неё не было. А игра завелась спонтанно и против воли её участников. Наверное, Сайтроми даже с его талантами чтеца не поймёт моего поступка. Логики в решении была капля, всё больше эмоции. Мне сделалось так противно – от себя, от него, от его приспешников, - что единственным избавлением стала необходимость снизить количество источников этого скверного чувства. Хотя бы для того, чтобы отдохнуть.

Я не питала иллюзий: отец отыщет меня. Да и как жить без его молчаливого патронажа и умных разговоров? Если бы Сайтроми отказался от игры, я бы сама вернулась к нему. Рано или поздно, когда раскол в душе немного закрылся бы.

А пока… Я имитировала скрытность, понарошку бдительно следила, чтобы за мной не было хвоста, притворно избирательно искала убежища. Мне не нравилась эта неестественная, глупая игра, но участие в ней – необходимость. Я не могла сразу отказаться от неё, разом бросив весь этот неуклюжий фарс. Передёргивало от одного лишь представления, что всё закончится моим раскаянием и возвращением побитой жизнью раскаявшейся. Хотя я и в самом деле чувствовала сожаление за свою впечатлительность, но поделать ничего не могла. Никак, вообще ничего!

Какая же сумятица царила в душе. Понимала одно, творила совсем иное. Я сломанная? Или всего лишь повреждённая одной мощной встряской, от которой перепутались детали?

Изо дня в день ждала, что ко мне нагрянет рассерженная ищейка. И жаждала этого больше всего на свете. Пусть же скорее Сайтроми доберётся до меня и накажет за побег! Накажет за малодушие! Эта мучительная мысль причиняла боль и соблазняла доведённую до отчаянья сущность. Возможно, принесённые им страдания затмят те пытки, что причиняли мне собственные мысли. В томлении я сгрызла ногти и выдрала заусенцы до крови. Какая мелочь, едва ощущаемая под гнётом вихря чувств.

Вода почти дышал мне в затылок, и я вынужденно отпрыгивала в сторону. Пряталась в новое место, чтобы он – упаси Терпящая! – не понял, как беглец жаждет быть пойманным. Если найти спрятавшегося так легко, то тут, определённо, что-то нечисто. Сайтроми догадается, а я не собиралась показывать ему, насколько он мне нужен. Больная зависимость.

Ни секунды не сомневалась, что Король отправится по следу. И не менее уверена была, что ему эта игра не придётся по нраву. Удовольствия от хлопотных преследований не получить, если роль навязана. Сайтроми предпочёл бы не тратить время на глупости дочери, но ему придётся переступить через собственное эго. И поэтому он будет очень зол, когда отыщет меня. Настоящим бесом, мечущим молнии во все стороны, разверзающим землю шагами и убивающим дыханием. Прекрасно. Для меня его ярость не окажется сюрпризом. Я тоже изучила его вспыльчивую натуру и могу предугадать многие шаги. Из тех, что наиболее очевидны.

Когда Король, наконец, предстал передо мной, я испытала облегчение. И наряду с этим сделалось больней. Надеялась, что его появление разорвёт порочный круг ядовитых переживаний, а они так никуда и не ушли.

Он предсказуемо сменил тело, выбрав снова мужское, но не узнать его было бы непростительной ошибкой. И теперь Сайтроми просто стоял, немного уставши опустив плечи, и ничего не говорил. А я не планировала объяснять свой побег. Отчитываются слуги. А мне всего лишь хотелось получить уже своё наказание, чтобы хотя бы оно отрезвило меня. Высушило разлившееся в одночасье болото, что вытекло прямо из могилы Катрии. Ох, эта дрянная настоятельница! Даже после смерти умудрилась так насолить нам!

– И чего ты молчишь?! – я рванула к угрюмому мужчине, неотрывно следившему за мной взглядом. Обогнула стол на пути: накануне будто специально для встречи нашла заброшенный косой домик. Или его нарочно оставили нам для напряжённой беседы… Нет, ну и глупость! – Давай, не тяни! Ты ведь в ярости! Так не сдерживайся! Продемонстрируй, как ты раздосадован!

Я обхватила его за плечи и попыталась заглянуть в глаза, которые Сайтроми спрятал за ресницами при моём приближении. Сдерживается. Только зачем? Я сама почти умоляю его оторваться на мне. Можно и ранние грехи включить в список.