Шесть с половиной ударов в минуту

Двух прятавшихся внутри служителей Сайтроми смёл желанием: секунда - и они уже полыхают, как факелы. Отец невероятно быстро восстановился после драки с Цехтуу и вновь излучал силу и здоровье. У меня сердце тоже после сна ни разу не болело и теперь из-за предвкушения кошмара билось так стремительно, что грозило сломать рёбра.

– Так не пойдёт, - окинув ровные ряды лавок взглядом, сказал Король и велел подданным свалить всю мебель в дальний конец.

Я ещё пару раз пыталась воззвать к его милости, пока мне не заткнули рот. А потом начался спектакль, в котором Сайтроми каждому забредавшему в часовню выжившему предлагал поделиться информацией, после чего обрывал их жизни. Они были разминкой, закуской перед главным блюдом. Ведь Король ждал конкретного человека.

Эксперимент Сайтроми не сделал для меня открытия, но всё равно оставил отпечаток в душе. Он просто подтвердил то, что я наблюдала уже пару лет: как Церковь поглощает моего друга, превращает его в послушного раба. И как он отдаляется от меня. Не нужно было лишний раз тыкать меня носом в то, что разъедало болью довольно давно.

Получив свободу, я наградила затейника испепеляющим взглядом и опустилась перед неподвижным служителем. Рандарелл страшно исхудал.

– Ну вот зачем? Я всё это и так знаю!
– выпалила я.

– Тогда это ещё хуже, - пробурчал Сайтроми.
– Твоя привязанность ужасна.

– Это называется «любовь», а не «привязанность»!

Рандарелла взяли в плен, как и некоторых других пойманных служителей. Их пытали, но бедняги знали крайне мало. Старейшины дальновидно не посвящали своих солдат в хитросплетения планов, а об артефакте вообще имелось так мало сведений, что многие и не верили в его существование.

Я навестила Рандарелла спустя тройку дней, когда моё негодование сошло на нет. Его сменили опустошённость и смирение.

Парень-калека представлял меньше угрозы, поэтому его подвесили на цепь только за одну руку. Грязный, в порванной одежде и с запёкшейся кровью, служитель выглядел истерзанным и замкнувшимся в себе. Но меня он узнал сразу.

– Умфи, - выдавил Рандарелл и попытался улыбнуться.
– Ты пришла освободить меня?

– Нет, - я потупила взор.
– Прости.

– Понимаю. Я ведь тоже не смог помочь тебе в часовне. Я с самого начала согласился попасть в плен к демонам.

– Согласился.

Он тоже смирился. Рандарелл ещё раз улыбнулся мне и облокотился о колонну за спиной. Пленников держали чуть в стороне от лагеря Спустившихся в сооружённых навесах-тюрьмах. Каждого человека поместили в личную клетку. Я знала, что по просьбе Сайтроми к Рандареллу относились благосклоннее других, но всё равно ему приходилось несладко.

– Ты жалеешь меня? Ничего, Умфи, скоро это унижение закончится, и Терпящая призовёт меня к себе.

– Он не позволит тебе умереть.

– Ему нет до меня дела. Если ты забудешь про меня, то и он сделает так же.

– Нет, - я замотала головой.
– Они рассчитывают заполучить с вас какую-то выгоду. Обменять вас на ценные ресурсы или договориться о новых условиях.

Бессмертные сомневались, что упёртые старики Lux Veritatis пойдут на переговоры с демонами даже ради попавших в плен. Возможно, их захотят выкупить другие заинтересованные: семьи, вельможи Антуара, вражеские разведчики с Ролуангэ. Побывавшие на территории Спустившихся люди могут многое рассказать, а значит, цена на них возрастает.

В тесной комнатке было душно. Я напоила Рандарелла, подставив ко рту принесённую ёмкость, и протёрла его лицо. Проход закрывала тряпица, и нас не могли увидеть, а подслушать… для них услышанное не будет полезным.

– К тому же… ты его разозлил. Он не простит тебя, потому что лично вовлечён в… это. А в гневе он творит немыслимые вещи.

– Например, сажает дочь на цепь?
– нахмурился Рандарелл.

– Это не самая безумная его выходка, - я вспомнила другие чудачества Сайтроми и поёжилась. А потом провела пальцами по щеке служителя и коснулась его губ своими.
– Меня задевает… одно обстоятельство.

Синяки и ссадины на теле парня даже в полутёмном помещении были хорошо заметны. Я желала ему помочь, но не сейчас, когда он уже попался. Если я отпущу его, он не уйдёт далеко. Сайтроми мне так и сказал, предвосхитив рождение подобных мыслей в моём сознании. Проклятье, он лучше меня знал, до чего я могу дойти в стремлении спасти Рандарелла. И бил наперёд.

– Ты ведь верил, что он такой, - продолжила я оборванную мысль.
– Думал, что он бесчувственный и не умеет любить.

– Я и сейчас не сильно поменял своё мнение…

– Выслушай. Ты готов был оставить меня ему, предполагая, что он может сотворить со мной ужасные вещи. Я знаю, ты думал об этом, - я постучала пальцем по виску, напоминая о способностях.
– И всё равно оставил меня.

– Умфи, это жестоко. Ты хотела, чтобы я выбирал между тобой и своим другом?
– простонал Рандарелл.
– Я знал, что Герер умрёт, если я проболтаюсь Королю о замыслах Церкви. Он сам поставил такое условие! Но так вы оба получали шанс жить. Разве нет?

– Нет. Ты не выбрал последний вариант не только потому, что твой друг однозначно умер бы. Ты просто не мог предать Церковь. Ты бы никогда не заставил себя добровольно рассказать о её секретах. И не важно, что было бы со мной.

– И в это ты веришь? Ты не видишь, что это очередная манипуляция твоего отца?
– воскликнул парень, и я приложила палец к его рту.

– Но он не заставлял тебя делать конкретный выбор. Ты сам решал. В чём тут манипуляция? Он просто создал безвыходную ситуацию с ограниченными средствами спасения и наблюдал за результатами. А вот им… - я вздохнула и покачала головой.
– Lux Veritatis ты тотчас же рассказал, что Король наверху, хотя я доверила эту тайну тебе.

– Это та правда, которую преступно утаивать. Я мог бы скрыть её, но как бы я себя чувствовал?

Отвратительно бы чувствовал. Для Рандарелла молчание было бы сродни предательству, и он бы грыз себя сомнениями и обвинениями. А вдруг из-за его утаек погибнут люди? Это же Король, а не рядовой демон! Я всё это знала, а потому не огорчалась.

– Твоё чувство долга крайне высоко. И ещё ты ненавидишь моего отца, оттого и не смолчал. И… ты просто не подумал, что будет со мной, когда ты им расскажешь. И я не подумала.

– Я переживал за тебя. Я надеялся, что он не узнает, кто сообщил Lux Veritatis о приходе бессмертных.

– Тогда это ещё хуже, - повторила я слова Сайтроми.
– Я подставила отца и поплатилась за это, а ты подставил нас обоих, - я понимала, что мои обвинения терзают Рандарелла ещё пуще, а потому заторопилась уйти.
– Я… зайду к тебе… как-нибудь ещё.

Парень понуро закивал. Сколько ещё продержат пленников, пока бессмертным не надоест эта идея или в обмен на людей им не предложат нечто ценное? С моим растоптанным настроением я решусь прийти разве что через новую тройку дней. Уход за пленным - всё, что могла предложить сейчас Рандареллу. А втайне я злилась на него и на Сайтроми.